Владимир Романовский - Год Мамонта

— Надо взиать за рука. Ты одна рука, я другайа рука.

Зачем это было нужно — неизвестно, но Брант не спорил. Он взял Базилиуса за правую руку и кивнул Нико, чтобы тот взял его за левую. Взявшись за руки, они втроем пошли к тому месту, где исчезла шишка. Базилиус все вертел головой, будто пытаясь что-то вспомнить. Один раз они даже из-за этого остановились. Базилиус морщил лоб, прикрывал глаза, кусал губы — но так и не вспомнил.

Ничего особенного не произошло. Они пересекли всю поляну. Солнце по-прежнему ласково светило, блики по прежнему ползали по стволам и листьям. Но запах пепла вдруг исчез.

Брант обернулся.

Позади была та же самая поляна. Вот только пепла не было, и все листья на деревьях были зеленые.

— Временной скачок, — объяснил Базилиус. — Когда портал закрывается, время прыгает назад, не намного, но прыгает, и все становится на свои места. Что же это я такое вспоминал давеча? Что-то очень важное. Нет, не помню.

Брант вытаращил на него глаза. У Базилиуса пропал акцент.

— Ну что, пошли обратно? — сказал Нико. — Надо ехать дальше, иначе мы никогда в Вантит не попадем.

— Похоже, уже попали, — сказал Брант, глядя на Базилиуса.

— Да, — сказал Базилиус. — Это Вантит. Что же я забыл? Ах ты, как нехорошо. Важное что-то.

— А если мы сейчас вернемся вон на ту сторону поляны, — сказал Брант, — мы попадем обратно в Ниверию?

— Нет, — ответил Базилиус. — Портал открывается на какое-то время. Раз в три или четыре дня. Не помню точно. И редко стоит на месте.

— То есть, чтобы вернуться, нам нужно будет его искать? — спросил Брант.

— Искать? — переспросил Базилиус. — Где вы его теперь найдете. Я двадцать лет проторчал в вашей дикой стране, все искал, все вычислял. А нашел случайно, вместе с вами, по наитию. Решил — была не была. И вот мы здесь. Но чего-то я явно не учел. А вот чего?

— Вы здесь живете?

— Да. Нет. То есть, было дело. Но я не из этих краев. А как вам это объяснить, я не знаю. Потом как-нибудь попробую. Надо бы узнать, где мы, хотя я подозреваю, что знаю.

Они углубились дальше в лес. Потом был склон, и они добрались до его вершины. Их глазам открылась прелестная панорама, с долиной и рекой, петляющей по долине. Моря не было видно. Базилиус что-то поприкидывал, а потом сказал:

— Надо вдоль реки идти. Часов пять ходу.

— Куда это?

— К своим. Там живут люди, которые меня знают.

— А где живет Волшебник?

— Не знаю, и вообще сомневаюсь, что он живет здесь. Он известный шарлатан, дикарь.

— Но мы приехали сюда, чтобы найти Волшебника, — заметил Брант.

— Да ладно вам. Что вам этот Волшебник, что ваша дикая Ниверия. Я вам тут такое покажу… Вы здесь с такими людьми познакомитесь — величайшие умы. Всю историю таких светлых умов не было. Они вам такое расскажут, забудете свою Ниверию.

— Это вы все сами дикари, — сказал Нико. — Настоящий нивериец — представитель самой лучшей, самой честной культуры в мире.

— Вот, слышали? — спросил Базилиус, обращаясь к Бранту. — Дикость. Серость. Ну, пойдем.

Все эти речи очень не понравились Бранту, но он решил, что раз Базилиус ведет его к каким-то людям, надо пойти с ним. О размерах Страны Вантит Брант не имел никакого представления, и не очень верил в ее существование еще полчаса назад.

— Если вы еще раз позволите себе оскорбить при мне Ниверию, — сказал Нико Базилиусу, — я вас тупо застрелю из арбалета.

— У вас нет с собой арбалета, — заметил Базилиус, спускаясь по склону.

— Одолжу.

У реки они повернули налево, по течению. Брант оглядывался по сторонам. Пейзаж был, несмотря на какую-то особую, нереальную живописность, вполне ниверийский.

Полуденное солнце освещало отсек. Ветхие деревянные стены маленькой клетушки пахли пылью и жуками. Световой прямоугольник от окна мирно лежал на шероховатой поверхности пня, заменявшего стол. Куча соломы в углу, заменявшая кровать, не вызывала отвращения.

Сергей Алексеевич сидел на земляном полу возле пня и лакомился свежими фруктами. В конце концов, много ли надо человеку для полного счастья? Вот, например, персик. Вкусно, сладко, сочно. Вот апельсин. Вот вода в глиняной кружке.

В занавеси из веток, заменявшей дверь, зашуршало и задвигалось, и в клетушку продрался тощий с козлиной бородкой, отдаленно напоминающий парадные портреты Троцкого, Семен Фрумкин. Сергей Алексеевич был благодушен сегодня и не сделал Семену замечания. Семен тоже был благодушен и не заворчал, что вот, мол, опять его к ленчу не разбудили, а он так любит ленч, это же просто свинство какое-то лишать человека удовольствия.

Семен Фрумкин присоединился к Сергею Алексеевичу, схватил с пня, заменявшего стол, грушу и стал ее пожирать, чавкая.

— Халат вам давно постирать пора, — сказал он, чавкая. — А все лень, да? Фу, дух какой от этого халата.

— Не чавкайте, Сеня, — сказал Сергей Алексеевич. — От вашего чавканья все эльфы в округе проснутся. Надо же им иногда поспать.

— Я вот, Сергей Алексеевич, ни разу не видел ни одного эльфа. Эльфов вы все-таки придумали сами.

Разговор этот был далеко не нов и затевался каждый третий день в течении пятнадцати лет.

— Сдвиги есть? — спросил Сергей Алексеевич.

— Только по фазе, — грубо сострил Семен и засмеялся пригласительно, почесывая грудь, поросшую седеющими волосами. — А у вас?

— Тоже нет. А скажите, Семен, жена у вас какая была?

Семен подумал некоторое время, плюясь вишневыми косточками в окно.

— Статная девушка, — сказал он. — Кавказских кровей каких-то. До сих пор не знаю, каких. Орала все время, вставляя кавказские слова.

Сергей Алексеевич вздохнул.

— А вот у меня жена была обыкновенная, — сказал он. — Толстая и глупая. Хотелось бы чего-нибудь вспомнить — ничего не помню. На молоке, помню, дату один раз проверила, так целый вечер возмущалась. А дети у меня от другой жены.

— И у меня от другой, — сказал Семен, вытирая рот рукавом халата.

— Это еще что такое? — сказал вдруг Сергей Алексеевич, уставясь в окно.

— А что? — спросил Семен, и тоже уставился в окно.

По тропинке к отсекам приближались трое. Один — среднего роста блондин, второй русоволосый и долговязый, а третий…

— Пардон, пардон, — сказал Семен, щурясь. — Ничего не понимаю. Сергей Алексеевич, у вас глаза лучше, а ну-ка вперьтесь.

Сергей Алексеевич вперился.

— Не может быть, — сказал он.

— Мне показалось, — сказал Семен, вскакивая, падая, и снова вскакивая, — что это…

— Не показалось, — в волнении, Сергей Алексеевич поднялся на четвереньки. — Это Васенька.