Дмитрий Дудко - Путь к золотым дарам

И была ещё одна фреска, где у подножия заснеженных гор страшные на вид одноглазые всадники сражались с грифонами, а над ними из пещеры выглядывал могучий крылатый старик Борей — северный ветер.

Пирующие говорили о недавнем сражении в карпатских ущельях с языгами и бастарнами, приведёнными царевичем Гвидо. Хвастали вовсю: здесь не уважали того, кому нечем похвалиться. Явного вранья, впрочем, избегали: ложь унижает воина. Певец только что окончил восхвалять отвагу Инисмея в этом бою и отдыхал, смачивая горло кумысом, перед тем как воспеть новые подвиги Ардагаста, ударившего вместе с гуцулами в тыл пёсиголовцам. Вдруг Фарзой поднялся и громко произнёс:

   — Ваши дела славны, а храбрость велика, лучшие воины Аорсии. Но есть одно славное дело, которое свершит разве что лучший из вас. Добыть золотую стрелу Абариса, великого северного волшебника! Она скрыта на Золотой горе, в истоках Ра.

Все притихли. А великий царь продолжал:

   — Кто пройдёт через земли наших врагов, царских сарматов, и неведомых лесных племён? Кого не остановят ни вайюги-аримаспы, ни грифоны, ни владыка северного ветра Ваю и его духи, ни страшные, уродливые бесы? Идти, может быть, придётся до Рипеев — высочайших в мире гор, до мест, где полгода ночь. Я мог бы сам пойти туда или послать своего сына, чья храбрость всем известна, но я хочу знать: кто лучший из воинов Аорсии?

Крылья ястребиного носа Саузард затрепетали, её локоть сильно толкнул в бок мужа, и Андак, словно чёрт из болота, вскочил из-за стола и раньше всех прокричал:

   — Я пойду за стрелой Абариса!

   — Я пойду за ней и не вернусь без неё! — раздался спокойный и твёрдый голос Ардагаста.

Из-за стола поднялся Сагдев, Олень-Чёрт, сын Роксага, царя роксоланов. Царевич тонкими усами и кудрявой чёрной бородой напоминал отца и был так же хитёр, нагл и удачлив в бою и с женщинами.

   — Не спешите, росы! Вы — лишь ветвь роксоланов, а они не уступят вам в храбрости. Я пойду за Солнечной стрелой не только в Рипеи, но и за них, до самого Белого острова, и добуду её!

Инисмей приподнялся было, но отец положил ему руку на плечо и тихо проговорил:

   — Я знаю, ты бы справился, но ты нужен здесь. Веспасиан умер, и неизвестно, чего ждать от его наследников. Особенно если Домициан избавится от Тита.

Заметив, что ещё некоторые стали подниматься, Фарзой остановил их властным взмахом руки и сказал:

   — Достаточно и троих. Чтобы вы все не повалили на северный край света и не оставили на юге меня одного, — улыбнулся он. Потом обвёл взглядом троих удальцов и произнёс торжественно: — Трое, избравшие путь на север! Это — путь Михра-Гойтосира. Белый остров — его царство, Золотая гора — его трон. И это же — путь смерти, холода и тьмы, путь Ваю. Говорят, можно пройти мимо медведя, дракона и конного войска, но не мимо Ваю. И всё же один из вас пройдёт — во славу Аорсии, и вернётся со стрелой к моему трону. И тогда, вы увидите, она принесёт великое благо всей нашей стране! — Он поднял золотую чеканную чашу, полную белого кумыса. — За нашу Аорсию! За её воинов!

   — За нашу Аорсию! — подхватили аорсы и аланы, роксоланы и росы, скифы и венеды, даки и эллины.

Молчавшая до сих пор Айгуль обратилась к царице росов:

   — Ларишка, милая, подойди ко мне. Я ведь знаю, ты пойдёшь вместе с мужем хоть до края света.

Ларишка подошла к великой царице. Все знали, что Айгуль особенно благоволила к тохарке, пришедшей из тех же восточных земель, что и она.

   — Мужчины думают, что они и их боги могут всё. Когда им станет очень трудно, пусть вспомнят великую Богиню, которую мы обе почитаем. Я зову её Умай, а ты — Анахитой. Ра — это Рангха, её река, текущая со звёзд на Золотую гору, а с неё — на юг, к морю Воурукаша[55]. Так о ней говорят исседоны, что раньше жили у тех мест. Возьми этот знак её. С ним ты можешь вызвать на помощь саму богиню, но только в самый тяжёлый и опасный час.

С этими словами Айгуль надела на шею Ларишке золотую фигурку на золотой цепочке. Вернувшись на место, тохарка показала амулет любознательному Ардафарну. Золотой орёл с ушастой головой грифона, раскинув крылья, бережно нёс в лапах обнажённую женщину с плодом и цветком в воздетых руках. Сидевшему рядом Вишвамитре это напомнило Лакшми, супругу Вишну-Солнца, летящую на Гаруде, лучшем из птиц. Ларишка спрятала амулет под одежду и вздохнула:

   — Куда только нас теперь занесёт?

— Куда боги велят. Не выше Солнца, не дальше Белого острова. А там все будем, если не станем хуже, чем теперь, — бодро ответил Ардагаст и налил жене с сыном разбавленного на греческий лад вина.

Утром Ардагаст с Ларишкой и сыном и Вишвамитра выехали из ворот Мадирканда и направились к Белозерскому лиману. Было жарко: середина лета. Маленький Ардафарн был невероятно горд и тем, что побывал на пиру царей, и тем, что его отец с мамой идут в новый, невиданный поход. Если бы и его с собой взяли... Но отец ещё вчера сказал:

   — Ты у меня кто? Наследник. Вот и оставайся на царстве, пока мы с мамой не вернёмся. Видишь: дядю Инисмея и то отец в поход не отпускает. А в полюдье на тот год поедешь со мной вместе. Только научись как следует верхом ездить. А то не знаю, кто чаще с коня падает — ты или твой братец. Он боится, а ты вертишься в седле, будто уже славным наездником сделался.

Индиец весело смотрел вперёд, словно пытаясь разглядеть за лиманом снежные вершины таинственных Рипеев. Может быть, хоть они не уступят его Гималаям? Пока что настоящими горами он в Скифии мог назвать разве только Кавказ.

Ардагаст тоже был настроен весело и вполголоса напевал сарматскую песню о греке, дурачившем на торгу подвыпивших степняков. Только Ларишка выглядела озабоченной.

   — Ты, конечно, не мог отказаться. Уступить этим двум хлыщам... Только... ну, не ко времени. Как снег среди лета.

   — Вот мы туда и поедем, где на горах снег среди лета не тает, осенью вьюги, а за горами и вовсе ледяное море. От такой жары хоть бы и сейчас туда улететь. На этой самой Абарисовой стреле.

   — Тебе всё шутки... Мы же до полюдья не вернёмся. А то и до весны, если не к тому истоку выйдем. А Медведичи на полюдье нападут, да не сами, а с готами. Помнишь, двоих готов с ними видели? А сарматы царские? Растревожим их осиное гнездо, они снова в набег пойдут.

   — Полюдье, набеги... Каждый год одно и то же, как у пахаря в поле. Нет, на то нас, царей, боги и создали. Только я ведь больше могу. Больше! Разве забыла: боги мне назначили эту стрелу добыть?

   — А про меня они тогда не говорили? — улыбнулась Ларишка. — Я ведь тоже всё могу. С тобой вместе! А ну, на тот курган, самый высокий, а с него в лиман! Кто быстрее? — Задорно взмахнув плетью, она погнала коня вперёд.