Далия Трускиновская - Королевская кровь

— Э-э-э!!! — вдруг раздается за спиной у Жилло вопль. Это граф, потеряв дар речи, тычет пальцем куда-то в сторону Коронного замка. И поворачиваются все на этот вопль, и что же видят?

Вниз по откосу сквозь кустарник оседланные кони несутся! Где круто просто на задах съезжают, притормаживая передними копытами. Целый табун прекрасных, изумительных, гордых боевых коней лавиной катится от Коронного замка вниз, а гонят его три всадника: один — арапником и свистом, а двое других — огромными крыльями!

— Малыш, будь он неладен! — охнула Дениза. — И Дедуля с ним! Это они конюшню в форбурге разгромили!

— Мак! Мак! — узнав своего ненаглядного всадника, завопила Эммелина.

Бегут с корабля бойцы, несутся с откоса кони. Бьют кованые копыта по крепким кабаньим черепам — и, испуская вонючий дым, гибнут один за другим оборотни! А тут еще над полем боя золотистое сияние встало — колдовские волосы полетели. Увидит кабанище пламенеющую прядь — отступает с визгом. И чувствует Жилло — было это однажды, еще как было! Непонятно только, где. Может, и в душе.

Смотрит на замок Амора, смеется — впервые, может быть, за всю свою недолгую жизнь смеется. И песню запевает:

Я письмо получила и читала, смеясь,и смеялся со мной гонец!Собирается в битву Богоизбранный князьвозвращать себе свой венец!

Виго подхватил:

Стало небо бездонным, изумрудной — трава,опьянил аромат лесной,а в ушах зазвенели золотые слова:все, кто любит меня, за мной!

Дениза негромко и впервые в жизни нерешительно пропела:

Если честь прорастает сквозь ночные века,значит, стоит на свете жить,Я скрою орифламму, раздобуду шелка…

— …и усядусь прилежно шить! — подхватила Неда.

Снизу отозвались капитан Шмель с близнецами:

Мы — бойцы, мы — бастарды, мы услышали весть,мы примчимся издалека!Нам досталась от бабок потаенная честькоролевского перстенька!

Издали, вместе с гулом копыт, донеслось:

Это властное тело, и надменная бровь,и повадка — Господень дар!Собирается вместе королевская кровь,как заметила Жанна д'Арк!Собирается вместе, и течет напрямик,и с утесов, и с кораблей,и возводит на троны их законных владык,наших братьев и королей!

Жилло так и не понял, кто из женщин пропел это, Неда, Дениза или Амора, потому что разинул рот, глядя еще на одну женщину.

На Городище вскарабкалась — кто бы вы думали? Лиза.

Вымазалась она, конечно, в глине, ободрала всю юбку, и немудрено полазь-ка по крутым тропинкам с такой здоровенной корзиной.

— Я тоже с тобой буду, Жилло, — говорит.

— Может, и в тебе королевская кровь проснулась? — с великим подозрением прищурился Жилло. — А ну, выкладывай, кто ты такая! Зачем детей ночью на Городище заманила? Ну, что молчишь? Давай, говори, что твои штучки означают?

— Да ничего они особенного не означают, — уставив нос куда-то вниз, отвечала Лиза. — Просто решилась я все тебе сказать… Неужели ты меня прогонишь?

— И к чертовой бабушке! — сурово рявкнул Жилло. — Что, не вышло своему хозяину услужить? Так ты сразу на нашу сторону? Небось, про любовь мне тут толковать будешь? А ну, брысь отсюда! Попроси кабанчиков, пусть тебя с собой прихватят!

Пока Жилло на Лизу шумел, Малыш, Мак и Дедуля на Городище взобрались. С другой стороны капитан Шмель верхом въехал. Конь под ним — целый слонище, на спине хоть спать ложись, а по капитанской роже видно — не верит он в надежность этого средства передвижения, ох, не верит!

Соскочили все с коней, смеются.

— Вот и мы, вожак, — рапортует Дедуля. — Собирается вместе королевская кровь! Как мы лошадками разжились — не спрашивай, хотя все по закону. Раз в государстве пока что равноправие, то мы имеем на них такое же право, как и Равноправная Дума. Все честно и справедливо.

— А вот меня спроси, — гудит капитан. — Спроси, как я впопыхах отряд снаряжал! Спроси, как близнецы мои по чердакам старые кирасы искали! Как все кузницы на островах вверх дном перевернули!

Смотрит Неда на капитана Шмеля, носом крутит — мол, не может быть!

— Рауль? — спрашивает. — Неужели это ты, Рауль? Ты же стройный был, как шест, как древко от большой алебарды!

Уставился на нее капитан.

— Ну да, — говорит, — Рауль! Я уж и позабыл, когда меня так звали! После того, как маму убитую из лесу принесли, а комендант порта меня ко всем чертям прогнал, я собственного имени почитай что ни от кого и не слышал! Жена сперва солнышком звала, потом старым бродягой… Эти вот Шмелем прозвали!

И вниз показал — на «Золотую Маргариту».

— Ну что же… — Жилло, набираясь отваги, глубоко вздохнул. — Собрал я-таки вместе королевскую кровь! Сам не ожидал, что получится. А теперь надо отсюда убираться. Я так полагаю, Коронный замок нам штурмовать незачем, а вот гвардейцев выбить из гавани и захватить корабли — можно. Это должно получиться. Потом же мы просто пойдем вдоль побережья под орифламмой и просто скажем людям, кто мы такие. Может быть, даже удастся объяснить им, что именно мы хотим им вернуть. Хотя долгое и нудное это будет дело…

Погладил он бархат орифламмы, щекой к ней прижался. И посмотрел на братцев-воришек. Ласково так посмотрел… Потому что понял наконец, кого он собрал на Городище.

— Заберите ее у меня, — попросил. — Кто-нибудь заберите, кому ею владеть пристало. Ты, Тармо, не можешь, я вижу, но ты, Леон?

Растерялся Дедуля.

— Руки-то у меня того… замараны… — говорит. — Да и безрукий я сейчас…

— Ну, ты, Стефан!

Малыш молча за Дедулю спрятался.

— Да ты что, — шепчет, — да как же это?..

Перевел Жилло взгляд на принцессу, которая наконец-то графа из объятий выпустила и Денизу в щеку как раз целовала.

— Вам, Дезире и Амора, я орифламму не предлагаю, не женское это дело. Тармо! Как же нам быть? — придерживаясь за хворостинное древко орифламмы, Жилло опустился на корточки и обнял волка. — Ты самый старший из королевских сыновей, что ли? Ну, не в зубы же тебе ее давать!

— Что касается Тармо, то к нему вы все должны проявить особую нежность, — вдруг объявила Лиза. — Потому что он не старший сын короля Шарля, как некоторым казалось, а сын его дочери — самой первой, о которой никто из вас не знал и знать не мог, потому что было тогда королю девятнадцать, а подружке его Мартине — восемнадцать, и увезли ее родители от опального королевского семейства подальше, и он до смерти не ведал, что родила ему Мартина дочку. Только перстенек с розой у девчонки и остался…