Терри Гудкайнд - Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1

Рэчел вновь ощутила мурашки на руках.

Она поняла, кто эта женщина.

– Ведь ты моя мать, не правда ли?

Женщина провела ладонью по волосам Рэчел. Ее улыбка была печальной. А по щеке скатилась слеза.

Рэчел знала, что ее мать умерла – по крайней мере так ей сказали.

Может быть, это добрый дух ее матери?

Девочка открыла было рот, чтобы заговорить вновь, но мать мягко остановила ее, слегка коснувшись своей головой ее головы.

– Тебе нужно отдохнуть. Я послежу за тобой. Спи. Со мной ты будешь в безопасности.

А Рэчел так устала. Она прислушивалась к удивительному звуку, с которым билось сердце ее матери. Она обняла ее и уткнулась в нее носом.

У Рэчел были тысячи вопросов, но не удавалось вымолвить ни одного сквозь тот ком, что застрял у нее в горле. И кроме того, ей вовсе не хотелось говорить. Она хотела лишь одного: оставаться под защитой материнских рук.

Она искренне любила Чейза, но это ощущение было чем-то особенным, не сравнимым ни с чем. Чейза она любила неистово; это же чувство было прекрасным и удивительным само по себе. Как будто сошлись две половинки, составляющие целое.

Рэчел поняла, что заснула, только когда открыла глаза и увидела, что становится светлее. Темно-лиловые облака на восточной стороне неба, казалось, пытались спрятать разгорающийся свет.

И она резко села.

От костра остались лишь остывшая зола и угли.

Она оказалась одна.

И прежде чем она смогла подумать о чем-то еще, прежде чем нашла время для печали, все смел главный порыв: необходимость спешить.

Словно обезумевшая, она как можно быстрее собрала свои вещи – одеяло, кремень и огниво, кожаный мешок с водой – и затолкала их в седельные сумки. Неподалеку стояла лошадь, наблюдавшая за ней.

Ей нужно постараться не гнать лошадь слишком быстро. Если она загонит лошадь и та упадет, ей придется идти пешком.

И тогда эти призраки-гоблы поймают ее.

Глава 25

Кэлен осторожно и заботливо обхватила ладонями дрожащую, безвольно повисшую руку Никки. Она надеялась, что через это прикосновение, посредством такого простого действия женщина, лежавшая на кровати Джеганя и покрытая кровью, сможет получить хотя бы небольшую долю утешения. Кэлен, переполненная сочувствием, могла предложить лишь эту маленькую помощь.

Прошедшая ночь была ужасной, просто чудовищной. Джегань частенько приводил на свое ложе женщин-пленниц. При этом, бывало, избивал и калечил их, либо потому что не сдержал своей силы, либо из намерения причинить вред, когда они поступали неправильно.

Но на этот раз было совершенно иначе. С Никки он дал выход своей раздраженной ревности.

Никакой другой женщине он не причинял столько страданий, сколько Никки. И Кэлен понимала, что он сводил счеты, взимал долги, заставлял Никки платить за ее вероломное предательство.

Но, с другой стороны, Джегань демонстрировал Кэлен, какое обхождение ее ожидает, когда ее память окончательно восстановится. Она постаралась отключиться от всего, что видит или слышит, чтобы не мучиться и не терять рассудок, и попыталась думать о будущем.

Не отходя от Никки, Кэлен высвободила одну руку и повернулась, чтобы взять кожаный мешок с водой, лежавший неподалеку. Никки с трудом держалась за другую руку, по-видимому, опасаясь лишиться этого знака человеческого внимания.

– Вот, – сказала Кэлен голосом более тихим, чем шепот, поднося мешок к губам Никки. Засохшие брызги крови покрывали ее лицо и волосы.

Никакой другой реакции, кроме едва ощутимого пожатия руки Кэлен, Никки не проявляла.

– Пей, – настаивала Кэлен. – Это вода.

Никки не сделала ни малейшей попытки пить, так что Кэлен пришлось пустить тонкую струйку воды на ее пересохшие губы, а затем и в рот. Она глотнула, затем, вскрикнув от боли, отвернула голову.

– Тсс, – упрашивала ее Кэлен. – Я знаю, это больно, но постарайся быть потише. И тебе необходимо попить еще. Тебе нужна вода. Когда тебе плохо, организму требуется вода, чтобы тебе стало лучше.

При том, сколько он душил ее, пока бесновался от ярости, казалось просто чудом, что Джегань не раздавил ей дыхательное горло. Его крепкие руки оставили свинцовые синяки, и не только на ее шее.

Голубые глаза Никки медленно открылись, фокусируясь на лице Кэлен. Та находилась ниже, сидя на полу рядом с кроватью. Она придвинулась поближе к Никки и старалась говорить как можно тише, чтобы это не доносилось до тех, кто находился по ту сторону занавеса спальни. Она не хотела, чтобы кто-то знал, что она разговаривает с Никки. Ведь Никки не хотела, чтобы Джегань знал, что она способна видеть Кэлен. Кэлен всегда считала, что не следует позволять врагу узнать больше, чем абсолютно необходимо. Очевидно, Никки рассуждала так же.

Хоть это и было неудобно – перегибаться через край кровати, – Кэлен не отважилась встать с ковра. Она знала о последствиях непослушания, а Джегань приказал ей оставаться на полу.

Рваный разрез по линии волос в правой части лба Никки все еще кровоточил. Скользящий удар увешанного кольцами кулака Джеганя сорвал здесь лоскут кожи. Кэлен взяла небольшой кусок ткани, свернула его и осторожно прижала к ране на лбу Никки, подгоняя на место кусок кожи и прижимая его, чтобы остановить кровь. Ткань в считанные минуты пропиталась кровью. При всем ее стремлении чем-то помочь, Кэлен не могла придумать ничего другого, как попытаться частично остановить кровь и предложить еще глоток воды.

Рана от золотого кольца, проделанная в нижней губе Никки, все еще сочилась, от нее шел кровавый след по подбородку и шее, но была не такой серьезной, как рана на лбу, и Кэлен не пыталась делать с ней что-то.

Она осторожно убрала прядь светлых волос с лица Никки.

– Мне так жаль, что он сделал это с тобой.

Никки слабо кивнула, ее подбородок подрагивал, когда она глотала слезы.

– Я так хотела остановить его, – сказала Кэлен.

Тыльной стороной пальца Никки смахнула слезу, бежавшую по щеке Кэлен.

– Ты все равно ничего не смогла бы сделать, – сумела проговорить она. – Ничего.

Голос ее был очень слабый, но, несмотря на это, сохранил все то же вкрадчивое обаяние, как и прежде. Этот голос полностью соответствовал всему остальному в ней. Кэлен никогда не заподозрила бы, что такой красивый голос мог выражать то праведное презрение, которое она продемонстрировала Джеганю.

– Никто из нас ничего не может сделать, – прошептала Никки, закрывая веки. – За исключением, может быть, Ричарда.

Кэлен с минуту изучала голубые глаза женщины.

– Ты действительно думаешь, что Ричард Рал может что-то сделать?

Никки улыбнулась, скорее самой себе.

– Извини, я не думала, что произнесла последние слова вслух. А где же Джегань?