Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса

Слова, словно расплавленный металл, жгли меня, но я их произнесла. Выстрадала! Потому что я хотела, чтобы он их услышал. И чтобы ответил. Нет, мне не нужны его секреты, только услышать то, что хочется знать каждой женщине: нужна ли, любит ли. И останется ли рядом… хотя бы до утра?

Несколько ударов сердца Ник продолжал смотреть в окно, а после нехотя развернулся.

Я отшатнулась. Такого тяжелого, больного взгляда я не видела никогда. Словно он испытывал невыносимую боль или был не в силах справиться с лютой ненавистью.

Но вот он улыбнулся, и в глазах заблестела нежность; подошел ближе, и от сказанных им слов я поняла, как же сильно была неправа:

— Прости. Прости за то, что причиняю боль. Василек, я хочу, чтобы ты принадлежала мне! Я мог бы сотню раз сделать тебя своей перед людьми или перед богом, да только не стану! Пока не расскажу тебе все, что стоит между нами.

— Так рассказывай! — Я затаила дыхание. Вот оно!

Но он очень быстро развенчал мои надежды:

— Только после того, как мы найдем кольцо!

Черт! Опять это проклятущее кольцо!!!

— Ты боишься моего мужа? Или думаешь, что нас с ним что-то связывает? — Я едва сдержалась, чтобы не завопить, кроя всех и каждого отборным матом, какой знал только конюх Парамон и мой батюшка. — Между нами ничего не было! Никогда! И не будет!

— Василек, прошу, подожди. Совсем немного! — На губах Ника снова появилась ненавистная мне улыбка. — И скоро ты все узнаешь.

Ну все! Хватит! Бежать отсюда и куда подальше!

Топнув от злости, я, скрывая за гневным сопением рвущуюся на свободу истерику, прошагала к двери, вышла и так грохнула ею, что она повисла на одной петле. Ну и ладно! Что такое отсутствие двери по сравнению с перспективами остаться старой девой?

По дороге вниз я, кажется, отдавила кому-то ногу, опрокинула на местную пери-служанку кувшин с чем-то белым, а на первом этаже распугала постояльцев, только взглянув на них. Ну еще бы, лохматая, как баба-яга, девушка, обмотанная полотенцем и босиком. Они такого никогда не видели и не увидят! Впрочем, я их понимаю — а вдруг эта девушка бешеная? Еще покусает!

— Быстро вы… — Змей поджидал меня за дверью в караван-сарай. Увидев меня одну, да еще обмотанную полотенцем, удивленно распахнул глаза и попытался заглянуть в закрывающуюся дверь. — А где Никита? Что-то случилось?

— Ничего не случилось и не случится! — Я отпихнула его, вышла на улицу и прижалась спиной к стене. — Понимаешь, Афанасий, я же не железная! К лешему нашего Ника и его тайны! Найдем колечко — и домой! А потом в монастырь!

— Мужской? — Змей понимающе решил не лезть с расспросами в душу, а просто встал рядом, загородив своей тушей дверь в караван-сарай. — В женском тебе будет не интересно!

— А в мужском — интересно? — Я усмехнулась и покачала головой. — С вами, мужиками, каши не сваришь, то в войну, то в поход вступите, а то с тайнами носитесь как курица с протухшим яйцом!

— Смотря с кем варить! — Змей многозначительно выпрямился, подмигнул и вдруг вздрогнул от удара в дверь. Видимо, кто-то очень хотел покинуть местный «сарай» и весьма удивился, найдя дверь запертой. Но Змей это естественное желание не оценил и долбанул в ответ по двери пяткой, проорав вдогонку: — Занято!

Что самое удивительное — стучать перестали. Дед, встретивший нас давеча и до последнего прикидывавшийся ветошью, не вмешиваясь в развлечения постояльцев, наконец понял, что дело тухлое. Испуганно косясь на нас, подхватил пыльный коврик и бочком сбежал за угол.

— Стоим, общаемся! Вот спрашивается: что кому надо? Мешают, понимаешь ли! — Змей прищурил глаза, отчего стало казаться, будто он улыбается, окинул меня долгим взглядом и вдруг задумчиво протянул: — Эх, надо бы на местный рынок зайти…

— Одежду мне купить? — обрадовалась я его сообразительности.

— Не, топор! — Змей проводил недобрым взглядом парочку шамахан, проходивших мимо и чуть не свернувших о меня глаза. — Зачем одежду покупать, если ее наколдовать можно? А вот топор — это уже относится к холодному оружию, а значит, так просто его не материализуешь.

— Тогда материализуй мне хорошие штаны, рубашку, сапоги… — Я украдкой вытерла со лба пот и покосилась на палящее светило, уверенно взбирающееся в зенит. — Точнее, рубаху, юбку и тапки…

В дверь изнутри тактично постучали, и голос Ника вежливо пригрозил:

— Если не хотите, чтобы я вышиб эту дверь и нанес приютившему нас дому непоправимый ущерб, убедительная просьба открыть дверь.

Змей сделал страшные глаза, развел руками и, отлипнув от двери, дернул за резную бронзовую ручку.

На пороге за дверью, скрестив руки на груди, стоял мрачный Ник, а у него за спиной столпились притихшие шамахане. Действительно, где это видано, чтобы дверь на постоялый двор была закрыта не изнутри, а снаружи?

— Что за номера? — Он стремительно вышел к нам. Постояльцы шагнули было за ним, но Ник захлопнул дверь перед самым их носом и напустился на меня: — Ты сошла с ума? Разгуливать голышом, и не где-нибудь, а в Санда-Караме! Тут славичей за людей не считают, а уж женщин и подавно! Решила попасть в гарем?

— А почему бы и нет! — парировала я. Вернулась обида, а вместе с ней и раздражение. — Я — девушка молодая, красивая! И если тебе не нужна, попытаю счастья с другим! Вот Афанасий тоже с этим согласен! Топор покупать хочет! Значит, уже заботится, хотя мы с ним даже не целовались!

Во загнула! При мысли, что можно поцеловаться с этим жабокрокодилом, злость прошла, оставив желание расхохотаться во все горло. К сожалению, Ник и Афанасий почему-то восприняли это всерьез. Один стиснул зубы и метнул в предполагаемого соперника убийственный взгляд, второй вытаращил глаза и покрылся нездоровыми красными пятнами, частично проступившими даже сквозь черную защитную ткань костюма.

Ник вдруг сменил тон на доброжелательный и даже сочувственно покосился на Змея:

— А топор зачем?

— Так… это… — Тот, с опаской поглядывая на Ника, пожал плечами, видимо еще до конца не веря, что гроза пронеслась, едва его не задев, и снисходительно кивнул на меня: — Забочусь! Кто ж разгуливает голышом, да еще здесь…

— А я просила мне юбку наколдовать! — напустилась я на него. Сговорились!

— С юбкой номер не пройдет. — Ник покачал головой и повертел меня, разглядывая. Затем что-то коротко буркнул, дунул, плюнул, и я почувствовала, как всю меня, даже лицо, облепила тонкая, но прочная ткань. — А вот в одежде бравых воинов нинь-дзя ты будешь очень даже ничего. И волосы и лицо спрячешь. И из коллектива не станешь выделяться! — Он выразительно оглядел себя и Змея.