Анна Аршинова - Девочка по имени Аме

Хорхе кивнул, слегка удивленный тем, что Данте знает об этом. Ну-ну, если сам не позаботишься о добыче информации, то все так и будут молчать вокруг и делать вид, что всем все понятно и известно.

— Да. Путь, который проходит душа от первой человеческой жизни до смерти ками, мы называем Кольцом. И записываем в специальной сутре. Она находится на горе Сумеру.

Данте понравилась эта тема, он решил ее развить.

— А сколько Колец было у тебя?

— Амацукумэ-но микото прошел четырнадцать Колец, Амэ-но-удзумэ-но микото — семнадцать, — ответил он.

— У меня больше, — улыбнулся Данте с каким-то детским восторгом.

— Это ничего не меняет. Каждое Кольцо — это совершенно новое начало. Так что…

— Ну, нет!

Хорхе искренне рассмеялся, и Данте вдруг ощутил тепло в груди. Может быть, он был неправ, когда так явно его отталкивал?

— В любом случае, это будет Двенадцатый исход, — Хорхе стал неожиданно серьезным, и на вопросительный взгляд отпрыска пояснил. — Война между Великой Богиней Аматэрасу и Владыкой Морей Сусаноо.

Улыбка сползла с лица Хищника, он почувствовал, как повеяло страхом и холодом, и это пришло явно не с улицы. Данте бросил косой взгляд в окно, и обнял себя руками.

— Но на этот раз ведь все будет по-другому? — спросил он, мысленно молясь, чтобы Хорхе сейчас ему соврал. Он чувствовал, что пока не готов принять правду.

— Раз даже Цукиеми вылез из своей норы, что зовут Преисподней, то думаю — да. На этот раз все будет по-другому, — золотые глаза смеялись, но как-то грустно они это делали.

Данте отчаянно хотелось поблагодарить своего родителя за… ложь. Но вместо этого он опустил ресницы и посмотрел на свои руки, которые беспокойно перебирали край легкого кимоно из белого шелка, мужского кимоно, поэтому очень удобного.

После последних слов Хорхе, установилось вполне уютное молчание. За окном по-прежнему барабанил дождь, а чайник, вскипая на очаге, тихонько посвистывал. Близилась ночь. Данте наслаждался этим отсутствием напряжения в их отношениях. Временное перемирие? Да, пожалуй, его стоило объявить. И объяснить Хорхе некоторые вещи. Например, что чем сильнее он пытается привязать к себе своего отпрыска, тем меньше у него выйдет. Но как это втолковать этому упрямцу? Он же не просто все высмеет, но и извратит так, что потом собственную мысль не узнаешь! Как же трудно порой с Хорхе…

Данте кивком поблагодарил за чай. Чашка в руках казалась едва ли не обжигающей, а чай пах очень приятно, но незнакомо. Совсем. И вкус странный, слегка кисловатый, немного специфический и непривычный, но замечательный.

— Это секретный чай Эхиссы. Она всунула мне немного, взяв обещание, что я напою тебя им. Говорят, он успокаивает.

Данте фыркнул.

— Посмотрим. Но в любом случае, мне нравится. Что в него добавляют?

— О, не спрашивай, — Хорхе театрально закатил глаза. — Это главный секрет Поднебесной.

Юноша рассмеялся.

— Тогда придется уважать чужие секреты, — заявил он лукаво. Хорхе посмотрел на него недоверчиво. — Поблагодаришь Эхиссу за меня?

— Если увижу, — отозвался Хорхе. — Ее трудно бывает выловить. Я иногда думаю, и как только Рихард терпит ее вечные отлучки? Она создала Академию Аши, чтобы помогать ками, а потом ей наскучило ей руководить, она и всучила ее Рихарду. На мой взгляд, он не особо предназначен для этого.

Данте отпил еще чая и бросил на родителя любопытный взгляд.

— С чего ты так решил?

— С чего? — изумился Хорхе в лучших чувствах. — Ты видел его? Он же плюшевый!

Хищник не сдержал рвущийся наружу смех.

— У всех свои недостатки, — пожал плечами он. — Ты, например, любишь зеркала.

Хорхе посмотрел на Данте так, будто тот сказал возмутительную ересь.

— Это другое! — похоже, задели его за живое. Юный ками понял, что откровенно забавляется. — А теперь представь: он ведет теорию фехтования на младших курсах.

— По-моему, он неплохо объясняет, — Данте решил вступиться за бедного Рихарда.

— Вот именно, что объясняет. Да еще не всегда по делу. В итоге, когда у Синсэн Аши(3) начинаются практические занятия, они знают все, включая все сорок восемь вариантов Легенды о Сотворении Мира наизусть, но понятия не имеют, с какой стороны подойти к мечу!

Данте по- прежнему широко улыбался.

— Буду знать, что нужно заниматься по этому предмету дополнительно.

— Тебе придется, — усмехнулся Хорхе. — Особенно, когда ты увидишь, как он зажмуривает глаза, когда машет мечом.

Нет, ну это точно неправда! Хорхе любит придумывать истории, Данте знал, и потому не верил в это. Да чтобы представительный и интеллигентный ректор Академии Аши так дрался? Не может такого быть!

— Не верю, — заявил Данте.

— Твое право, — деланно равнодушно пожал плечами Хорхе, но видно, что его задело это недоверие.

— Ты говорил что-то об отлучках Эхиссы, — напомнил юноша, пользуясь красноречием своего родителя. А то, вдруг они завтра снова поссорятся, и много интересного узнать не получится.

— А что о них говорить? — удивился Хорхе с таким видом, что все ясно и без того. — Она на месте не сидит, а Рихард не такой. Вот уж кого с места не сдвинешь.

— Но все-таки они вместе, — улыбнулся Данте.

— И, честно, никто понять не может, отчего это произошло.

Как оказалось, Хорхе был сплетником. Ему нравилось обсуждать всех, особенно представителей своего клана. Иногда он говорил об Академии, ничего конкретного, и на попытки развития темы не шел, и эти упоминания только разжигали интерес. Данте хотелось побыстрее попасть туда, а до конца лета еще несколько недель, да и ограничитель пока не готов. На вопрос, когда его сделают, Хорхе не ответил, и Данте вспомнил, что они по-прежнему в ссоре. И, повинуясь непонятному ему самому порыву, вдруг решил объяснить свое поведение:

— Я скучаю по ним, — произнес он, поджимая губы.

Хорхе долгое время смотрел на него, ничего не говоря, всматриваясь в его лицо, будто хотел в нем что-то прочитать. Конечно, он понял, что речь шла о бывших родственниках Данте.

— Это естественно, — наконец произнес он.

— Ты пытаешься меня привязать к себе! Требуешь… — Данте распалился, начал говорить с жаром, но потом осекся, не зная, стоит ли заканчивать.

— Требую чего? — на лице Хорхе снова было ненавистное высокомерное выражение, а на губах усмешка.

— Ты знаешь, — выдохнул Данте. — Не стоит. Дай мне время.

Хорхе театрально вздохнул, закатив глаза.

— Мы должны любить всех людей одинаково, понимаешь? Выделять кого-то конкретного только потому, что с ними тебя связывают воспоминания, будет большой ошибкой.