Татьяна Устименко - Звезда моей любви

– Мои желания суть ничто, – послушно воспроизвела я.

– «Я ни над чем не властна».

– Я ни над чем не властна.

– «Мой господин – песок».

– Мой господин – песок, – произнесла я и обреченно сглотнула.

Пути назад уже не было.

Жрица подала мне балахонистый плащ, униформу всех хайдари:

– Надень это и надвинь капюшон как можно ниже, сестра моя. Вот мое первое распоряжение: сиди здесь, в этом зале, не шевеля ни единым мускулом в своем теле, и думай о нашем великом господине. Твое кресло – у двенадцатой колонны. – Шалкааш повелительным жестом указала на сиденье, самое дальнее от входа в зал. – От того, насколько точно ты исполнишь мой приказ, будет зависеть все остальное, ведь когда я вернусь, ты поведаешь мне, посетил ли тебя дух песка и посвятил ли в самые главные принципы нашей жизни. Иди!..

Я безропотно опустила капюшон, натянув его чуть ли не до подбородка, и поспешила сесть на указанное место. Гневный окрик жрицы настиг меня на полпути:

– Медленнее. Время песка – вечность. Хайдари никогда и никуда не спешат.

Я повиновалась. Усевшись в кресло, я сразу же поняла, что оказалась в куда более проигрышном положении, чем любая из дочерей песка, ведь опереться на спинку я не могла. Мне мешали сложенные под камзолом крылья. Стараясь ничем не выдать своего замешательства, я кое-как угнездилась на твердом сиденье, склонила голову и с демонстративной кротостью сложила руки на коленях. Всем телом я ощущала на себе пристальный, пронизывающий взгляд Шалкааш, но не шевелилась и даже дышать старалась неспешно и равномерно, усмиряя свою природную строптивость. Видимо, удовлетворившись увиденным, жрица важно покинула зал Размышлений.

Единственное, что у меня не получалось, так это думать о песке. Для меня песок ассоциировался лишь с образом беспощадного врага, стремящегося уничтожить весь Лаганахар, и поэтому я не находила в нем ничего величественного. Ну чему полезному мог научить меня песок? Возможно, лишь тому упрямству, с коим он двигался к намеченной цели. Да, песок беспощаден, но обещаю, что я еще потягаюсь с этой бесчувственной желтой стихией, ибо ничуть не уступаю ему ни в преданности делу, ни в напористости. Видимо, именно по этой причине мои мысли упорно отклонялись от заданной темы и возвращались к Ребекке, которую я так и не увидела нынешним утром. Еще я думала о Беонире, который наверняка сходит сейчас с ума от беспокойства и не знает, что ему следует предпринять. Какой уж тут песок? Но чтобы хоть немножко приблизиться к выполнению своего задания, я начала размышлять о том, каким же образом несчастные хайдари попали в подземную обитель и какая судьба ждет их в дальнейшем.

Судя по наличию в зданиях «ромба» детских вещей и оружия, на поверхности помимо женщин жили когда-то и мужчины, и дети. Где же они теперь? Кроме того, существовал еще один вопрос, очень меня волновавший: откуда берутся новые хайдари? Не из песка же они рождаются? Шалкааш недавно обмолвилась о том, что Кеелмин самая новенькая из них… Следовательно, она откуда-то пришла! А еще главная жрица упомянула о том, что когда-то ее звали Сатари… Значит, некогда у нее тоже был другой дом! Но что, спрашивается, может заставить молодую девушку отправиться в самый центр Пустоши? Что заставило зрелую и мудрую женщину отречься от своего родного дома? Я интуитивно не верила в версию о причастности всех этих женщин к гильдии Чародеев и необходимости наполнить выданную им Звезду своей души. Скорее всего, причина их добровольного присутствия в обители была иной.

За подобными размышлениями время летело быстро и незаметно, а вот тело начинало потихоньку уставать. Спина немилосердно ныла, плечи затекли, шея, казалось, сейчас переломится пополам. Даже ноги, которым выпала лучшая доля – опираться на пол, – хотели вытянуться наперекор моим усилиям. Я с иронией гадала, сколько еще мне нужно просидеть в этом чрезвычайно неудобном кресле, чтобы потом уже никогда не разогнуться. И стоит ли упоминать о том, что меня так и не посетило озарение, раскрывающее смысл человеческой жизни.

Шалкааш вошла в зал точно в тот переломный момент, когда я уже почти всерьез поверила, что превратилась в статую.

– Довольно! – властно объявила жрица. – Надеюсь, отведенное тебе время не потрачено зря и ты готова ответить на мои вопросы!

Последняя фраза просвистела в воздухе как удар бича, призванного подавить и растоптать мою уверенность в себе.

Я неопределенно пожала плечами, не рискнув сознаться в собственном невежестве.

– Жизнь каждого человека делится на три этапа, – торжественно возвестила жрица. – Это детство, зрелость и старость. Но каждый из этих временных циклов преподносит нам свои плоды. Женщина есть основа и прародительница всего живого, поэтому она должна знать, зачем и почему мы приходим в этот мир, а также – как мы уходим из него. Сейчас мы выясним, достойна ли ты чести называться женщиной. На каждый из моих вопросов ты должна отвечать тремя словами. Итак, скажи мне Йона, что в нашей судьбе никогда не возвращается обратно?

«Ого! – шокированно подумала я, чуть не подпрыгнув на месте от удивления. – Владыка Песок так и не соизволил одарить меня умными мыслями, зато точно такой же вопрос когда-то задавал мне дух короля Арцисса, это произошло во время нашего первого знакомства под сенью Немеркнущего Купола. Возможно, он предвидел мое будущее и сознательно подготовил меня к этому испытанию?»

– Время, слова и упущенные возможности! – не задумываясь, произнесла я, лишь сейчас вдумавшись в смысл уже знакомого вопроса и ответа. А ведь так оно и случается: в детстве мы бездумно расходуем ценное время; в зрелости – бросаем на ветер неосторожно вырвавшиеся слова, влияющие на нашу судьбу; а в старости – жалеем об упущенных возможностях. И я тут же пообещала себе никогда впредь ничего не говорить наобум, и попусту не убивать время, убивающее всех нас.

– Надо же, ты не ошиблась! – превозмогая себя, сердито похвалила жрица. – А что никогда не следует терять?

– Спокойствие, надежду и честь.

Я не сомневалась в правильности своего ответа. И на сей раз я поняла, как много важного почерпнула в этой немудреной истине: в детстве мы не умеем оставаться спокойными и поэтому совершаем много ошибок; в зрелости мы обязаны сохранять надежду, какими бы сложными ни были обстоятельства; а в старости – не должны забывать о чести и об ответственности за совершенные нами поступки.

– Что в жизни наиболее ценно? – продолжала допытываться жрица, не на шутку разгневанная моей неоспоримой правотой.

– Принципы, дружба и любовь, – убежденно изложила я.

О да, ведь именно в детстве мы формируем свою личность, свои убеждения; в зрелости обретаем друзей; а в старости – не способны жить без любви близких и дорогих людей.