Время проснуться дракону. Часть 1 (СИ) - Морецкая Анна

Обладая сильным и уникальным Даром, сплетенным в ней из человеческой, эльфийской и дриадовой магии, она с первого дня разглядела в невесте короля что-то странное… и, как она заподозрила, недоброе.

Аура, окружающая Льнянкиных маму и бабулю, была чистой и солнечной, цветом, как только что вылупившийся цыпленок. Аура придворных магов охряно-желтой, потемней, с вкраплениями насыщенно розового, голубого и зеленого. А вот у принцессы, окружающее ее, казалось бы, обыкновенное для человеческого мага золотистое сияние, имело блики кроваво красного и мрачно фиолетового оттенков.

Лёна такого раньше и не видела! Еще в первый их день при Ламарском дворе она задалась вопросом: «— Зачем нашему королю эта ведьма?». Но язычок попридержала, рассудив согласно своему простому деревенскому воспитанию, что есть люди поумнее и познатнее ее — им и виднее.

Так что, решив приглядывать в дальнейшем за будущей родственницей Вика, свое мнение она все-таки оставила при себе. Тем более что не прошло и десяти минут после этих рассуждений, как вокруг стали происходить дела поинтереснее. Льнянку накрыла с головой придворная жизнь.

Вот и сегодня, всего час назад, она, как и подобает пажику самого наследного принца, проявляла чудеса галантности и обходительности — развлекала титулованных красавиц. Протанцевав сначала величавую павану с какой-то престарелой ламарской герцогиней, потом отбила темпераментную вольту с чувственной графиней, пытавшейся заигрывать с ней, затем отскакала гавот с молоденькой резвой наследницей и после бранля, напомнившего ей деревенские хороводы, довольная и разгоряченная Льнянка отправилась выпить чего-нибудь холодного.

Ушко вдруг защекотало от легкого теплого дуновения. Лёна чуть не выронила бокал от неожиданности, а резко обернувшись, увидела, что сразу за ней стоит незнакомый ей придворный.

«— Наверное, ламарский…»

Мужик был весьма впечатляющий — высокий, крепкий и почти симпатичный, чересчур только разнаряженный на вкус Льнянки — вся его внушительная фигура был обвешана атласными бантами и лентами, оборками и блестяшками.

«— Точно павлин расфуфыренный!», — оценила она его, особо не вслушиваясь в то, что мужчина ей говорит. А придворный, видно приняв ее молчаливое невнимание за поощрение, продолжил свои излияния в более вольной манере:

— Маленький эльф, ты очаровал меня! А не ищешь ли ты новых друзей при ламарском дворе? Мы могли бы подружиться! — произнося эти слова и пялясь на нее масленым взглядом он даже позволил себе поправить ей локон, притом таким интимным жестом, как будто они уже вовсю подружились — задевая пальцами и щеку, и шею.

Сначала по деревенской своей наивности решила было Лёна, что ее просто раскусили, разглядев под пажеским камзольчиком девушку. Ха! Как бы не так! Следующая его фраза:

— Я сразу приметил, какие милые пажи у эльмерского принца. А младшенький из них — так просто чудо! — подсказала ей, что разнаряженный Павлин клеится именно к мальчику.

— Ты что глазками-то хлопаешь, сладкий мой! Это я о тебе говорю, — меж тем подтвердил ее догадку тот.

И вспомнились Лёне предостережения Корра, даваемые ей еще на лошадной биреме перед переездом на королевский корабль, в ту пору влетевшие и сразу же вылетевшие из ее переполненной впечатлениями головы. Дескать, и в мальчишеском платье чтоб особо не расслаблялась да ушей-то не развешивала на каждое ласковое слово, а держалась поближе к королю и его светлейшеству. Типа люди разные бывают — вседозволенностью и деньгой избалованные.

И вот только сейчас стало доходить до нее убогой, о чем тогда Ворон речь-то вел!

А тут еще один напыщенный хмырь подкатил, да чуть не с разбегу на первого накинулся:

— Ты Паль, мальчика уже утомил своей навязчивостью! Стоишь тут и нудишь ему в ухо, битый час! А юноше хочется развлечений и веселья. Правильно я говорю, милый? — вопрос адресовался, понятное дело, уже Льнянке. И сопровождался при этом слащавой улыбкой и похотливым липким взглядом.

