Феликс Крес - Громбелардская легенда

— Хватит об этом, ладно? — резко сказала она. — Можешь гнать своих кляч побыстрее, горе-легионер? Так, как ты тащишься, — да мне жизни своей жаль!

Прежде чем они доехали до города, парень загнал одного из своих коней насмерть. И все равно за ней не угнался. В Рикс она приехала одна.

3

Его благородие Н. В. Эгеден, заместитель коменданта гарнизона в Риксе, вел себя с ней точно так же, как и при первой встрече. Она ощущала его враждебность и некоторую настороженность. Но вместе с тем понимала: этот человек знает, чего хочет. От себя и от нее.

— Ты мне нужна, госпожа, — сказал он.

— Это я знаю. Но у меня столько вопросов…

— Я на все отвечу, — заверил он ее. — В тот же день, когда ты была у меня, я послал патруль на перевал. Но все уже было кончено. Путников ограбили, конюшню сожгли, убили нескольких слуг.

— И это все? — Она несколько удивилась. — Я думала, что раз постоялый двор захватили, то там осталась лишь пара обгоревших балок.

— Они хотят получить дань, — объяснил Эгеден. — Это лучше, чем спалить там все раз и навсегда.

— Не сомневаюсь.

— Я мало что знаю. Но это не какая-то местная компания грабителей. Это банда из Тяжелых гор. Весьма многочисленная.

Она подняла брови.

— А что с тем пленником, которого я привезла? — спросила она. — Он ничего не знает?

— Он умер.

— От старости? Или от разбитого носа?

— От урядников трибунала.

— Вы отдали его этим мясникам?

Офицер встал и прошелся по каменной комнатке.

— Как будто я мог не отдать! — пробормотал он.

— Он что-нибудь сказал?

— Много чего. Аж потолок трясся. Только ничего не удалось понять. Что может сказать заика с разбитым носом, если он откусил себе от боли язык, еще до того как зубы вбили ему в глотку?

Она понимающе кивнула.

— В следующий раз, когда кто-нибудь такой сунет мне лапу между ног, я их еще и расставлю пошире, — пообещала она. — И уж точно не стану везти беднягу через пол-Громбеларда, чтобы отдать легионерам. Самое большее — сама у него отрежу что надо и суну ему в зубы. Если он не будет меня за это благодарить, значит, я мало что понимаю в жизни.

— Кажется, — сказал офицер, — мы знаем, что это за банда.

— Ну?

— С ними был какой-то кот-гадба. Его называли Кобаль.

Она вытаращила глаза.

— Ты думаешь, комендант, что это люди Басергора-Крагдоба? — удивленно спросила она. — Думаешь, этот кот — князь?

— Похоже на то.

— Это просто смешно! — заявила она.

— Неужели? — Он нахмурился. — Почему же?

— Потому что, во-первых, Крагдоб взимает дань с этого логова уже лет десять…

Офицер остолбенел.

— …как и с любого другого в Громбеларде, в том числе и здесь, в Риксе…

Он чуть не набросился на нее.

— Что за выдумки?! — прорычал он.

— Ну-ну, комендант, — успокоила она его. — Защита со стороны войска тоже, конечно, нужна… От воришек, пьяниц… но вам не защитить корчмаря от короля гор. И никого другого в этом городе. Ты думаешь, ваше благородие, что его зовут королем за то, что он командует парой вооруженных отрядов? Почему же тебя так не зовут?

Эгеден молчал.

— Каждый богатый купец в Громбе и Бадоре платит Крагдобу. Здесь, в Риксе, наверняка то же самое. Кто-кто, но военный комендант ведь должен об этом знать? Ты думаешь, господин, что это такой же разбойник, как и все прочие? Из тех, что порой воруют даже стадо овец у пастухов, чтобы продать за пару слитков серебра?

Она покачала головой.

— Но прежде всего, — сказала она, — ты никогда не видел его людей, комендант. Если бы они переоделись в мундиры, они больше были бы похожи на солдат, нежели твои подчиненные. Думаешь, Глорм окружает себя дураками?

— Глорм… — повторил офицер. — Похоже, ты его хорошо знаешь, госпожа?

— О… — Она кокетливо улыбнулась. — Ревнуешь?

Офицер чуть не заскрежетал зубами.

— Честно говоря, — уже более серьезно добавила она, — я его знаю не особенно хорошо. Мы виделись только один раз. Но кот — мой друг. Однако прежде всего я знаю горы, комендант. Я ночую в пастушьих селениях, иногда меня подвозят купцы, я встречаю солдат, разбойников и бродяг, бываю в городах… Я многое вижу и слышу. Говорю тебе, это не были люди Басергора-Крагдоба.

Он уже снова владел собой.

— Но в таком случае, — сказал он, садясь, — что же это за банда? Тридцать человек!

— Аж столько?

— Да.

— Есть несколько таких. В Тяжелых горах. Все это весьма интересно…

— Во имя Шерни, — покачал головой офицер, снова вставая, — я сижу здесь и разговариваю с молочной сестрой всех этих головорезов!

— Ну, ваше благородие, — пожала она плечами, — это не я посылала гонца за тобой. Я не разбойница и никогда ею не была. У меня в горах свои дела. Но чтобы ими заниматься, мне приходится жить в согласии с разбойниками, точно так же, как я хочу жить в согласии с солдатами.

— С этим невозможно примириться! — сердито заметил он.

— Я мирилась десять лет, — спокойно ответила Каренира. Она постучала по столу. — Время уходит. Скажи мне, господин, все, что я хотела бы знать, а потом я подумаю, хочу ли я и могу ли я тебе помочь. А может быть, я должна тебя попросить, чтобы ты вообще принял мою помощь?

— Может быть, и стоило бы, — неожиданно согласился офицер. — Я многим рискую, ведя переговоры с личностью, которая, даже если и не вне закона, то, во всяком случае, известна своей подозрительной репутацией.

Она встала.

— Я на тебя обижена, — сказала она с лучезарной улыбкой, но взгляд ее был столь чужим и холодным, каким он мог быть только у нее; на него смотрели темно-серые глаза, которые были старше остального лица на тридцать лет и которые не могли быть глазами женщины… Он знал историю этих глаз; в Громбеларде ее знал, наверное, каждый. Какие глаза были у нее раньше? Черные. Наверняка черные. И главное — женские…

— Подожди, госпожа… Я просто пошутил и был неправ, — признал он свою ошибку. — Предлагаю договор: добровольно, с твоего же согласия, ты поведешь моих людей за той бандой. Так далеко, как потребуется. Ты ведь знаешь горы, знаешь, где у таких отрядов есть или могут быть тайные убежища.

Она посмотрела на него так, словно он был стервятником, но без клюва и крыльев, зато с морковкой или петрушкой в когтях.

— Погоди, ваше благородие… Ты полагаешь, будто я вижу в жизни одних лишь крылатых с голыми шеями… а солдат вожу прямо в лапы смерти? А что, если твое войско я сброшу в пропасть? Или выпью их кровь?