Сергей Радин - Путы для дракона

— Чёртов Мигель! Завёл нас… — заворчал было Игнатий.

— Закрой рот! О Мигеле больше ни слова! — резко оборвал его Роман, до сих пор насторожённо следивший за Леоном.

— С какой стати — ни слова?

Искреннее удивление Игнатия хоть и вызвало дружеские смешки, но внезапно серьёзное и решительное лицо Романа те же смешки погасило.

— Роман, извини. Но в нашей ситуации не упоминать о Мигеле невозможно, — сказал Володя. — Мы, конечно, понимаем, что ты не переносишь даже…

Монотонно, будто читая скучнейшую и раздражающе противную книгу, Роман проговорил несколько настолько грязных фраз, что парни скривились, но возмутиться не успели. Роман коротко глянул на Леона и буркнул:

— Можете сколько угодно говорить о Мигеле, но нейтрально, ничего плохого.

— Ни фига себе! — поразился Игнатий. — Объяснись.

— Не могу. Мне только кажется… Я подозревая, кем является Мигель. Но не убеждён.

— Оставьте в покое Мигеля! — с досадой сказал док Никита. — Меня больше смущает гостеприимство вашего Юлия. Вы были у него в гостях, теперь где‑то на его землях обретается Мигель. Выяснилось, что и Леон здесь бывал. И что?..

— Юлий тоже может не знать об истинной сущности Мигеля.

— Ребята, давайте обсудим наши волнующие вопросы по дороге, — предложил Рашид. — И время сэкономим. Брис, ты как — согласен?

— Очень даже согласен. Но, по–моему, Леон вспомнил ещё кое‑что. Подождём минуту.

— Ждать необязательно. Я и правда вспомнил. Здесь, в десяти минутах ходьбы по лесу, есть охотничий домик. Я прав?

— Прав. На все сто, — сказал Володька. — Единственная поправка: данное жилище и Юлий называет охотничьим домиком, но на деле — это великолепный домина. Роман, помнишь, какой там винный погребок? Так что дотопаем до дома — нас ждёт замечательнейшая пирушка.

— А самое восхитительное в том, что на крыльцо выйдет встречать дорогих гостей сам Мигель!

Брис ляпнул так и просящийся на язык прикол, охнул, в испуге глядя на Романа, но сочетание собственной удачной шутки и вида насупившегося товарища оказалось сильнее гнева последнего, и Брис расхохотался. Парни пытались сдержаться, но смешинка Брис оказалась такой заразной… В общем, не выдержал и Роман.

Здоровый мужской хохот эхом раскатился по лесу и вернулся, оттолкнулся от скалы. И наплевать, что может услышать кто‑то посторонний. Да и вообще наплевать, если услышат.

Глава 2.

Роман рванулся вперёд с такой силой, что ворот его рубахи сухо затрещал, когда Володька почти синхронно с метнувшимся выбросил руку и успел‑таки поймать его. Глухое рычание сопровождало невольное тыканье Романова носа в мягкий гниловатый слой листьев — Володька не церемонился: сообразив, что ворот пойманного выдержит, он ухвати торопыгу и за ремень и проволок метра два, ворча: «Поелозил‑то мордой по земле–матушке? Скажи спасибо, что не за ноги тащу…»

Едва Роман очутился в кругу товарищей — Володька бросил его на землю, как нашкодившего щенка, — как ещё двое выразили ему своё «фу». Сначала подошла Туська. Пока он, злой и смущённый, сидя на земле, отряхивался от лесного мусора, она примерилась и довольно ощутимо укусила его за мякоть выше локтя. А потом его собственный сокол, не обращая внимания на его шипение от боли, примостился на штанине Рашида и негромко что‑то просвистел. Что‑то очень похожее на ругательство. После этого стало ясно, что ругать Романа больше не надо, поскольку он полностью проникся ситуацией и тем, что едва не натворил.

Леон уверенно провёл команду по чуть заметной тропе к охотничьему домику. «Домик» оправдал ожидания наслышанных о нём от Романа и Володьки. Двухэтажное здание естественно вписалось в окружающий его пейзаж. Если бы не чистые лужайки, ровной бархатной зеленью льнущие к его стенам, трудно было бы различить границу между диким лесом и обжитым людьми местечком. За домом явно следили и ухаживали в ожидании гостей.

Но следили точно не те, которые, не укрываясь, расхаживали по нему сейчас и которые и вызвали столь динамичную реакцию у Романа.

Дом облепили «тараканы»: передвигались по длинным, соединяющимся друг с другом балконам, появлялись за окнами, исчезали в комнатах. Их странное, постоянное движение немного сбивало с толку. Единственное, что чувствовалось в этой беспрестанной ходьбе, — это несколько равнодушное ожидание. Будто хозяин завёл каждого персональным ключом, пустил завод, а сам ушёл куда‑то, и мотаются игрушки неприкаянные без толку, пока работает механизм.

— Может, отойдём? — предложил док Никита. — Переночуем в лесу? Первый раз, что ли?

— Нет, нам надо туда, — ответил Леон. Он поддерживал ветви орешника и напряжённо вглядывался в дом, чья серая глыба грузно осела в кустах и траве.

— Ты вспомнил, командир?

— Нет. Просто в доме есть что‑то такое… Я чувствую: я должен войти.

— Игнатий, среди твоих припасов найдётся приличная тряпка завязать ему глаза?

— Найдётся. Думаешь, настал момент завязать? Неужели Мигель предполагал, что мы с Леоном можем дойти до охотничьего домика?

— Оставил же он в пещере зеркало.

— Ну, насчёт зеркала — это ещё бабушка надвое сказала. А если оно было приготовлено на тот случай, когда бы Леон пошёл с ним?

— Вы мне, кстати, так и не объяснили, что там с зеркалом.

— В твоём нынешнем состоянии эта определённым образом настроенная стекляшка, не встань Роман на твоём пути, быстро бы превратила тебя в зомби. Или в биологически низший вид. Или в растение. Страшная штука. В университете упоминается о таком, но к рецепту настройки прилагается куча предупреждений, главное из которых гласит: мельчайшая ошибка — и настройщик зеркала сам превращается в абсолютного идиота.

Смотреть сквозь желтоватую к вечеру листву на дом было бы приятно и спокойно, если бы не раздражающее мельтешение «тараканов». Рядом с Леоном на корточки присел Игнатий. Рашид негромко предупредил, что на него собирается прыгнуть Туська. Сокол Игнатия перебрался на правое плечо, поняв намерение животного. Поведение Туськи, во что бы то ни стало возжелавшей оседлать Игнатия, объяснялось просто: с плеча человека кошка вытянула шею и разглядела то, что видели все. Её хвост заходил ходуном из стороны в сторону, а затем послышалось низкое угрожающее рычание. Туська узнала своих мучителей.

Понаблюдав за кошкой, Леон машинально взглянул на Романа. Тот сидел на тёмно–зелёном ото мха корне, прислонившись к стволу дерева. По его обнявшим колени рукам, приподнятым плечам, по сжатому побелевшему рту нетрудно определить, что он напряжён и лишь усилием воли сдерживается, чтобы напряжение не взорвалось в нём слепой яростью.