Джон Толкиен - Толкиен - Две твердыни

— Развяжите им глаза! — велел он. Капюшоны откинули, шарфы сняли, и они ошеломленно заморгали.

Они стояли на гладкой сырой плите, как бы на крыльце за черным провалом прорубленных в скале дверей, а перед ними — близко, рукой подать — колыхалась струистая водяная завеса, озаренная прямыми лучами заходящего солнца, и алый свет рассыпался мерцающим бисером. Казалось, они подошли к окну эльфийской башни, к занавесу из золотых и серебряных нитей, унизанных рубинами, сапфирами и аметистами, и трепетно переливалось драгоценное многоцветье.

— Вот вам и награда за терпение, — сказал Фарамир. — Подоспели минута в минуту к заходу солнца. Это Закатное Окно, Хеннет-Аннун, а перед ним — красивейший водопад Итилии, края блещущих вод. Не знаю, бывал ли здесь хоть один чужестранец. Покой попроще, чем окно, не княжеский покой; но заходите, посмотрите сами!

Солнце закатилось, и померкла водяная занавесь. Они вошли под низкую, грубоватую арку и оказались в большой сводчатой пещере; тусклые отблески факелов играли на стенах. Народу уже собралось много, но из узкой боковой двери входили еще и еще, по двое и по трое. Когда глаза их привыкли к полумраку, хоббиты увидели, что пещера выше и гораздо просторнее, чем им сперва показалось; здесь размещался, не стесняя людей, склад оружия и съестных припасов.

— Такое у нас прибежище, — сказал Фарамир. — Роскоши маловато, но переночуете спокойно и удобно. Сухо, еды вдоволь, очага, правда, нет. Некогда это был водосточный грот, из той вон арки вода выливалась, но древние мастера-каменщики ее отвели, и теперь она низвергается со скал высоко над нами. Все отверстия этого грота замурованы, — ни вода, ни супостат сюда не проникнут, кроме как тем же путем, что вы прошли с завязанными глазами. Выход есть еще один — через Водяное Окно, в глубокое озеро, полное острых скал. Отдыхайте, пока все вернутся и соберут на стол.

Хоббитов отвели в угол, к низкому ложу. Трапезу собирали быстро, несуетливо и споро. От стен принесли столешницы, водрузили их на козлы, заставили утварью, неприхотливой и добротной: блюдами, чашками, мисками — глиняными, глянцевито-коричневыми, и желтыми, самшитовыми, отличной токарной работы; царила чистота и опрятность. Кое-где поблескивали бронзовые чаши, и серебряный кубок был поставлен для Фарамира, посредине отдельного столика.

Фарамир прохаживался по пещере и негромко расспрашивал новоприбывших. Одни были отправлены преследовать и добивать разгромленный отряд, другие остались следить за дорогой: эти припозднились. Никто из южан не ушел, кроме огромного мумака; за ним не уследили. Враг не появлялся, не видать было даже орков-согля-датаев.

— И ты ничего не видел и не слышал, Анборн? — обратился Фарамир к вошедшему.

— Ни слуху ни духу, государь, — отвечал тот. — Орки куда-то запропастились. Но то ли я видел, то ли мне померещилась диковинная тварь — уже в сумерках, когда все кажется больше, чем надо бы. Наверно, просто белка. — Сэм навострил уши. — Но если белка, то черная и без хвоста. Ты не велел нам понапрасну бить зверей, я и не стал стрелять. Да и темно было, а этот зверек мигом скрылся в листьях. Я постоял, подождал немного — все-таки будто и не совсем белка, — а потом пошел, и тут она вроде бы зашипела на меня сверху. Да нет, пожалуй, крупная белка. Быть может, звери бегут от Врага, да не будет он назван, из Лихолесья, и забегают сюда к нам. Говорят, там водятся черные белки.

— Может быть, — сказал Фарамир. — Однако же это дурной знак. Нам здесь, в Итилии, только беглецов из Лихолесья и не хватало.

Сэму показалось, что он при этом оглянулся на хоббитов, однако Сэм снова решил промолчать. Они с Фродо лежали рядом и глядели на огни факелов, на расхаживающих и тихо переговаривающихся людей. Потом Фродо взял и заснул.

Сэм уговаривал себя не спать.

«Поди знай, — думал он. — С людьми дело темное. На словах-то хорош, да с тем и возьмешь. — Он зевнул до ушей. — Проспать бы с недельку — стал бы как новенький. А положим, не засну: как быть-то в случае чего? Больно уж тут много Громадин на одного хоббита. И все равно: не спи, Сэм Скромби, не смей спать!»

И не смел. Дверной проем потускнел, серая водяная пелена потерялась в темноте. И лишь монотонный шум и переплеск падающей воды не смолкал ни вечером, ни ночью, ни утром. Бормотанье и журчанье убаюкивало, и Сэм яростно протер глаза кулаками.

Запылали новые факелы. Выкатили бочонок вина, раскладывали снедь, натаскали воды из-под водопада. Умывали руки; Фарамиру поднесли медный таз и белоснежное полотенце.

— Разбудите гостей, — сказал он, — и подайте им умыться. Время ужинать.

Фродо сел, зевнул и потянулся. Сэм недоуменно уставился на рослого воина, склонившегося перед ним с тазиком воды.

— Поставьте его на пол, господин, если можно! — сказал он. — И вам, и мне удобнее будет.

К веселому изумлению окружающих, он окунул в тазик голову и, отфыркиваясь, оплескал холодной водой шею и уши.

— У вас всегда моют голову перед ужином? — спросил воин, прислуживающий хоббитам.

— Да нет, обычно-то перед завтраком, — сказал Сэм. — Но ежели сильно не выспался — обдай голову холодной водой, и расправишься, что твой салат от поливки. Ффу-у! Ну, теперь авось не засну, пока не наемся.

Их провели и усадили рядом с Фарамиром на покрытые шкурками бочонки, куда повыше скамеек, на которых разместились люди. Внезапно все встали, обратились лицом к западу и с минуту помолчали, Фарамир сделал знак хоббитам поступить так же.

— Перед трапезой, — сказал он, садясь, — мы обращаем взгляд к погибшему Нуменору и дальше на запад, к нетленному Блаженному Краю, и еще дальше, к Предвечной отчизне. У вас нет такого обычая?

— Нет, — покачал головой Фродо, чувствуя себя неучем и невежей. — Но у нас принято в гостях перед едой кланяться хозяину, а вставая из-за стола, благодарить его.

— Это и у нас принято, — сказал Фарамир.

После долгой скитальческой жизни впроголодь, в холоде и грязи, ужин показался хоббитам пиршеством: золотистое вино, прохладное и пахучее, хлеб с маслом, солонина, сушеные фрукты и свежий сыр, а вдобавок — чистые руки, тарелки и ножи! Фродо и Сэм живо уплели все, что им предложили, не отказались от добавки, а потом и еще от одной. Вино приободрило их, и на сердце полегчало — впервые после Кветлориэна.

После ужина Фарамир отвел их в полузанавешенный закуток. Туда принесли кресло и две скамейки. В нише горела глиняная лампада.

— Скоро вам захочется спать, — сказал он, — особенно досточтимому Сэммиуму, который не смыкал глаз до самого ужина: то ли сберегал свой голод, то ли оберегал от меня хозяина. Однако после обильной еды, да еще с отвычки, лучше превозмочь сон. Давайте побеседуем. Вам ведь есть что рассказать о своем путешествии от Раздола. И не мешает поближе познакомиться с той страной, куда вас забросила судьба. Расскажите мне о брате моем Боромире, про старца Митрандира и про дивный народ Лориэна.