Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара
— Хм, — задумался Альв. — Ты сказала: «лучший из своего народа», вместо «лучший из нашего народа»?
Бодиль улыбнулась, заправив локон выпавших волос сына за его чуть острое ушко.
— Твой отец был эльфом, но я думаю, ты достаточно умён, чтобы и без моих слов понять это, — Альв кивнул. — Мы познакомились с ним во время войны Последнего Союза. Я сбежала в Гондор вместе с Ульвом, Далией, Ралисом, Хелтаем и ещё несколькими оборотнями. Твой отец ужасно не понравился мне, — она засмеялась, — злил меня одним своим присутствием. Только спустя время я узнала, что он мой соулмейт, — королева опустила голову. — Мы были так счастливы, пусть и приходилось скрывать это ото всех, но вскоре скрывать было уже нельзя, ведь я забеременела, — королева устало провела ладонью по щеке сына. — Твой отец так мечтал увидеть своего мальчика, — и слёзы побежали по лицу рыжеволосой женщины.
— Он погиб, — без слов понял Альв.
— В последней битве… Гил Галад пал.
— Ваше Величество! — в покои с громким криком влетел один из оборотней, Бодиль и Альв поднялись на ноги, а девочка в колыбельке громко заплакала разбуженная неожиданным шумом. Вслед за оборотнем, отодвинув паренька в сторону, в покои вошёл Хелтай.
— Бодиль, — он тяжело вздохнул, видя королеву в слезах. — Это конец.
— Хелтай?
— Они вырвались. Озверевшие оборотни вырвались, — женщина пошатнулась от услышанных слов. — Они перебили многих эльфов прежде чем скрыться в лесу. Один из них убил королеву.
Оборотень смотрел прямо в глаза правительницы. В глаза своей женщины.
— Трандуил идёт сюда со своей армией.
***
Ночь окружила роханский город, а высоко в небе сияли извечные звезды. Двум оборотням сейчас было абсолютно всё равно на их свет, как и на саму ночь.
— Отец, — Тейран стоял за плечом Хелтая. — Неужели нужно было рассказывать ему? Возможно мы сделали ошибку? Как по мне так весь этот план сплошная ошибка.
— Мы не ошиблись, — твёрдо произнёс вождь оборотней. — Они соулмейты, меченые, — презрительно бросил мужчина. Он узнал об этом не так давно, но этот факт сыграет только на руку. — Против этого им не пойти. Твоя сестра упрямая женщина, а правда и чувство вины за то, что она её скрыла, лишь крепче свяжет этих двоих вместе. Большую часть мы уже сделали, осталось немного. Лишь выждать следующий день. На другую ночь всё решится.
_____________
*Сулмендис на языке эльфов означает «подруга ветра».
Глава 30. О затишье перед бурей
Год 3004 Третьей эпохи
Одинокий силуэт стоял перед ним, мерцая во тьме горящими пламенем глазами.
— Пусть ты о том и не ведал, — произнес владыка Мордора, — но я был знаком с твоим прадедом, ещё в те годы, когда он был в услужении Морготу, а ты не родился.
Ралис усмехнулся.
— Мой прадед так и не смог покинуть своего хозяина, — бросил он презрительно и, окинув взглядом залу крепости Барад Дур, сквозь прорубленные в стенах окна, увидел столб дыма, идущий из жерла вулкана; он заслонял собой солнце. Ралис был уверен, что на дворе самый разгар дня, но здесь было тёмно как безлунной ночью. Лишь несколько одиноко горящих факелов бросали блики на каменные стены. — Он отказался убежать из Чёрной страны со своим сыном навстречу свободе. Глупое решение.
Переминаясь с ноги на ногу, оборотень смотрел куда угодно, только не в глаза Саурону.
Несколько недель назад, покинув свои земли за горным хребтом Эред Луин, Ралис, на развалинах королевства Арнор, нашёл неприметный — поначалу — гладкий круглый камень идеальной формы. Быть может, он прошёл бы мимо, не блесни в глубине этого камня что-то ярко-алое. Не в силах совладать с любопытством, оборотень легко подхватил находку, но тут же пожалел об этом, увидев взгляд багрового ока. То был Саурон и он, не медля, призвал рыжего в Мордор. Вот так изгнанник и оказался здесь в мрачной тёмной крепости. В глубине души оборотню было любопытно, что предложит ему Тёмный властелин, но была и другая причина, по которой Ралис тот час же прибыл в Барад Дур.
