Я. Таляка - Гамбит старого генерала

Если для лейтенанта Гранде время неимоверно растянулось, уместив в краткий миг целую жизнь, всю что ей еще оставалось, то для остальных на площади оно, наоборот, стремительно набрало обороты.

Некоторые из дикарей успели повторить залп, теперь уже неприцельный а, скорей, как жест отчаяния, а потом на них обрушился Страж. По зарослям полоснул сверкающий словно солнце, гибкий, вьющийся, будто живой, раскаленный шнур и всякий, кого он касался, с пронзительным визгом исчезал во вспышке голубого пламени. Еще бы, ведь у варваров не оказалось даже той защиты, что была на смелой девушке.

На то что бы расправиться с предателями волшебник потратил всего несколько мгновений, а потом он про них забыл и обернулся к Марисабель. Как раз что бы увидеть как адъютант, отшатывается от него. Заваливается на спину, но не так как это она делала всегда, с перекатом и выходом в стойку, нет: лейтенант падала плашмя, не заботясь больше о самой себе, и на лице ее застыло выражение сильного и радостного удивления.

…Д'Аранж еще целую секунду верил, что все обошлось и девушка жива. Она лежала совершенно неподвижно, с застывшим взором и побелевшим, обескровленным лицом, но ни малейших следов повреждений на ней видно не было. Примитивная стрела, конечно же, не пробила лат, заговоренных и от гораздо более мощного оружия, а это могло означать, что не все еще потеряно. Волшебник упал перед Марисабель на колени, творя пассы и нашептывая подряд все известные ему целебные заклинания.

Однако все уже было напрасно. Большой Страж был слишком хорош и прекрасно знал свое дело. Защита на доспехах девушки должна была отвести практически любую угрозу от нее, но угрозу того порядка, который могли организовать их враги. Враги, но не он сам. Против чар ультимативного характера, которые заведомо сильнее всех остальных защитных чар, причем на много порядков, все остальное оказалось бессильно. По сути, Страж даже и не заметил сопротивления, настолько значительно было его превосходство.

Сложись все хоть на чуть-чуть, но по-другому, не окажись Марисабель случайно в эпицентре зарождения "драконьей тени", не толкни Гранде д'Аранжа в тот самый момент когда он был атакован… Строго говоря, ведь только это ее и погубило. Д'Аранж потому и был спокоен посреди творившегося вокруг ада, что знал, заклинание достаточно совершенно, чтобы защитить от любой опасности и, одновременно, чтобы отличить своего от чужого и не затронуть человека прикрытого рунами Лорда-Протектора. Однако оно оказалось, активировано именно физическим соприкосновением с Марисабель в момент угрозы со стороны, и это сыграло роковую роль. У Стража просто не оставалось времени, что бы отреагировать иначе. Не убить… но ведь на то он и Страж.

Лицо д'Аранжа, когда он поднял голову, было печально.

— Сволочи! — вздохнул он. — Какие же мы сволочи. Погубили девочку.

С грустью волшебник смотрел, как из груди Марисабель выбирается сгусток мягкого, словно пушистого, лилово-желтого света — сперва нехотя и осторожно, но потом все смелее и быстрее. Все, с этого момента любые заклинания бессильны. Можно будет оживить тело, и в этом кстати нет ничего сложного, но это будет не человек… не тот человек, что был прежде. Д'Аранж достаточно поднаторел в искусстве некромантии, что бы знать это наверняка и даже и не пытаться повернуть процесс вспять. В лучшем случае, вернувшийся станет куклой, безвольной и бесчувственной, вроде зомби сорганазельцев, в худшем же… в худшем, Марисабель вернется к жизни, но каждое мгновение такой жизни окажется для девчушки страшной пыткой, а единственным желанием станет ее прекратить. Лорд-Протектор не собирался причинять своему адъютанту такие страдания.

Из чащи доносились теперь уже гораздо более редкие крики, это дух возмездия, отлавливал последних, рассыпавшихся по зарослям дикарей. Кто то из них в суматохе позабыл о способности магии д'Аранжа безошибочно находить противника и теперь пытался спрятаться от возмездия в чаще; кто-то, вообразив, будто человек быстрее смертоносных чар, искал спасения в безоглядном бегстве — пощады не было никому. Мгновенная и ужасная смерть настигала всех, и «белых», и «черных», и «эскортников», и когда заклинание находило человека, оно его безжалостно уничтожало. Страж расправлялся с недругами по-своему, он не бил и не кусал жертву, освобождаемые им радикалы водорода молекул человеческих тел воспламенялись и пожирали сами себя в яростном и неудержимом соитии с изотопами кислорода, извлеченными из этих же тел.

В считанные мгновения Страж подчистил почти все поле боя, включая в него места стычек передовых отрядов. Он не отличал живых и здоровых, от раненых и мертвецов — бесстрастно, с жестокой последовательностью рептилии или насекомого, он набрасывался на всех подряд и отправлял их в совершенное небытие. Даже пролитая и давно свернувшаяся кровь исчезала в очищающем бездымном пламени.

Из всех присутствующих, противостоять заклинанию, более-менее на равных, мог только демон сорганазельских чародеев, до сих пор околачивающийся, где-то поблизости, но и он, то ли испугался подобной эффективности, то ли просто решил не связываться, однако от схватки уклонился. Призыв черных жрецов его больше не удерживал и зловещий призрак, отыскав брешь в листах мироздания, быстро туда нырнул. Он успел аккурат за несколько микросекунд до того как Страж покончил с последним из воинов-людей и уже собирался атаковать самого грозного соперника.

Потеряв демона из виду, заклинание сразу проинформировало чародея, что в сфере деятельности произошло явление, прямо под его компетенцию не попадающее, но, тем не менее, потенциально представляющее опасность.

А еще он сообщил о незарегистрированной персоне, оказавшейся на подотчетной территории, но тоже в реестре целей не отмеченной. Механически заставляя себя двигаться и думать, Д'Аранж проверил, кто же это мог быть, и понял что это последний из дублеров темного мага. Тот самый, что оставался в отдалении. Капюшоноголовый негодяй очнулся и теперь спешно ретировался из Парка. В принципе д'Аранжу и раньше было все равно, что случиться с пришельцем, и было все равно теперь, но он решил, что будет справедливо, если слуга разделит участь своего неправедного господина.

Волшебник начал было произностить заклинание, но его вдруг охватила странная апатия, и он остановился. Подозвал нервно гарцующего неподалеку единорога.

— Ты давно добиваешься воли, — сказал маг. — Готов ли ты получить ее сейчас?

Ответ единорога был не на человеческом языке, но при желании его можно было бы перевести.

— Я готов, — оскалившись на Лорда-Протектора, ответил скакун.