Елизавета Шумская - Чародеи на практике

От такого самому хотелось оскалиться и ринуться в драку. Рвать и кусать. И чтобы кровь пела. И Сила плескалась вокруг.

Они появились с разных сторон. Такие, какими и представлялись. Зловещие всадники на высоких конях. Лица как маски – белее белого, и широкие черные кресты прямо посередине физиономий. Темные одежды: тяжелые плащи, словно тьму за собой ведущие и тьму собой прикрывающие. Мечи наголо. В руках у одного – широкая коса черного металла. И глаза безумно сверкают. Всадники лишь на миг застыли на краю поляны…

Но их уже ждут.

Грым скривил губы, вертикально держа обеими руками полуторник. По оному пробегали бледные искорки: клинок был полон магии: такой разрубит что хочешь.

Дэй уже перевоплотилась, готовая к бою каждой частичкой своего тела: в одной руке меч, в другой клубится какая-то смесь из магии Земли и Воздуха, а крылья нацелились принимать на себя чужие удары.

Златко поднял оружие чуть ниже уровня глаз. Колдовства не видно, но Ива не сомневалась: какую-нибудь подлянку он врагам приготовил. Странно, что крылья за спиной не расплескались.

Внутри этого маленького круга эльф и травница. Светлый держит лук с натянутой до уха тетивой. Стрела будто влитая – ни на волосок не сдвинется. Калли единственный из них, кто уже неплохо – хоть и не отлично – научился колдовать без жестов. Его синие глаза сверкают совсем иначе, чем обычно – верный признак, что эльф уже плетет заклинание.

Ива – спиной к нему. В обеих руках по усовершенствованному «камушку». Там сейчас ой как много всего. И врезаться в тела они будут не хуже стрел. Главное, чтобы эти тела вообще можно было поразить…

Всадники таковыми не выглядели. Они казались порождением мрака, луны и ночи…

– Что-то по масти они не совпадают, – вдруг произнес Грым.

Неизвестно, как на это хватило времени, но тролль успел рассмотреть и противников, и их скакунов. По масти они все были коричневые. Только один черный, да и то с белыми бабками.

Сказал это тролль не особо громко, но услышали его все.

– Грым?! – вдруг с величайшим удивлением раздалось со стороны одного из всадников.

Если сказать, что мага были ошарашены, то это означало бы сильно уменьшить степень их удивления. Однако мечей никто не опустил и магию не отозвал. Откуда они могут знать их имена?!

– Кто вы такие?! – рявкнул Синекрылый.

– Златко? – на этот раз раздалось с другой стороны. Конь заговорившего всадника сделал шаг вперед, вынуждая чародеев еще больше напрячься. Колдовство чуть не сорвалось с пальцев шквалом заклинаний.

Всадник же оказался на свету – все же небо еще не совсем окрасилось в ночную синеву – и откинул капюшон. Из него высвободилась копна светлых золотистых волос. Стали видны и другие детали: фамильный герб у крестовины меча, знакомая курточка, да и морда здоровенного скакуна такая же дурноватая, как и у коня Златко.

У Синекрылого разве что челюсть не отпала.

– Эрил? Гоблин тебя побери, это что за маскарад?!

По поляне пронеслось какое-то невразумительное бормотание – то ли ругань, то ли вздох облегчения. Всадники откидывали с лиц капюшоны и выступали в круг света, открывая взорам знакомые черты.

– Это ты меня спрашиваешь?! – тоже не стал сдерживаться старший из братьев. – Это я тебя спросить должен! Какого гоблина ты тут делаешь?! Лес! Ночь! Зима! Оборотни как у себя дома шастают! И ты тут, так тебя растак! Чего тебе в замке не сидится?!

– Я тут работаю, между прочим! Практику прохожу! – рыкнул Синекрылый. – С оборотнями и прочей гоблиней разбираюсь! А ты что за пугало из себя изображаешь?!

– И не пугало вовсе! А Всадника Апокалипсиса!

– Зачем, мать твою?!

– Она и твоя мать!

– Не умничай, не к лицу!

– Мне не к лицу?! Ах, ну да! Ты же у нас маг! Великий и могучий! У тебя вообще мозги есть, колдун ты гоблинский?! Да оборотень тебя схарчит, не поперхнется!

– Это еще вопрос, кого схарчит! И вообще, не уводи разговор от темы, а объясни, что за балаган вы тут устраиваете?! Или этот идиотизм объяснению не поддается?!

– И вовсе не идиотизм, – обиделся чей-то голос. Все перевели взгляды на него. Всадник с черной устрашающего вида косой оказался вторым братом Бэррином. – Почему как моя идея, так сразу идиотизм?!

– Тони! И ты тут?! – По виду Златко было понятно, что более всего он сейчас желает завершить начатое – то есть покромсать любимых братцев на куски или изжарить чем-нибудь позабористее.

– А куда без меня?! – возмутился менестрель. – На развлечения только со мной!

– Надо было сразу догадаться, что без тебя тут не обошлось!

– Во! – невесть чему обрадовался тот. – Я же говорил, что у меня есть свой стиль!

– Да уж! Есть, ничего не скажешь, – не мог успокоиться Златко. – По глупости твои затеи еще никто не смог превзойти!

– Что?! – взревел Тони.

– А где же тогда Серый? – раздался спокойный и какой-то очень весомый голос Грыма. Несмотря на то что все присутствующие были увлечены разыгрываемым спектаклем, вопрос просто не мог остаться без ответа.

Маги повертели головами. Рель тут, Чуб тут, старшие братья Бэррин тут.

Окончательно потемневшее высокое звездное небо, будто пытаясь расколоть его, как хрустальный бокал, прорезал протяжный волчий вой.

– Там, – вздохнул Эрил.

Сперва они даже не могли сообразить, о чем тот толкует.

– Это… это что, он оборотень?! – Синекрылый чуть не задохнулся от догадки.

По лицу мужчины было все ясно, однако вместо подтверждения он бросил:

– Долго объяснять, – и протянул руку, чтобы помочь Златко забраться в седло позади себя. – Его надо перехватить.

Чуб свистнул, и из леса прискакал еще один – без всадника – конь. Его по умолчанию отдали Грыму как самому тяжелому. Остальные чародеи также оказались на крупах позади друзей Эрила.

Ехать долго не пришлось.

Буквально через минуту лошади уже встали на очередной полянке. Однако сделали они это не по воле седоков. О нет. Кони просто ни в какую не желали скакать дальше. Фыркали и вставали на дыбы, но дальше двигаться отказывались. И в следующее мгновение стало ясно почему. На полянке появилась причина подобного ослушания. Здоровенный, с теленка, волк выпрыгнул в круг лунного света и, оскалив громадные белые клыки, зарычал.

– Серый! Серый! Это мы! – заорал Эрил, скатываясь с седла. Златко, мысленно ругая брата на все лады, еле успел перехватить поводья. Конь злился, и только боль, что причиняли ему удила, удерживала его от позорного бегства. Синекрылый и сам поймал себя на мысли, что не прочь бы удрать. Волк выглядел так, что хотелось оказаться отсюда как можно дальше. Но инстинкт самосохранения отступал перед страхом за брата. – Успокойся! Это мы! – тем временем увещевал тот. – Твои друзья… – По перевертышу нельзя было сказать, что он жаждет признавать каких-либо друзей. – Очнись. Еще ведь не полнолуние! – В голосе военного проскользнула нотка отчаяния.