Юрий Никитин - Уши в трубочку

Цокольный этаж, похоже, выстроили римляне, а то и бритты или кельты короля Артура, но уже следующий этаж почти в викторианском стиле, а последний – так и вовсе как будто из рук самого Корбюзье, странные такие навороты, будто архитектор накурился или пообщался с черными магами. Если основание и цокольный из массивных глыб, то второй, который викторианский, облицован весьма, даже очень весьма, третий же вообще непонятно из чего, словно из темной эпоксидной смолы.

Торкесса сказала тихим голоском:

– Это… он…

Зябко застегнула рубашку до самого горла, я сказал хмуро:

– Сиди, я посмотрю, как они открываются.

Конечно же, выскочила следом, на воротах ни замка, ни засовов, зато сбоку калитка, тоже заперта. Я рассердился, толкнул створки ворот, и они… плавно пошли в стороны.

Торкесса радостно взвизгнула, меня же осыпало морозом.

– Не ндравится мне такое, – сказал я. – Дистанционное управление? Или ворота вообще без запоров?.. И то, и другое хреново.

Она терпеливо ждала, пока я загонял машину во двор, что значит трусит, в пещере и то пошла гонять летучих мышей, я напрасно пытался как-то закрыть ворота, створки послушно сходились и расходились от малейшего толчка. Ладно, с этим разберемся утром, я сел за руль и долго ехал через ночь к зданию, где и остановил перед главным входом. Торкесса выскочила, не захлопнув дверцу, торопливо позвонила в большой старинный колокольчик. Конечно же, никто не отозвался.

– Пусто, – сообщила она мне новость.

Я пошарил по карманам, если герой в самом деле герой, а не лох, у него всегда найдется отмычка, проволочка, скрепка, шпилька, кредитная карточка, а у меня по мере того, как я обшаривал все карманы, набралось этих всевозможных открывашек две пригоршни, а мог бы навыковырять и больше, если бы обыскал еще и кроссовки.

Дух мой воспарил, чего-то да стою, сунул спичку в замочную скважину, звонко и совершенно неслышно защелкали многочисленные замки, втягивая стальные язычки взад. Дверь дрогнула и чуть приоткрылась.

– Здорово, – прошептала торкесса.

– Элементарно, – пробормотал я. – Это если бы дом горел, а в нем верещал ребенок, тогда пришлось бы повозиться.

– Почему?

– Темнота, – ответил я с жалостью.

Она раскрыла ротик, а я потянул дверь, почти не удивился, когда массивная створка послушно подалась, открывая такой же темный, как и снаружи, холл. Нет, еще темнее, здесь все-таки луна… кстати, полнолуние, если не ошибаюсь. И пятница сегодня, только не могу вспомнить, какое число.

Торкесса сказала за спиной жалобно:

– А мы не вторгаемся в… чужую собственность? Я не уверена, что… я вообще сейчас уже ни в чем не уверена!

– Да, – ответил я. – Но прокурор никогда не выпишет нам ордер на обыск. Или же даст сроку сорок восемь часов, а тут управиться бы за восемь с половиной недель…

Она спросила непонимающе:

– А при чем здесь сорок восемь часов?

– Для драйва, – объяснил я.

Она не поняла, спросила шепотом:

– А если хозяйка нас застукает?

– Прикинемся простыми грабителями и ворами. В этом случае нам всего лишь придется заняться с нею любовью. Так всегда делается.

Она зябко поежилась.

– А вдруг там слонопотамная женщина?

Я предупредил:

– Именно такие любят выдавать себя за школьниц. А мы должны верить, поняла?

– Да, но…

– Но трахаться придется, это тебе не групповуха, когда можно сачкануть.

Она замялась:

– Но если ты не заметил еще, я все-таки сама женщина…

– Все женщины, – сказал я твердо, – лесбиянки. Все-все. Исключений нет. Так что не сачканешь… Но не жмись, если ты женщина, то все женщины всегда испытывают оргазм. Неважно, если это даже на пляже прямо на песке. Ничуть не мешает, сам видел.

Она подумала, сказала нерешительно:

– А может… проще ее убить?

– Зачем?

– Да так, женщин не жалко. По статистике, их все равно больше.

Похоже, ей вовсе не хотелось проникать со мной в этот особняк, который по документам уже принадлежит ей, но по виду живет сам по себе. В определенных случаях, если кто-то куда-то заходит, неважно кто и так же неважно – куда, это обязывает к определенному поведению. А если в особняке одинокая женщина, то другого истолкования быть не может, если там не самые что ни есть общечеловеки.

– Это твой особняк, – напомнил я, – а ты – хозяйка! Не жмись, если тут есть слуга или домоправитель, то уволим к такой маме, чтоб не спал по ночам, урод.

Наконец-то мои пальцы, шарящие по стене, нащупали выключатель. К счастью, он сработал и как включатель, все-таки Англия, щелкнуло, весь холл залило ярким светом. Наши привыкшие к скудному свету глаза жалко заморгали. Торкесса закрылась руками, словно и здесь из пещерного зева навстречу выметнулась стая здоровенных, как кабаны, летучих мышов. Стены помещения отделаны старым мореным дубом, посредине массивный стол и двенадцать стульев, а в дальнем углу широкая и тоже деревянная лестница приглашающе зовет на второй этаж.

– Ты ищи туалет, – предупредил я, – он где-то внизу, а я взгляну, что там наверху.

– Только ничего не сопри, – сказала она мне в спину.

Я уже на верхней площадке остановился, поискал, что сказать, но своих мыслей не отыскалось, что и понятно, я ж современный крутой пацан, а ничего подходящего с anekdot.ru на язык не прыгнуло. Обидевшись, надо подписаться еще на пару рассылок, потащился по ступенькам на второй этаж, пистолет в руке, готовность номер один, сейчас я злой, мне лучше не попадаться, как пьяному братану Вовочки.

На втором этаже широкий холл, несколько красиво обитых дверей. Я потрогал ручку первой, заперто, а ключа у меня, ессно, нет. Дверь же выглядит толстенной, словно ведет в Форт Нокс. Я примерился, ударил ногой, даже без разбега, дверь легко распахнулась, кого-то убив на той стороне. По крайней мере, послышался стон… нет, в самом деле послышался, в комнате пусто, это мои натянутые нервы шуршат и стонут. Прекрасный особняк и прекрасные здесь двери: тонко настроенные на отсутствие / присутствие ключа в моих карманах. Есть ключ – дверь тверже танковой брони, нет – меняет молекулярную структуру стали на картон.

На цыпочках подкрался к двери, осторожно выглянул. Вдали мелькнула слабая полоска света. Если не ошибаюсь, там кабинет. Кабинетом он должен быть уже по той веской причине, что, именно проникая в кабинет, никто не закрывает за собой дверь. И когда неторопливо роется в сверхсекретных документах, просматривая их в ящике стола, в сейфе, то дверь обязательно приоткрыта, а из нее красиво струится луч достаточно яркий, чтобы, значитца, я не щелкал спросонья хлебалом и не прошел мимо.