Вера Камша - Яд Минувшего. Часть 1

«… кто защищал и защищает от внешнего врага границы, невиновны в наших глазах и не могут быть обвинены в…»

— Жанетта Маллу здесь! — Вопль судебного пристава сбил с мысли. Дикон раздраженно поднял голову: на свидетельском месте стояла худенькая горожанка.

— Назовите свое имя. — Голос гуэция звучал непривычно мягко.

— Жанетта, сударь, — женщина стиснула руки, — я вдова… Мой муж умер год назад. Он был аптекарем… Очень хорошим аптекарем…

— Принесите присягу.

— Именем Создателя, — рука Жанетты прильнула к Эсператии, — своим спасением клянусь… Скажу все, как было.

— Высокий Суд принимает вашу присягу. Господин обвинитель, эта женщина будет правдива. Спрашивайте, но будьте милосердны к ее горю.

— Да, господин гуэций, — пообещал прокурор. — Сударыня, вы привели своих детей к епископу Оноре, он благословил их и дал им выпить святой воды?

— Да, господин.

— Суд понимает, воспоминания для вас мучительны, но во имя справедливости расскажите, что случилось, когда вы с детьми вернулись домой.

— Кати закапризничала… Это моя младшая… Была… Я думала, устала, головку напекло, мы же долго ждали… Зашла соседка, попросила ниток. Синих. У меня было, я дала… У матушки Мари краснолист зацвел, я пошла поглядеть, мы заговорились. Я вернулась, а они оба… Рвет, бледные, пот холодный… Я подумала, в огороде чего-то наглотались… Я за рвотный камень, потом за уголь… Базилю полегчало, а Кати все хуже и хуже. Меня не узнает, дом не узнает, мечется, кричит, что все зеленое… Потом ей крысы привиделись. Я говорю, нет их, а она плачет, аж заходится, прогнать просит… Матушка Мари старшего унесла, а я с Кати так и просидела… До конца…

— Еще раз прошу простить Высокий Суд за причиняемые вам страдания. — Кортнею было не по себе, да и кто бы мог вынести этот кошмар. — Как вы поняли, от чего погибла ваша дочь?

— Я думала… — прошептала Жанетта, — думала… Я не хотела верить… Оноре был таким добрым, но… Я помогала мужу, я знаю, что такое дождевой корень…

— Значит, вы узнали яд? По каким признакам? — деловито задал вопрос Фанч-Джаррик. Ему были нужны ответы, и он спрашивал. Дай такому волю, он и к умирающему пристанет.

— Где вы сталкивались с дождевым корнем? — уточнил Кортней. Это был важный вопрос, но Дику показалось, что гуэций просто вырвал Жанетту из равнодушных лап.

— В аптеке, — бездумно произнесла женщина… — Вытяжка из него помогает при болезнях сердца.

— По каким признакам вы узнали яд? — повторил Фанч-Джаррик, и Дику захотелось его придушить. — Вам доводилось видеть отравленных таким образом?

— Нет, сударь, но Поль… Мой муж заставил меня заучить все про то, чем мы торговали…

— Поль Маллу основывался на труде Просперо Вагеччи «Трактат о ядах, кои, будучи употреблены должным образом, целительные свойства проявляют», — пояснил Фанч-Джаррик. — Госпожа Маллу, не могли ли ваши дети случайно принять тинктуру дождевого корня или отравиться им в саду, где вы выращиваете лекарственные травы?

— Нет, — покачала головой женщина, — нет…

— Вы так в этом уверены?

— У нас не растет дождевой корень. — Жанетта говорила все тише. — Аптеку мы запираем… И дверь, и шкафы с лекарствами. Мы завтракали все вместе, потом я повела детей в Ноху… Я взяла Базиля и Кати, и мы пошли… Пошли…

Она все-таки расплакалась, ухватившись за оказавшегося рядом судебного пристава. Гуэций угрюмо взглянул сначала на обвинителя, потом на Ворона.

— Полагаю, вопросов к Жанетте Маллу больше нет?

Вопросов не было, было желание вытащить убийцу из Заката и поставить перед этой женщиной. Или хотя бы сровнять его могилу с землей, потому что Дорак был хуже Франциска и его пасынка-Вешателя…

2

Ну зачем было тащить на свидетельское место задыхающуюся от горя мать?! И так ясно, что детей отравили и отрава была в святой воде. Кто бы это ни сделал, ему нет прощения ни в этом мире, ни в Закате, но судят не отравителя, судят человека, которого раз за разом травили. Не вышло, теперь убивают другим способом, а Штанцлер — свидетель. И Салиган — свидетель… Еще один мерзавец, которому соврать, что вина выпить. И надо ж было Дикону ухватить этого угря… Началось с ревнивой служанки, кончилось смертью Удо, если кончилось…

— Раймон Салиган является свидетелем трех непосредственно связанных с данным разбирательством преступлений, — объявил Фанч-Джаррик. — Я прошу разрешения допросить его сразу обо всем.

— Это разумно. — Кортней обернулся к Ворону. — Если не будет возражений со стороны защиты, суд склонен удовлетворить просьбу обвинения.

— Удовлетворяйте, — бросил Алва, ему было все равно.

— Господин Салиган, — Фанч-Джаррик уставился в свои записи, — вы более десяти лет исполняли тайные поручения Квентина Дорака. Как вы, маркиз, опустились до подобного?

— Я расплачивался за ошибки молодости, — охотно объяснил неряха. — Это не были преступления в прямом смысле этого слова, но если бы некоторые мои дела стали известны, мне пришлось бы покинуть Талиг. Дорак располагал доказательствами моих прегрешений, в обмен за молчание он потребовал оказать ему ряд услуг. Я оказал и в самом деле стал преступником. Высокий Суд может мне не верить, но, когда герцог Окделл взял меня под арест, я испытал облегчение.

— Это весьма похвально, — одобрил прокурор. — Высокий Суд оценит вашу откровенность.

— Я принес присягу, — с достоинством произнес Салиган, — и я счастлив сбросить со своей совести отвратительный груз.

— Что вам известно о покушении на семейство Раканов, имевшем место в Агарисе?

— Очень мало. Дорак передал в Агарис своему человеку некое распоряжение. Этот человек не справился с поручением и был наказан. Об этом я узнал перед Октавианской ночью непосредственно от Квентина Дорака.

— Зачем лжекардинал рассказал вам о покушении?

— Дорак имел обыкновение рассказывать о том, что случается с теми, кто не справился с его поручением. Он полагал, что подобные разговоры способствуют исполнительности, и был совершенно прав. Я подозревал, что в переданном мне ковчежце — яд, и тем не менее…

— Об этом вы еще расскажете. Если вам нечего больше сказать об агарисском покушении, расскажите о нападении на герцога Эпинэ.

— Охотно. — Салиган слегка поклонился обвинителю. — Ночью в мой дом пришел неизвестный мне человек, по виду кэналлиец или марикьяре. Гость сказал, что смерть Дорака не освобождает меня от моих обязательств и что если я не помогу похитить герцога Эпинэ, о моем прошлом узнают все. Что мне оставалось делать?