Светлана Протасенко - Бой для одного (СИ)

В чём‑то Милена его прекрасно понимала. Столкнись она посреди какой‑нибудь тропки с такой вот киской, сама бы непременно дала дёру. Но учитывая, что Тишу всё заранее было рассказано, оборотень надеялась на более спокойную реакцию. Вот что с ним теперь делать? Обладай она возможностью говорить, насколько же проще ей было бы! Однако, увы, придётся справляться скромными звериными силами. Кто бы ещё создал пособие для крупных хищников: «Как приручить человека?»

Высоко подняв голову и стараясь смотреть немного в сторону от паникующего парня, Милена подошла к нему и требовательно уткнулась лбом ему в живот.

Цветочный запах постоянно окружающий радов стал заметно сильнее, с головой выдавая его волнение. И это помимо остальных, не менее наглядных признаков. Не дождавшись реакции, Милена усилила нажим, заставив Тиша отступить на шаг.

Альгрус неуверенно поднял руки, осторожно, самыми кончиками пальцев прикасаясь к роскошному воротнику зверя. Шерсть оказалась длинной и странно жёсткой, но стоило запустить пальцы поглубже в неё, как мягкий словно пух подшёрсток принялся ласкать кожу.

Выжидательно замершая Милена, неожиданно оценила такое обращение и повелительно боднула рада ещё раз. Но к несчастью, вместо того чтобы продолжить чесание тот поспешно отнял ладони, нервно рассмеявшись.

— Простите Милена, кажется я забылся. Из вас получилось великолепное животное. Ой, — он смущённо спрятал ладони за спину. Виновато улыбнувшись на осуждающий взгляд янтарных глаз. — То есть ваша внешность довольно впечатляюща.

Милена печально опустила уши. Нет. Определённо, невозможность говорить является огромным упущением для физиологии оборотней. Или конкретно этот рад отличается особой непонятливостью. Вот Денис бы её обязательно почесал!

С показательной независимостью Милена уселась на землю и, остервенело, принялась чесать за ухом. Хотя ловкие человеческие пальцы это конечно не могло заменить. Недовольно встряхнувшись, она затрусила, забирая сильно вбок от их первоначального направления, и низко опустив голову, прислушиваясь к окружающим запахам. Первоначальное предположение оказалось верным. Степь не была безжизненной, она то и дело улавливала запах разномастной живности. Оставалось найти только кого‑нибудь достаточно крупного, чтобы удовлетворить запросы матёрого хищника и молодого, голодного рада.

— Милена! — Она обернулась, вопросительно подняв уши. — Я пойду вперёд. Думаю, будет лучше, если после, вы нагоните меня.

Оборотень согласно дёрнула ухом и мотнула головой, в сторону сваленной в кучу одежды. Тиш сначала непонимающе на неё уставился, а потом, слегка порозовев кончиками ушей, поспешно подхватил одежду с земли и столь же стремительно развернувшись, двинулся в сторону леса.

Милена отвернулась, кашляющее рассмеявшись. Всё‑таки столь строгое воспитание имело свои недостатки.

Трава звонко шуршала, когда здоровый оборотень стремительно мчалась сквозь неё. Если, когда она шла в человеческом облике, та была ей по пояс, редко по грудь, то теперь даже уши были надёжно спрятаны среди сухой растительности.

Это, оказалось, по истине ужасно. Выяснилось, что оборотни совершенно не приспособлены для охоты в степи. Трава шуршала слишком громко, оповещая любого желающего о её присутствии. Более того, она полностью закрывала обзор, вынуждая ориентироваться в основном на запахи. Всё это ужасно действовало Милене на нервы.

По дороге она перекусила чем‑то отдалённо напоминающим земных сусликов, может быть чуть меньшего размера. Милена никогда в жизни не встречала живого суслика, а потому утверждать со стопроцентной вероятностью, который вид больше, не могла, но ей казалось именно так. Прошло уже не менее двух часов, когда она, наконец, наткнулась на свежий след чего‑то парнокопытного и, кажется, достаточно большого чтобы удовлетворить их запросы в плане продовольствия.

К тому моменту оборотень успела порадоваться, что Тиш решился продолжать путь в одиночестве. Если бы он всё это время сидел на одном месте, до леса они могли не добраться не то что за три дня, но и за неделю. А так она делала порядочную дугу от первоначального пути и, добыв мяса, спокойно возвращалась к спутнику на основной маршрут.

Тяжело дыша, Милена улеглась в траве, насторожено вслушиваясь в окружающие звуки. Искомая добыча была уже близко. Судя по следам, впереди находилось небольшое стадо чего‑то не слишком крупного, но достаточного, чтобы прокормить двух утомленных путешественников.

Солнца пекли нещадно, заставляя пушистую Милену уставать быстрее, чем она привыкла. А вот интересно, а существуют ли оборотни для жарких стран? Нет, ну в самом‑то деле. Не могут же где‑нибудь в Африке превращаться в таких же, как она — косматых полу рысей? Или все оборотни произошли от какого‑то одного вида и все обращаются одинаково? Но даже если и так, то не должны ли оборотни, живущие в других климатических условиях как‑то ассимилироваться? Например, потерять лишнюю пушистость?

Когда в воображении Милена увидела как толпу африканских оборотней бреют налысо чтобы спасти их от изнуряющей жары, она только печально положила голову между расставленных передних лап. Из‑за двух солнц найти нормальную тень было слишком сложно, и голову ей уже изрядно напекло.

Наконец она услышала, совсем рядом, как стадо движется параллельно её направлению.

Встряхнувшись, Милена крадучись двинулась к ним. Вонь пота травоядных, их дерьма, приятно щекотал ноздри. Негромкие звуки сродни блеянью и ритмичному перестукиванью копыт, заставляли уши чутко подрагивать.

Она сумела подкрасться совсем близко, но так и не была замечена. Ошалев от собственной наглости и дурости дичи, оборотень оценила скорый обед.

Больше всего они напоминали пухленьких козочек, с короткой светло — коричневой шерстью, тупорылыми мордочками, огромными голубыми глазами и трогательными рожками посреди длинных, мохнатых ушек. Росту они едва ли достигали взрослому человеку до середины бедра, но зато отлично прятались среди окружающего разнотравья.

Бемби были чрезвычайно милыми и потрясающе спокойными. Шумно сглотнув слюну, Милена прыгнула на ближайшего к ней козла. Животное успело только коротко взмекнуть, когда она, сжав клыки на его коротком горле, сломала тому позвоночник.

Ведомое инстинктом и первородным ужасом стадо бросилось врассыпную. Ноги первой жертвы ещё бились в конвульсиях, когда она в несколько длинных скачков нагнала ещё одного зверя и, ударом лапы повалив визжащую тварь на землю, вонзив клыки прямо в мягкую плоть под нижней челюстью.