Эрик де Би - Темноты

— Это мило с твоей стороны, но нет, — эльф пожал плечами. — Удача со мной, как и всегда.

Конечно, думала Файне. Ещё бы — когда ты верховный жрец Бешабы, богини неудачи, в твоём статусе определённо есть преимущества.

И он был предателем — Файне никогда не должна забывать об этом. Раньше Лилтен служил другому божеству, ещё в том, старом мире: Эревану Илисиру[55], если память ей не изменяла, входившему в увядший Селдарин. Лилтен Перевёртыш: верховных жрец-отступник, предпочётший собственному богу его злейшего врага.

Ей было интересно, когда он предаст Бешабу.

Файне прижалась грудью к нему.

— Ты уверен, я тебе не нужна? — промурлыкала она.

— Совершенно уверен, мой демонёнок, — сказал он. — Это моя игра, и я сыграю в неё собственными блистательными руками.

Файне потянулась, чтобы поцеловать его в щёку.

— Ты такой ублюдок, Отец.

— Да, я такой, Эллин, я такой, — Лилтен подмигнул ей и поцеловал в ответ. Его губы обжигали как огонь Ада. — Но ты — ты настолько чистокровна, насколько я смог сделать тебя такой.

Файне покраснела[56].

Эпилог

Мирин не оказалось там, где он надеялся её найти.

Слишком многое случилось между ними, а она видела самое жестокое и плохое в нём, равно как и он в ней. И всё же, он цеплялся за надежду, что всё же, всё же…

Написанная на пергаменте записка — с завёрнутым в неё кольцом Таланны — ждала его на пустом видавшем виды столе. Этот стол напомнил ему о Целлике. Сколько раз он лежал на нём, когда приёмная сестра заштопывала его раны? Сколько раз они сидели за ним, выправляя броню Тенеубийцы?

Но это был и стол Мирин — за ним он впервые увидел её, поедавшую жаркое. Всё в доходном доме напоминало о ней — запах, улыбку, память о ней.

Записка была короткой. В ней были пробелы, намекавшие на несказанные вещи. Сама записка звучала её голосом, пахла её запахом — сладчайшим парфюмом обнажённой кожи. Она несколько раз зачеркнула слова, отсюда и чернильные пятна. Пергамент был сухим, но на нём были следы водных капель. От слёз, понял он.

Пока он читал, внутри царил холод.

«Кален, мне жаль.

Я продолжаю думать [клякса] всё должно было быть не так. Может, я бы дождалась тебя, чтобы стать твоей и прожить остаток нашей истории вместе. Богам ведомо, я хотела [клякса]

Но в жизни так не бывает. Я должна найти свой собственный путь — я не могу вынуждать тебя делать выбор за меня. И до тех пор, пока ты не увидишь, что [клякса] Вот твоё кольцо, кстати.

Прощай.

Я надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь — и что я найду тоже.

~М»

Кален долгое время просто сидел, глядя на письмо в руках. Он ждал, пока боль и всё пережитое за последние дни утихнет. Он ощущал их более остро с тех пор, как Мирин коснулась — поцеловала — его, хотя и не знал почему.

Сердце сдавила тоска. Это мог быть и всхлип, не закали его жизнь за столь долгие годы — не награди она его столькими шрамами за службу давно мёртвому богу — он попросту разучился всхлипывать. Так много боли, как принесённой им самим, так и ему. Когда уже её будет достаточно?

Он понял почти сразу, что это неважно.

Она просила его сделать выбор, шедший вразрез со всем, чем он жил и кем был. Он не мог сделать этого выбора, и она это знала. Вот почему она ушла.

Последуй он за ней сейчас — поднимись он, выскочи из-за двери и отследи её по горячим следам — это будет правильный выбор? Или это будет всего лишь из-за неё? Что он ей скажет?

Он хотел было смять и выбросить записку, но увидел ещё несколько слов, накарябанных сзади. Трясущимися руками он разгладил пергамент.

«Я не собиралась этого говорить. Я не стала писать это на лицевой стороне, но ты заслуживаешь знать.

Я сделала кое-что с тобой, Кален — я не [клякса] не очень хорошо чувствую собственную руку, держа перо.

Когда я поцеловала тебя, я забрала у тебя часть болезни. Я поглотила её. Я не делала этого специально — просто так получилось. [клякса] Я думаю, ты будешь жить. Чуть дольше. Немного моей жизни в обмен на твою. Называй это [клякса] честным обменом — просто за возвращение меня к жизни в принципе.

Ты ничего мне не должен.»

Кален мигнул. Он глядел на письмо несколько долгих мгновений, показавшихся вечностью.

Он уже был за окном прежде, чем записка коснулась пола.

Примечание Эргонта

Если во время чтения Вы обнаружили какие-то огрехи, замечания, стилистические неточности, то прошу отписать о них на e-mail [email protected].

Регистрируйтесь на нашем сайте abeir-toril.ru и форуме shadowdale.ru — новые книги вас будут ждать только там.

Спасибо!

Примечания

1

 Самоназвание Глубоководья, одного из крупнейших городов Фаэруна.

2

Многоуровневый комплекс пещер и туннелей, частично рукотворных, частично созданных природой в горе Глубоководье.

3

 Безумный волшебник, превративший Подгорье в четырнадцатом веке по Летоисчислению Долин в собственную лабораторию для проведения экспериментов над живыми существами всех мастей.

4

Целестия, также известная как Гора Целестия, Семь Горных Небес Целестии или просто Семь Небес является домашним планом ряда законопослушно-добрых божеств, возглавляемых богом Тормом.

5

 Катаклизм, поразивший Фаэрун в 1385 году ЛД в результате гибели богини магии Мистры и последующего разрыва Плетения. На протяжении нескольких лет магия вела себя весьма непредсказуемым образом, разрушив целые страны и искалечив облик Фаэруна.

6

Месяц Гроз. Соответствует апрелю грегорианского календаря.

7

Летоисчисление Долин ведет свое начало от Года Зари, с момента заключения мирного соглашения между людьми и эльфами, жившими тогда в лесу Кормантор, расположенном в северной части Фаэруна (в центре этого леса был построен эльфийский город Миф Драннор). В знак союза между двумя расами эльфы Кормантора и люди, называвшие себя Народ Долин, воздвигли знаменитый Стоящий Камень. По условиям договора Эльфийский Двор позволил людям заселять районы редколесья. В некоторых текстах, особенно не связанных напрямую с историей Долин, этот способ летоисчисления называется Летоисчислением Свободных Людей (ЛСЛ). Этот календарь широко распространен по Фаэруну, но за его пределами не используется. Во всех источниках по Забытым Королевствам даты указаны по Летоисчислению Долин.