— Он дружить со мной хотел, — брякнула Лёна. При всем своем живом уме и остром язычке, что говорить и делать в этой ситуации она не знала.

— Вот видишь барон, маленький эльф уже согласен со мной дружить! — быстро подхватил и обратил себе на пользу ее слова первый придворный.

— Э нет, граф! Мальчик ничего не утверждал! Так нечестно по отношению к нашему малышу! Ему надо предоставить самому, выбрать… друга! — тут же ответил второй. И они оба уставились на Льняну.

А та от такого напора совсем смутилась и опять промолчала.

Видя ее замешательство, господа переглянулись и тот, которого назвали бароном, сказал:

— Кажется, сладкий малыш не может сам сделать выбор. Придется Паль, нам самим разобраться.

Который граф — кивнул и господа, подхватив девушку под локотки, куда-то ее потащили.

Хотя Льняна и была растеряна, но напуганной себя не чувствовала. А чего бояться-то? Отцовские кинжалы при ней, да и странные дядьки магами не были. Всего пяток слов шепотом — и сразу же она главная в этой компании. Скорее уж ей становилось интересно — чем сея павлинья эскапада закончиться!

А тем временем ее «новые друзья», и она между ними, спешным шагом все дальше удалялись от танцевальной залы — через анфилады комнат, едва освещенные коридоры и вниз по лестнице. И вот, когда звуки музыки и шум толпы стали едва слышны, они оказались здесь — в широкой, освещенной факелами галерее, выходившей в парк.

В высокие арочные проемы из ночного сада тянуло влажной свежестью и сочным ароматом душистого табака. И, как обычно, от вольного воздуха и близости живых растений Льнянка почувствовала себя увереннее. И теперь, уже без всяких смущенья и растерянности, а с интересом и насмешкой, она наблюдала за придворными павлинами.

А они, видишь ли, решили устроить поединок на мечах! Льнянка веселилась, глядя на них — наскоки друг на друга, прыжки и увертки! А все бесчисленные ленты и оборки топорщатся и разлетаются.

«— Ха — ха! Это уже не павлины, а…точно — петухи соседские, повстречавшиеся за огородами!»

Смешки у нее вызывали и пышные наряды, никак неподобающие серьезному ратному делу, и картинные позы, в которых попеременно замирали сражающиеся. Но причиной самого веселого ее смеха служили их мечи — явно чисто церемониальное оружие. Они были никак не предназначены для настоящего боя — слишком тонкие и короткие клинки вызолочены, а массивные, в завитушках и искрящихся камнях, рукояти тяжелы и несуразны на вид.

И, тем не менее, они вроде как бились по настоящему — темпераментно, с воинственными выкриками и отсеченными обрывками лент. В конце концов, их ужимки и прыжки все-таки привели к тому, что барон, в какой-то момент сделав удачный выпад, задел таки своего оппонента и по нежно — розовому шелку камзола графа стало расплываться кровавое пятно.

— Я надеюсь, теперь мы разрешили наш спор? — с высокомерным достоинством, подобающим воину, собственноручно победившему целый отряд врагов, спросил барон.

— Да, мальчик ваш, — ответил граф, при этом кинув на Льнянку хмурый взгляд.

«— Ох, что-то он там себе задумал!».

Соперники отсалютовали друг другу и граф быстро удалился. А вот барон направился к Лёне.

— А теперь, сладкий мой малыш, поцелуй-ка своего нового друга, который рисковал ради тебя своей жизнью! — с насмешливым превосходством в голосе и жадной нетерпеливостью во взгляде сказал он, пытаясь при этом притиснуть девушку к стене.

Вот тут-то она не растерялась — знакомая ситуация. И не утруждая себя выхватыванием клинка или произнесением заклинания Лёнка просто со всей дури врезала ему коленом в пах. А потом, когда барон от боли согнулся пополам, добавила, саданув с размаха кулаком в ухо. Павлинище упал и завалился набок, поджимая колени и сковча тонким голосом. И тут же перестал быть похожим и на расфуфыренного павлина, и на взъерошенного петуха, а походил теперь на жалкого побитого щенка.

— Ты забыл спросить малыша, а хочет ли он целоваться с тобой. Невежливо ведешь себя, дядя! — и, подумав секунду, еще и пнула его пару раз ногой по ребрам.