Анна Кочубей - Душа архонта

«Моя дорогая, я уезжаю в Эвенберг. Еще слишком рано, и я не стал тебя будить. Мы расстаемся на три недели, не меньше. О тебе будут заботиться также хорошо, как если бы я не покидал поселок: накрывать на стол в одно и то же время и отапливать дом. Если возникнут другие просьбы, просто позови, и к тебе немедленно придут, днем или ночью. Надеюсь, в следующий раз мы посетим столицу вместе. Целую, твой Галар».

Моран задумалась. «Моя дорогая»? «Твой Галар?» А что значит «просто позови»? Выйти на улицу и покричать?

За последний месяц их отношения с эльфом изменились. Галар не предлагал любви, но стал намного приятнее в общении. Однажды он предложил поцеловать Моран в щечку на ночь. Она изумилась до глубины души, но позволила. С тех пор этот невинный ритуал вошел у них в привычку, как и многие другие: будить друг друга по утрам, проводить вместе вечера в его комнате, гулять и просто разговаривать обо всем на свете. Галар рассказывал об эльфах клана, иногда об Эвенберге, а чаще всего их обоих занимали словесные перепалки по поводу разбросанных повсюду вещей и прочей бытовой ерунды. Эти споры не являлись ссорами, а лишь поводом поупражняться в остроумии. «Он стал лучше, чем когда мы встретились», — думала Амаранта, не понимая, что изменилась она сама, а не Галар.

Когда стемнело и эльфы покинули улицы, Моран осознала, насколько она серьезно скучает по магу. Без аппетита поужинав, Амаранта поднялась в спальню Галара и с сожалением вздохнула, осмотрев пустую, прибранную комнату. Мучаясь от бессонницы, она всегда знала, что Галар рядом, и можно спуститься к нему, в два часа ночи выпить вина под сиреневым пологом, уйти к себе и уснуть…

Кошмары мучили Амаранту часто. Они начались в ту ночь, когда она вспомнила, как стала архонтом и периодически напоминали о себе. Ужас приходил к Моран не в сновидениях, а в жутком ощущении чужого присутствия в своей комнате — будто кто-то невидимый стоял у ее постели и наблюдал, как она спит. Галару она ничего не сказала, следуя своей привычке молчать, пока не разберется во всем самостоятельно. Амаранта даже передвинула кровать ближе к окну, чтобы стальное кольцо и призрак безумной эльфки был подальше. Убедив себя, что все ее страхи — не больше, чем суеверия, Моран легла спать, не зажигая огня.

Ее разбудил отрывистый визгливый вопль, прозвучавший над самым ухом. Амаранта вскочила с бешено бьющимся сердцем и оглядела комнату. Бежевые стены серебрились под лучами луны, а на полу покачивались волнистые тени от ветвей снаружи. Дом притих, Моран была единственным живым существом в его стенах.

— Крик был в моей голове, — шепнула она, — но это был не мой крик, и не из моих воспоминаний.

Чей тогда? Амаранта поняла, что не заснет и торопливо оделась. Скорее включить свет! Почему она не взяла с собой лампу?! Моран спустилась в библиотеку и совершила набег на запасы Галара. Выпитое вино ее немного успокоило. Расхаживая по комнате, Моран увидела свое отражение в стекле окна.

— У меня у самой безумный вид. Если бы Галар был здесь, я бы бросилась ему на шею. Вот почему он вздрагивает, когда я повышаю голос — боится, что я закричу вот так!

Амаранта повернула кресло спинкой к окну и уселась лицом к лестнице, словно страшась нападения. Допив бутылку и расслабленно положив руки на мягкие подлокотники, она заснула и вновь оказалась в спальне верхнего этажа. Наступило утро. Благоухая ароматами леса, в открытое окно бежевой комнаты просился летний ветерок. Галар поднялся по лестнице и нерешительно остановился на пороге.

— Моя дорогая, я слышал твой голос. Ты звала? — ласково спросил он.

Белокурая эльфка сидела на полу, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. С ее тонких запястий свисали металлические цепочки, нарядное бледно-розовое платье было порвано во многих местах, а длинные волосы безнадежно свалялись и перепутались.

— Лаэле, это я, Галар, — сказал маг, осторожно приближаясь.

Она невнятно забормотала и подняла красивое лицо. В серых глаза эльфки отсутствовало всякое выражение. Это успокоило Галара. Он присел на пол рядом с ней.

— Я все исправлю, дорогая. Я попытаюсь еще раз, только веди себя хорошо, — тихо сказал маг, поглаживая эльфку по плечам.

Перестав двигаться, она расслабленно наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то.

— Они говорят со мной. Днем и ночью. Они приходят, когда двери закрыты и говорят. Я слышу их и не могу спать… — шептала она.

— Кто «они», Лаэле?

— Демоны, лесные духи, настоящие маги без лиц, древние, как Сирион.

— Тебе кажется, дорогая. Они далеко, в чаще леса за запретной оградой. Им нет дела до тебя. Ты дома, в безопасности, ты со мной.

— Нет, они здесь! Сейчас, повсюду! Ты слышишь, слышишь? Вот, снова!

Ее грудь начала бурно вздыматься, а голос, вначале приятный, приобрел резкие, пронзительные ноты, как внезапно испортившийся музыкальный инструмент.

— Хорошо, дорогая, я их прогоню. Дай мне прикоснуться к твоей голове. Вот так. Я помогу, Лаэле. Потерпи, я тебя умоляю…

«Галар, не надо! Посмотри в ее глаза!» — сказала Моран, но маг ее не услышал. Он обнял эльфку, прижав правую ладонь к ее лбу.

— Это ты их призвал, а они остались. Каждую ночь они забирают меня в мертвый город и оставляют одну посреди белой дороги. Там ничего нет, одни голоса и кости. Прикажи им молчать!

Голос Лаэле сорвался на визг, а ее лицо исказилось от ненависти. Галар проворно отскочил. Видимо, он ожидал чего-то подобного. Разворачиваясь во всю длину, загремела цепь. Безумная заходила взад и вперед на расстоянии — оковы не давали ей приблизиться. Галар сел на пол у противоположной стены, в отчаянии прикрыв лицо руками.

— О чем они говорят с тобой, дорогая? — глухо спросил он.

— О трех тронах, один из которых занят, а второй не пуст. О тебе и знаках отступника на твоем теле. Содрать их вместе с кожей — вот что они велят!

— Я больше так не могу. Посмотри, что ты со мной сделала, — Галар расстегнул рубашку, показывая багровые рубцы на груди, — ты помнишь это? Тебе меня не жаль?

Глаза безумной вспыхнули от радости, она подалась вперед, глядя на Галара со страстью хищника к добыче.

— Хочешь, чтобы я подошел ближе, чтобы растерзать меня? Это — все, чего ты желаешь, Лаэле? Ты больше меня не любишь?

— Люблю!

Знакомое слово изменило настроение сумасшедшей в мгновение ока — ее лицо стало осмысленным, а в глазах засветилась нежность.

— Я хочу ребенка, похожего на тебя. Что это такое, Галар?

Лаэле с удивлением рассматривала металлические наручники, словно увидела их впервые.

— А я потерял последнюю надежду. Ты не станешь прежней, кого я обманываю! Эти моменты просветления — они ужаснее всего! Уж лучше бы ты продолжала выть, как животное, — пробормотал Галар.