— От чего же? — хмыкнул Саурон. — Он выбрал сторону своего создателя и остался верен ему до самого конца.
— Пытаешься воззвать к моей верности тому, кто создал мой народ? — парень коротко засмеялся. — Во мне нет верности Тьме. Я оборотень свободный.
— Даже от стаи? — Саурон позволил себе искривить губы в короткой ухмылке, когда рыжий нахмурился, растеряв всё веселье. — Они изгнали тебя, и теперь ты никто, пусть когда-то и был первым после королевы. Но что сказала бы твоя верная подруга, будь жива? Была бы Бодиль разочарована, оставшись не отомщенной, когда её королевство впало в забытье?
— Какое дело тебе до нашего королевства? — вскинув голову кверху, вопрошал Ралис. — Оборотни ушли из Средиземья и твоя власть — власть Тьмы — больше не падёт на них.
— Я не собираюсь склонять их ко тьме, — небрежно, Саурон махнул рукой. — Всё чего я желаю это помочь победить эльфов, разрушивших твою жизнь. Представь, что на месте Трандуила в Лихолесье сидел бы другой король. Более достойный. Оборотни испокон веков правили этим лесом, так почему теперь скрываетесь на краю света, молясь, чтобы о вас не вспомнили?
— Ты ловко сплетаешь паутину, — хмыкнул Ралис, — да только я не попадусь в эти силки. Оставь свои пустые посулы королям людей.
Оборотень развернулся и направился прочь. Голос остановил его:
— Мои посулы никогда не бывают пусты. Я позвал тебя, чтобы предложить сделку, а раз ты откликнулся на мой зов, то, верно, готов выслушать, — помолчав, Саурон продолжил: — Воспоминания о прошедших в Тихом лесу днях утешают тебя и согревают сердце, но они — прошлое. И ты, Ралис, понимаешь это, а потому печаль становится всё больше. Ты явился сюда в надежде, что отказом своим прогневаешь меня, а наказанием станет смерть, — усмешка пробежала по губам повелителя Мордора; голос лился словно мёд, — ведь сам ты не можешь решиться. Пусть и пытался. Я говорю верно? — оборотень зарычал. — Но разве стоит губить свою жизнь понапрасну, когда есть лучший выбор? Я могу дать надежду и шанс вернуть всё то, что ты любишь, чем дорожишь. В моей власти помочь тебе стать королём, каких ещё не было на этом свете. Дать силу способную победить любого оборотня. Взамен я попрошу лишь ответную услугу, но не сейчас. После.
— И что это за услуга? — низко опустив голову, не обернувшись, спросил Ралис. Он не увидел улыбку, расцветшую на губах Тёмного властелина.
— Смерть Трандуила и всех эльфов Лихолесья.
***
Поутру Сули проснулась совершенно одна. Открыв глаза, пробежалась взглядом по высокому потолку, мельком заглянула в вырубленное в стене окно, сквозь которое в комнату проникал невесёлый, будто чувствующий виснувшую над миром беду, свет.
Ей снился страшный сон: будто она — большая белая волчица — гналась за одинокой девочкой, совсем ещё ребёнком. В Сули клокотала ярость, злость и ненависть; она жаждала крови, но лишь нагнав девчонку и сбив её с ног, поняла, что всё это время не гналась, а убегала. Бежала, что есть мочи от громадного зверя с распахнутой окровавленной пастью.
Опустив ноги на прохладный пол, девушка провела ладонями по лицу, облачилась в свою зачарованную одежду — куртку и штаны — и покинула покои.
Этой ночью, они с Леголасом проговорили почти до самого рассвета, прежде чем лихолесец покинул оборотня. Говорили о днях давно минувших и забытых; спорили, кто был прав, а кто виноват. Известие о том, как погибла его мать, подкосила принца и, пусть эльф не показал этого, Сули поняла, как тяжело ему было осознание сокрытой прежде правды.
— Твои слова разбередили так и не зажившую рану, — признался царевич, уходя. — Мне нужно подумать. Прости, но остаться я не могу.
И Сули не стала удерживать его. Закрыв за эльфом дверь, она сползла по стенке и расплакалась. Оборотень всегда знала, что правда, открывшись, принесёт немало боли, однако не могла и представить, что боль будет так сильна.
***
