Лора Андронова - Русская фэнтези 2011

И снова рванула, будто поднимая коня на дыбы.

— Ты оглох? Вниз, кому сказано!

И тут дракон заревел.

Прежде она никогда не слышала его рева. Тот, у башни, и месяц назад, на реке, — это все было так, безобидное фырканье. Вот теперь он взбесился по-настоящему. Взбрыкнул всем своим длинным телом, извернулся петлей — и помчался вперед! Крыльями он теперь почти не шевелил, они стали будто ножи, рассекали тучи, словно те были мягким маслом — а потом резко завернул и камнем понесся вниз, с ужасающей быстротой приближая маячившую вдалеке землю. Джаредина припала к нему всем телом, грудью вжалась в жесткую чешую на спине, чуть лицом не зарываясь в подергивающиеся зеленые волоски. Уж как гневно они шевелились под ней — а из рук не рвались, не обжигали, не кололи, и прикосновение их было как шелк… ласковое…

Дракон выдохнул, и из пасти его рванулась струя настоящего пламени, поджигая верхушки деревьев. Только тогда Джаредина поняла, как низко они опустились — еще миг, и впрямь расшибутся насмерть. Рванулась всем телом, снова натягивая гриву, — и дракон, трубно гудя, устремился ввысь, против ветра, пуская ноздрями дым и гневно взмахивая крылами.

— Сама же хотела вниз! — прорычал он, и она возразила:

— Сам знаешь, что хотела не так. Нечего тут дурачка валять!

Он зло зарычал и опять потащил ее в небо…

Долго ли они так сражались? Джаредине казалось — не было больше времени, как не было и земли. Та лоскутная серо-зелено-коричневая твердь, что тянулась когда под ними, а когда и над головой — это было все то же самое небо, только другая его сторона. И то существо под нею, что дрожало, гудело, ревело и рвалось сквозь кружащий вихрь ветра и красок — оно больше не было страшным зверем, а было каким-то непостижимым образом ею самой. И это она сама сильно взмахивала могучими крыльями, она сама пускала огонь изо рта и дым из ноздрей, она сама рассекала собственным телом небо, принадлежащее ей одной… ей одной — и ему. Ему, кто бы он ни был.

Кто из них в конце концов сдался, Джаредина не знала. Быть может, оба, измотанные до предела этой бешеной схваткой, а может — ни один, и не было тут победивших и проигравших. Но как бы там ни было, в конечном итоге дракон стал спускаться. И не падать мертвым камнем, а плавно, будто птица, спикировал вниз, прошел меж высоченных столетних сосен и бережно сел на опушку леса, сложил крылья, поджал лапы и, вздохнув, опустил длинную морду на мягкий, сотканный из палых сосновых иголок лесной ковер.

Джаредина разжала руки, сжимающие зеленую гриву, и шелковистые иглы мягко вывернулись из ее пальцев, свиваясь кольцами и опадая дракону на холку. Джаредина осторожно скользнула вниз, да только неловко вышло — грязная, мокрая юбка с налипшей на подол соломой путалась в ногах, сковывая движение. Так что Джаредина не соскочила даже — упала, приложившись боком о землю.

— Ох, — пожаловалась, хватаясь за ребра. — Если ты, окаянный, решил меня до смерти уморить, надо было просто дохнуть огнем там в башне, и всех делов. Хотя бы быстро…

— Боги драконьи, девушка, — низко и тяжело произнес дракон, не отрывая морды от лап. — Помолчи…

Она ждала от него новой издевки и так удивилась, что и впрямь замолчала. Он лежал недвижимо, прикрыв глаза чешуйчатыми веками, только хребет тяжело вздымался и опускался, показывая, что он дышит. Джаредина присмотрелась — и увидела вдруг, что у него есть ресницы. Длинные, густые и жесткие, из такого же точно блестящего зеленого волоса, что и заросли игл за загривке.

Джаредина села на землю и привалилась к чернеющей средь опушки драконьей туше. Была эта туша горячая, будто печка, а Джаредина до смерти вымокла и продрогла, носясь с ним в небе. Вжалась она в него покрепче, обхватила руками, чтобы ни капли драгоценного тепла не упустить, и в то же мгновение уснула, не почувствовав, как он шевельнул в полудреме хвостом, обвивая и укрывая ее босые ноги — второе сабо она где-то там, в вышине, потеряла.

Проснулись на рассвете следующего дня, когда первые солнечные лучи позолотили верхушки сосен. Джаредина вздохнула во сне, потянулась, потираясь о печные изразцы, сладко пригревавшие ее ноющие бока — ох, и натрудилась вчера с батюшкой на мельнице, до сих пор поясницу ломит… Глаза открыла — да так и замерла.

Дракон сидел, выгнув гибкую шею, и смотрел на нее неподвижными золотыми глазами в оперении зеленых игольчатых ресниц. Его длинная черная морда (каждая ноздря — с Джарединин кулак) была совсем близко, руку вытяни — и коснешься чешуек на носу, более мелких, чем на крыльях и на спине, сверкающих в солнечном свете переливчатым разноцветным узором. Джаредина тихонечко, словно он спал, и она могла еще тайком от него избавиться, отползла в сторонку. Дракон не шевельнулся, только следил за ней немигающими золотыми глазами.

А потом вдруг сонно моргнул и рыкнул мягко, раскатисто — ни дать ни взять мурлыкнул:

— Хорошо ли отдохнула?

Джаредина кое-как встала на ноги. Руки у нее были все исцарапаны острыми краями чешуек, за которые она хваталась, пока карабкалась по драконьим крыльям. Лиф развязался, волосы растрепались и лезли в глаза нечесаными лохмами, полными сосновых иголок. Всякий, глянув на нее, со смеху бы покатился. А она — хоть бы что! — уперла руки в бока и сказала:

— Чего тебе от меня надо? На что я тебе?

Дракон снова мурлыкнул — ох и странно же было слышать этакий звук, выкатывающийся пушистым катышком из горла страхолюдной громадины! — и лениво шевельнул кончиком хвоста, искрящимся на солнце.

— А я тебе, — шепнул, — на что?

Джаредина обомлела. Потом в сердцах топнула ногой.

— Ну, знаешь! Не я к тебе в окошко заглядывала, а потом на собственной спине утаскивала незнамо куда!

— Так-то оно так. Вот только я тебя разве силком тащил? Ты со своими была, с сородичами, даром что одно только зло от них видела. А я тебя просто спросил, хочешь ли с ними остаться или нет. Какой еще человек, когда дракон его такое спрашивает, в окошко выпрыгнет да дракону на спину заберется?

Он снова смеялся над ней. Смеялся в открытую, нагло скаля белоснежные зубы — такие же ровные и крепкие, какими они у него были в человечьем обличье.

— Обернись человеком, — потребовала Джаредина.

Дракон фыркнул и прикрыл нос кончиком шипастого хвоста, словно ему и смотреть-то на это несчастье было совестно.

— И не подумаю.

— Обернись! Чтоб тебя черти в преисподнюю затащили! — пожелала в сердцах, но дракон только улыбнулся всей пастью. У кого другого от этой улыбки кровь бы льдом обратилась. Но Джаредина поняла уже, что не была для него «кем-то другим». А кем была?