Принцесса пепла - Лора Себастьян
Никто не отвечает: Тени давно ушли.
— Идем, — говорю я, хватаю принца за руку и тя-ну к шкафу. Меня подхлестывает необходимость по-быстрее осуществить задуманное, нервы натянуты до предела, но я потерплю еще немного, а потом стану свободной.
Сёрен не возражает, послушно залезает в шкаф и ползет вслед за мной по туннелю, как тогда, в прош-лый раз. Я не останавливаюсь, стараюсь двигаться как можно скорее и не говорю ни слова.
Когда потолок становится настолько высоким, что можно выпрямиться во весь рост, я встаю, вытирая о юбку перепачканные ладони. Я слышу за спиной шаги Сёрена, но стоит мне повернуться, как принц меня целует, и я оказываюсь зажата между ним и сте-ной. Он целует меня отчаянно, словно человек, уми-рающий от жажды, и я не понимаю, хочется ли мне оттолкнуть его или притянуть ближе.
Видимо, Сёрен чувствует мою неуверенность — он отстраняется и прижимается лбом к моему лбу.
— Прости, — хрипло выдыхает он. — Мне просто нужно было сделать это в последний раз.
Паника захлестывает меня ледяной волной.
— В последний раз? — Я обнимаю его за шею и притягиваю поближе. — Но у нас же есть время до рассвета, Сёрен.
Я пытаюсь поцеловать его еще раз, но принц оста-навливает меня, мягко удерживая за плечи.
— Я не могу, Тора, — тихо говорит он. — Есть кое-что, чего ты не знаешь, а когда узнаешь, то не за-хочешь меня больше видеть. И я даже не могу тебя за это винить.
— Меня выпороли не по твоей вине, тут ты ниче-го не смог бы поделать.
Сёрен опускает глаза.
— Дело не в этом, — признается он.
Мои руки, обнимающие принца за шею, сами со-бой падают.
— В чем же тогда?
Юноша машинально тянется к волосам, пытаясь их пригладить, обнаруживает, что волос нет, отходит на пару шагов, наконец снова поворачивается ко мне и набирает в легкие побольше воздуха.
— Я люблю тебя, — говорит он. — Прежде всего я хочу, чтобы ты это знала. Я люблю тебя, и никогда бы умышленно не причинил тебе боль.
— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я, стараясь, что-бы голос звучал ровно. Мама как-то раз сказала мне, что лгать умирающему — грех, но не знаю, правда ли это. Сёрен скоро умрет, и моя ложь умрет вме-сте с ним.
— В рудниках, — с запинкой продолжает принц, — трудятся рабы, и наши доктора за ними наблюдают, проводят опыты и эксперименты.
Нет. Мне хочется закрыть ему рот, заставить за-молчать и подавиться своими словами. Ему нет не-обходимости признаваться во всём этом, потому
что я и так уже всё это знаю, я уже приговорила его к смерти за эти грехи. Мне нет пользы от его самоби-чевания, и я здесь не для того, чтобы его успокаивать. Зато мне столько хочется ему высказать, что я почти с облегчением хватаюсь за эту возможность отсро-чить свое возмездие и дать выход бушующей в душе ярости.
— Что ты такое говоришь? — спрашиваю я, делая вид, будто потрясена. — Вы ставили опыты на моих людях?
— Это не твои люди, — отвечает принц. — И тебе не следует произносить такие вещи вслух.
— Перед всеми остальными не следует, да. — Мой гнев наконец-то выплескивается наружу. — Но не ду-мала, что мне нужно врать еще и тебе.
В полумраке коридора трудно что-либо разглядеть, и всё же я вижу, что принц спал с лица.
— Я не это имел в виду. — Он качает головой. — Прости... просто... Тяжело об этом говорить.
— Полагаю, пережить такое еще тяжелее, — заме-чаю я, пытаясь не сорваться на визг.
Вид у Сёрена становится пристыженный, и я чув-ствую, как мое ожесточившееся сердце чуточку смяг-чается. Я сжимаю кулаки и прячу их в складках юбки. Принц не привык играть роль злодея.
— Что искали ваши доктора? — спрашиваю я.
Несколько мгновений принц молчит, потом про-должает свой рассказ:
— Длительное пребывание в шахтах... как-то воз-действует на человека, так что к нему переходит сила добываемых на рудниках камней. Одни выдержива-ют это воздействие, но большинство — нет. Мы это знали, и ты это знала, вот только мы не понимали, почему так происходит. Отец посчитал, что, выяснив причины этого явления, мы сможем использовать его
в своих целях. Так и вышло. Врачи годами проводили опыты и сравнивали результаты. Уровень концентра-ции магии в рудниках необычайно высок, ею пропи-тан сам воздух; магическая энергия наполняет силой камни, но, кроме того, способна проникать в тело че-ловека, особенно в кровь. Магия сводит их с ума.
Сначала мы убивали всех, у кого появлялись при-знаки рудничного безумия, потому что боялись, что, владея магией, они станут опасны. Однако отец ре-шил, что так мы впустую тратим полезный ресурс. Если для нас эти люди опасны, значит, для осталь-ных они тоже представляют угрозу. Отец подумал, что можно использовать их как оружие — отправлять на передовую во время боя, чтобы наносить против-нику максимально возможный урон, а также сокра-тить собственные потери.
— И всё же сократить свои потери вы не суме-ли, — замечаю я, стараясь не сорваться на крик.
Принц всё равно вздрагивает.
— Знаю. Знаю.
— И вы использовали этих несчастных, когда на-пали на Вектурию, — продолжаю я. Больше я не иг-раю роль, бурлящая во мне злость прорывается на-ружу. Риск велик, я понимаю, что не следует давать волю гневу, но не могу иначе. До меня наконец до-ходит, что я вовсе не знаю Сёрена — как и он не зна-ет настоящую меня. — Сколько?
Сначала он не отвечает.
— Не знаю, — признается он наконец. — Думаю, сотни. Мой отец приказал.
— Твой отец был здесь, во дворце, Сёрен. Это ты отдал приказ.
Принц бледнеет.
— Я не хотел. Это изначально было частью пла-на, еще до того, как мы отплыли, мы собирались ис-
пользовать астрейцев. Отец хотел испытать это новое средство в бою, потому что если бы мы победили, то можно было бы продавать таких рабов в другие стра-ны. Отец всегда получает то, чего хочет, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было, — говорит он. Принц произносит это умоляющим тоном, он тянется ко мне, но я отдергиваю руку, как будто его прикосновение меня обжигает.
Сёрену снова нужно мое прощение, он хочет, что-бы
