Сергей Лукьяненко - Холодные берега

Хелен молчала. Я повернулся к Луизе:

– Сестра-настоятельница?

– Думаю, нам стоит уехать в глушь… но не покидать Державы. – Луиза чувствовала себя весьма неуверенно. – Все-таки тут нам проще скрываться, да?

Я кивнул. Это и впрямь было верно…

– Что предлагаешь ты, Ильмар? – резко спросила Хелен. – Уверена, у тебя уже готов свой план.

– Да, конечно. Я предлагаю бежать или в Руссию…

– Не менее опасно, – немедленно отреагировала Хелен. – Руссийская разведка уже давно в курсе происходящего, не сомневаюсь. А мастера заплечных дел и у них традиционно сильны. Вытрясут все из нас, вытрясут из Маркуса. Знаешь их любимые пытки? «Сибирский валенок» – это когда ноги оборачивают в тряпку, мочат в ледяной воде и выставляют на мороз. «Царь-колокол» – тебя впихивают под большой колокол и начинают неритмично по нему стучать. «Ежовые рукавицы», «Ханское седло», «Полезай в кузов», «Березка»…

Марк вздрогнул. Мне тоже стало не по себе. Впрочем, я и назвал Руссию ради того, чтобы Хелен было что отвергать.

– Все. Убедила. Можешь детали не уточнять. Тогда остаются Колонии.

– А вот это дело, – кивнула Хелен. – Какие? Вест-Индия, Амазония, Индия?

– Не знаю. Это надо решить. Там я нигде не был.

– Главная проблема не в том будет, как добраться до портового города, – размышляла Хелен. – На корабль сесть – вот в чем беда. Прервать все сообщения Дом не мог, это уж совсем крайнее дело. Но проверки в портах должны быть такие… грим тут не спасет.

– Жаль, планёры через океан не летают.

Хелен горько рассмеялась.

– Значит, добираемся до ближайшего порта, – решил я. – Нет, не до ближайшего, конечно. Полагаю, нас устроит вполне Марсель или Нант. Галльцы – народ ленивый… и жадный. Может, и обманем Стражу.

– И все? – возмутилась Хелен. – Ты считаешь, что мы все обсудили? Ильмар!

– Во-первых, обсуждать особо нечего. Мы пока не знаем, что Дом предпримет. Какие введут проверки, насколько поиски усилятся. Во-вторых… лучше мы надолго загадывать не будем.

– Почему?

– Если кто-то из нас… ну, исключая Маркуса… попадет в руки Стражи – остальные должны уходить. И лучше, чтобы пленный не знал точно куда. Знаешь, какие у нас искусники водятся? «Сибирский валенок», «Березка» – это, наверное, страшно. А вот «Белая роза, красная роза»? Или «Венецианский гриль»? «Раскаяние», «Любовь и кровь»? Простое иксионово колесо?..

Луиза сложила руки лодочкой и принялась молиться.

– Ты что… все это пережил? – растерянно спросила Хелен.

– Господь миловал. Трех таких пыток не пережить! А говорить начинают на первой, уж можешь поверить. Когда меня на Печальные Острова отправили… я все сказал, ну, почти все. После «Раскаяния». А ведь даже тело не увечат, следов нет. Только боль – такая, что перед глазами все красно…

– Мир жесток, – тихо сказал Марк. – Ильмар, я вот слышал про все эти пытки… в Версале. Только не знаю, что это такое.

– Лучше тебе и не узнать. – Я обнял Марка за плечи. – Сам будешь молить, чтобы позволили Слово сказать да Святую Книгу вернуть…

– Нет! – возмущенно крикнул Марк.

– Да. Ты не знаешь, что такое настоящая боль.

Наступила тишина. Напряженная, тягучая.

Кто тут знал про боль, про пытки, про унижения?

Только я.

Даже хваленая закалка летунов, которой их еще в училище подвергают… все это ерунда. Одно дело, когда сам идешь, знаешь, что будут твою храбрость испытывать, к боли приучать… Совсем другое – сидеть в каменном узилище, и никакого просвета, никакой надежды…

– Я боюсь, – сказал Марк. – Если Владетель… узнает Истинное Слово…

Мы молчали, боясь вспугнуть этот всплеск откровенности.

– Однажды я с ним разговаривал, – глядя в пол, произнес Марк. – Года три назад, не больше. Тогда Владетель сказал… что я был бы хорошим принцем. Настоящим. Если бы еще немного жесткости взял в себя, а не мягкость… как у мамы.

Я не считал его ни слишком мягким, ни недостаточно жестким. Но откуда мне знать мерки Дома?

– Я даже старался, потом. Только не в этом дело. Тогда… Владетель показал мне Слово. Свое. Вынул кинжал… тот, который теперь у тебя, Ильмар. Подарил мне. А потом вдруг взял меня…

Марк замолчал на миг. Ему было неприятно говорить, и я его понимал.

– Взял меня за воротник, приподнял и сказал: «Если бы мое Слово было подлинным, Истинным Словом! Я бы весь мир так держал, как тебя, мальчик».

– Достаточно неприятно, – осторожно сказал я.

– Да не очень, – ответил Марк. – Он меня на секунду приподнял. Владетель… он же слабый, если честно.

Мальчик улыбнулся.

Мне от этой улыбки стало неуютно. Когда заведу детей, не буду их поднимать за шкирку, раз такие реакции!

– А потом я вспомнил. Когда я Книгу нашел. Ну и…

– Понятно, – сказал я. – Хорошо, Марк. Я тебя понял.

Дилижанс ходко катил по дороге, лишь иногда нас потряхивало. Казалось бы – наслаждайся дорогой! В первом классе, вырвавшись из лап преторианцев! Но мы сидели, словно на собственных похоронах, молча и уныло.

– Церковь того же боится. Так, Ильмар? – спросила Хелен.

– Вроде бы да. Только Церковь тут не едина. Кто хочет прикончить Маркуса вместе с его Словом, а кто – употребить Слово по своему разумению.

– И кто хочет меня убить? – резко спросил Марк. – Я не знал, Ильмар! Правда, не знал.

– Слуги Искупителя, – через силу сказал я. Посмотрел на Луизу – та кивнула, сказала:

– Я когда-то думала, что это беда подлинная. Ну, что кто-то больше Сестру чтит, а кто-то Искупителя. Бог ведь один, и зачем к нему по-разному обращаться? А когда ушла от мира… Каждый сам решает, через кого мольбы к Господу слать. Каждый сам решает, что важнее: правда, от Бога пришедшая, или правда, к Богу обращенная… добрая твердость или строгая мягкость. Так уж пошло. Это от природы человеческой, наверное. Не зря же Господь нас на мужчин и женщин поделил? Вот только… служить Искупителю труднее оказалось. Все время к добру призывать, добро требовать, из неразумных людей добро выбивать… разве выдержит слабая душа? Отсюда и костры, и походы столбовые…

Луиза замолчала, испуганно глядя на нас. Все мы молчали, глядя на нее, и во взглядах наших была растерянность. Ведь каждый уже понял – Хелен давным-давно, Марк позже, я только-только, что собой представляет настоятельница Луиза, бывшая баронесса.

Не блистала она умом, если честно говорить.

И слышать от нее что-то необычное – и на первый взгляд правильное – было странно.

– Я глупость сказала? – вполголоса поинтересовалась Луиза. Самомнение, вполне заменяющее ей сообразительность, впервые бежало с поля боя.

– Нет, – таким же шепотом ответила Хелен. – Вот именно, что нет…