Дмитрий Баринов (Дудко) - Ардагаст, царь росов

Ардагаст, избавившись от противника, тут же бросился на помощь жене. Та, уклонившись от очередной молнии, полоснула махайрой медведицу по брюху. Кривой меч, не рубивший, а резавший, достал до печени. Медведица, и без того потерявшая много крови, рухнула на тохарку, перед этим ударом лапы выбив у неё из руки меч. Подоспевший Ардагаст двумя ударами меча добил чудовище и с трудом приподнял мохнатую тушу. Ларишка, пошатываясь, встала. В руке у неё был окровавленный бронзовый нож. На брюхе медведицы дымилась и чернела ещё одна рана, словно нанесённая раскалённой сталью. Золотистое сияние окружало одного бронзового коня на рукояти, синее — другого.

— Сила Солнца и Грома... Даждьбог и Перун с нами — значит, и не таких тварей одолеем! — весело воскликнул Зореславич.

За его спиной вдруг раздался голос: сильный, рокочущий, словно бы нечеловеческий, и в то же время странно знакомый:

   — Что же ты воспитателя своего бросил, избранник богов? Твоя царица и без тебя с медведицей управилась.

Царь обернулся. Над бездыханным медведем стояли лев-Вышата и львица — такая же громадная и серовато-жёлтая. Горло, грудь, брюхо медведя были растерзаны, череп проломлен. На боках льва тёмные полосы чередовались с кроваво-красными, словно на шкуре тигра. Львица заботливо зализывала раны льва. Ардагаст пристыженно опустил голову.

   — Да я не в обиде, — произнёс лев таким же рокочущим голосом, в котором, однако, не трудно было признать голос Вышаты. — Зверь и то первым делом самку и детёнышей защищает.

   — Бывает и наоборот, — проворчала львица. — Кабы я не подоспела и не дала медведю этому, бурмилиному батьке, по голове лапой... Хоть я и не твоя самка, — толкнула она головой под бок Вышату-льва.

   — Разве? А я-то старался, учился Великим Лютом оборачиваться. К тебе теперь иначе и не подступишься. — Львиная морда улыбалась, как у зверей на дверях почепского храма.

   — Где же Мирослава? Неужели в Велесовом сарае осталась и дерётся с кодлом Черноборовым? — озабоченно произнесла Лютица.

Львица-Мирослава хотела прыгнуть вслед за наставницей в святилище, но сорвалась со стены длинного дома и оказалась между ним и оградой. На неё тут же набросились двое ведунов со своими черепоносными жезлами. Она бегала, с кошачьей ловкостью уворачиваясь от них, пока ударом лапы не сорвала одному из колдунов с головы волосы вместе с кожей.

Но второй в этот миг ударил её жезлом по крестцу, и задние лапы перестали двигаться. Она притворилась потерявшей сознание и, когда волхв занёс жезл над её головой, внезапным ударом лапы выбила у него колдовское оружие из руки, а потом вцепилась в противника зубами и когтями.

Покончив с ним, юная волхвиня не стала звать на помощь. Ей хотелось доказать себе и наставнице свою чародейскую силу, и она принялась сама исцелять себя, а потом взялась снимать чары с ворот святилища. То и другое ей удалось, но далеко не сразу. А тем временем в святилище бой разгорелся ещё больше.

В проломе вдруг появились два вовсе уж невиданных зверя: тёмно-рыжие кошки со льва величиной, но без грив, с куцыми хвостами и огромными, в пол-локтя длиной, верхними клыками. Следом пролезли две мерзко пахнущие полосатые твари с собачьими головами и свиными рылами. Ардагаст тут же признал в них гиен, хорошо знакомых ему по Бактрии. Но эти гиены были раза в два больше тамошних.

Зореславичу пришлось видеть, как гиены разорвали старого и израненного тигра. Поэтому, когда обе стервятницы направились ко льву-Вышате, Ардагаст преградил им путь с мечом и чашей в руках. Одна тварь, рыло которой обожгло пламя Огненной Чаши, отскочила с истошным визгом и бросилась бежать. У самой бреши её настигла тяжёлая лапа льва, разом перебившая стервятнице хребет.

Вторая гиена бросилась на Ардагаста. Зная страшную силу зубов гиены, дробящих любые кости, царь ударил мечом прямо в раскрытую пасть. Клыки сомкнулись на лезвии, сильные передние лапы ударили Зореславича в грудь, и он упал. Чаша отлетела в сторону. Прижатого лапами твари к земле царя хранил от её когтей только чешуйчатый панцирь. Тогда царь выхватил акинак и вонзил его стервятнице в грудь, одновременно потянув на себя меч. Даже боль не могла заставить гиену разжать челюсти, и в результате её тело оказалось насаженным на акинак, вошедший в него по рукоять. Когда гиена осела смердящим трупом, Ардагаст выбрался из-под него и с трудом высвободил меч из пасти. На индийской стали отпечатались следы зубов.

Одна из клыкастых кошек с ходу бросилась на Ларишку. Царица, в этот миг наклонившаяся, чтобы достать акинак из тела медведицы, едва успела выхватить махайру, но не нанести удар. Тёмно-рыжий хищник молнией обрушился на неё, повалил на медвежью тушу. Длинные, изогнутые, как махайры, клыки впились ей в грудь. Эти костяные клинки, способные прокусить кожу слона или носорога, прорвали индийскую кольчугу, кожаную рубашку и вонзились в тело. Острые когти до тела не достали, но и под ними кольчуга затрещала.

Горящие жёлтые глаза зверя глядели прямо в глаза царицы, поднимая со дна души дикий страх. Сейчас клыки достанут до сердца — и всё... «Хотела медвежатины, убила медведицу, а теперь сама станешь пищей. Вкусная у тебя кровь!» — словно говорили эти глаза. С губ тохарки сам собой сорвался клич: «Мара!» — и это значило: «Нет, умрёшь ты!» Ларишка с силой вонзила меч между рёбер зверя и сразу достала до сердца.

Тем временем Лютица дралась со вторым клыкастым зверем-самкой. Две громадные разъярённые кошки носились по святилищу, рыча, визжа и пытаясь достать друг друга когтистыми лапами. Клыкастая хищница задела лапой чучело Масленицы так, что оно покачнулось и вдруг... обратилось молодой женщиной в шароварах, красном плаще и белой рубахе, с бледным лицом и распущенными чёрными волосами.

   — Ах ты, кошка бесхвостая! На меня лапу поднимать, да ещё в мой день? Пошла вон! — В руке женщины блеснул меч.

Клыкастая кошка вся сжалась, злобно зашипела, явно растерянная. Лютица тут же бросилась на неё, повалила наземь, вцепилась когтями и клыками и рвала, пока та не перестала двигаться. Тогда львица-колдунья поднялась и, воздев передние лапы, рычанием приветствовала богиню. То же самое сделал и лев-Вышата.

Ардагаст в это время помогал Ларишке выбраться из-под убитого ею зверя и снять кольчугу. Кожаная рубашка была вся в крови, как и шерстяная под ней. Обнажившись по пояс, тохарка хотела заняться перевязкой. И тут к ним подошла темноволосая женщина и положила руку на грудь Ларишке. Сердце Ардагаста дрогнуло, когда он понял, что перед ним богиня, и какая именно. Но Ларишка доверчиво и бесстрашно глядела в лицо пришелицы. Рука Мораны была холодна как лёд, но раны на груди тохарки тут же затянулись.