Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

— Цафеш. — проникновенно сказал Хастол и притворно вздохнул, — Будь на твоём месте кто-то другой, я бы ему от души посочувствовал. Уж мне то хорошо известно, какие формы может принимать ярость птицекрылов. Причём не та мгновенная злоба, когда они рвут врага на части, а именно многолетняя выдержанная холодная ненависть.

— Не радуйся, — прошипел чародей, внешне смирившийся с поражением, — Всё равно тебе не удастся осуществить задуманное.

— Но ты об этом уже не узнаешь, — парировал Черстоли, — Поэтому, отправляйся в ад с неспокойной душой.

— Хорошо же! Но я дождусь тебя, — хмыкнул маг, — И мне кажется, ждать осталось недолго.

— Какой же ты глупец, — тихо сказал парень и в его голосе мелькнуло нечто такое, отчего Джонрако стало не по себе, — Я и так всё время нахожусь в преисподней, на которую меня обрёк твой хозяин.

— Мы можем приступать? — деловито осведомился предводитель птицекрылов и достал длинный кинжал с клинком замысловатой формы, — Все мы с нетерпением ожидаем момента, когда можно будет содрать шкуру с этого двуногого пса и сделать парадный пузырь.

— Ещё, кое что, — едва слышно пробормотал Хастол и подошёл вплотную к чародею, яростно скрипящему зубами, — необходимо забрать у моего старого приятеля кое что, ему не принадлежащее.

С этими словами парень сорвал пульсирующий камень, полыхнувший жёлтым и спрятал его под плащ. После этого Хастол снял с пальца чародея перстень и отправил следом за камнем. Цафеш попытался что-то сказать, но предводитель крылатых существ сунул в приоткрытый рот свой странный кинжал и ухватил волшебника за язык.

— Давно я мечтал об этом, — провозгласил птицекрыл и повернув клинок, отсёк блестящую, от слюны, плоть, — И больше — ни слова!

Цафеш громко замычал и потоки крови хлынули на его подбородок.

— Немедленно прижгите рану, — скомандовал птицекрыл, — Иначе старикашка истечёт кровью, до того, как мы начнём получать удовольствие.

Хастол последний раз посмотрел в глаза, выпученные от боли и завернулся в плащ. Потом надвинул на лицо капюшон и направился прямиком к тому месту, где стоял Джонрако. Капитан посторонился: всё-таки неприятно, когда кто-то проходит сквозь тебя; пусть ты этого и не ощущаешь. Однако Черстоли остановился перед моряком и очень тихо сказал:

— Много непонятного, уважаемый капитан? — парень пожал плечами, — Таков удел тех, кто проникает тайно, никем не приглашённый. Со временем туман рассеется. Как этот сон.

Рука парня поднялась и толкнула Собболи в грудь. Получив совершенно материальный тычок, Джонрако утратил равновесие и попытался ухватиться рукой за ближайшую стену. Однако его пальцы не ощутили твёрдой поверхности, словно сам мореход превратился в призрака. Впрочем, падение происходило так медленно, как это может быть лишь во сне.

Что-то коснулось лица Джонрако и в следующий миг его руки зарылись в кучу сухих опавших листьев. Голова казалась такой тяжёлой, словно в неё налили свинца и тянула к земле, точно якорь. С огромным трудом приняв подобающее человеку положение, мореход обнаружил в бороде огромное количество колючек и тихо шипя, принялся их выбирать. Одновременно моряк пытался сообразить, какого дьявола происходит. Ко всему прочему, было совершенно непонятно, как пистолет, который он всё это время не выпускал из рук, оказался во внутреннем кармане куртки.

Покончив с колючками, Собболи поднялся на ноги и обнаружил перед собой тёмную черепаху Магистразы. Ни зловещего сияния, ни тайной тропинки — ничего.

— Что за ерунда? — пробормотал капитан, — Приснилось, или как?

За спиной послышался тихий шорох и моряк мгновенно обернулся. Кто-то, маленького роста, проворно удирал прочь, но густые заросли колючего кустарника препятствовали дальнейшему продвижению незнакомца. Джонрако прыгнул вперёд и схватив беглеца, потащил к себе. Неизвестный оказался человеком, да ещё и каким! Потрясённый Собболи рассматривал собственного кока. Толстяк перестал сопротивляться и обмяк, покорившись судьбе. Но капитана ожидала ещё одна неожиданность; в пальцах повара блеснул острый нож.

— А ну брось! — рявкнул мореход и хлопнул кока по ладони, вынудив взвизгнуть и обронить оружие, — Совсем спятил? Какого дьявола ты тут делаешь?

— За травкой, — проныл повар, поглаживая ушибленную конечность, — Мне рассказали, что тут растёт травка, которую хорошо добавлять в жаркое. От неё мясо становится нежным и приобретает привкус…

— Думаешь, сейчас самое время обсудить рецепты твоих блюд? — взревел Джонрако и отпустил кока, позволив тому расположиться на пятой точке, — Такое ощущение, что все решили свести меня с ума! Мой собственный кок шляется по ночному лесу с ножом в руке! За травкой! — передразнил он дребезжащий дискант Санорени, — Ты хоть понимаешь, толстая жопа, что тебе запросто засунут твой нож в…Горло, в конце концов, перережут. Причём сделают это, те же доброхоты, которые отправили сюда, за приправой. Тебя же направили сюда эти лохматые уроды?

— Один, — усердно закивал Санорени и громко всхлипнул, — Одноглазый. Я его покормил, а он пообещал открыть секрет, где растёт самая вкусная травка на острове.

— Около Магистразы! — Джонрако покачал головой, — Где же ещё! Хорошо же он отплатил, за твоё усердие и жалость. Так что, ноги в руки и — дуй на корабль! Нож не забудь, может ещё пригодится, обрежешь хвост одноглазому засранцу.

Санорени согласно кивнул и подобрав нож, со всех ног, бросился прочь. Когда в свете луны последний раз мелькнул необъятный зад повара, капитан тяжело вздохнул, покачал головой и пошёл в противоположную сторону, надеясь, что оставшийся путь не таит более никаких приключений.

Однако не успел моряк пройти и пары десятков шагов, как подошва его сапога скользнула по влажной почве. Не сумев удержать равновесия, Джонрако обрушился на спину, да так неудачно, что приложился затылком о какой-то корень, некстати оказавшийся на пути его головы. В глазах Собболи полыхнуло ослепительно пламя, тотчас сменившееся непроглядной тьмой беспамятства.

Продолжалось забвение недолго и мореход тотчас вскочил на ноги, обнаружив…

Что находится в той самой комнате, куда его уложил на ночлег гостеприимный Иварод. В окно уже проникли первые лучи утреннего солнца, золотящие кожу лица спящей Шании. Нога девушки совсем обнажилась, так что капитан имел возможность наблюдать соблазнительную конечность от пятки до бедра.

Но если прежде это зрелище надолго привлекло бы внимание морехода, то сейчас он лишь скользнул взглядом по своей пассажирке и вновь уставился в окно. Потом ощупал затылок, где должна была располагаться огромная шишка. Ничего, кроме спутанных волос, крайне нуждающихся в стрижке. Собболи хлопнул ладонью по груди и обнаружил пистолет на своём месте. На одежде — ни единого следа ночных похождений, а сапоги так и вовсе стояли около кровати, куда Джонрако бросил их, перед тем, как завалиться спать.