Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ

     - Они здесь, чтобы помочь нам, Горечь. Они помогут тебе стать действительно большой.

     Она снова моргнула, как будто услышала слова, но не могла их понять. Неужели мы опоздали. Неужели ее психическое заболевание настолько изъело ее изнутри, что жажда крови стала важнее любви?

     - Сладкая Горечь, - сказал Стив, - пожалуйста, милая, ты слышишь меня? - Я явно была не единственной, кто волновался по поводу ее состояния.

     - Сладкая Горечь, - сказала я,  - ты хочешь быть со Стивом?

     На ее крошечном личике появилось сосредоточенное выражение, и наконец она кивнула.

     - Хорошо, - сказала я. - Я должна помочь тебе быть со Стивом так, как ты хочешь быть с ним.

     Ее лицо постепенно разлаживалось. Через гнев просачивалось все больше ее адекватной личности, проявляясь в ее глазах и на хорошеньком личике. Нож выпал из ее руки, лязгнув на полу, капли крови брызнули в стороны, попав и на мою юбку. Я приложила все усилия, чтобы не вздрогнуть. И это было не из-за крови, а от мысли, что стало с Джулианом.

     Она перевела взгляд со своих рук на упавший нож и завизжала. Только так можно назвать этот звук. Это был один из худших звуков, которые я когда-либо слышала от кого-либо. В нем было отчаяние, мука и безнадежность. Если христианский ад существует, то люди там должны были кричать именно так.

     - Стив, Стив, что я наделала? Что ты позволил мне сделать? Я просила тебя не давать мне причинять ему боль.

     - Сладкая Горечь, это ты?

     - Пока да, - сказала она и посмотрела на меня. На ее личике была усталость. - Ты не можешь сделать меня большой, не так ли?

     - Я могла бы попробовать, но нас должна благословить Богиня.

     - Здесь нет благословения, - сказала она. - Богиня больше не говорит со мной. - Она приземлилась на пол и посмотрела на мне. Она была обнажена, но настолько залита кровью, что я не поняла этого, пока она не оказалась совсем рядом. Что она сделала с Джулианом? Дойл и другие уже в доме? Они спасли Джулиана?

     Она протягивала свою руку мне. Я встала на колени.

     - Мерри, не уверен, что это хорошая идея, - сказал Рис.

     - Опусти пистолет, - сказал Баринтус.

     Мужчины продолжали говорить об оружии, но для меня мир сузился до крошки, облитой кровью и стоящей на ковре. Я предложила ей свою руку, и она обхватила своей ладошкой мой палец. Она попыталась воспользоваться гламором, но у нее действительно было недостаточно для этого силы. Словно она получила свой внешний вид от отца крошки-феи, но ее магия была от брауни. Это было так несправедливо.

     - Ты не можешь спасти нас, - сказала она.

     - Сладкая Горечь, она сделает тебя большой. Мы сможем быть вместе.

     - Я знаю, что со мной твориться что-то ужасно неправильное, - сказала она и была спокойной, пока говорила это.

     - Да, - сказала я. - Уверена, что любой судья оправдает тебя, признав психическое расстройство.

     Она улыбнулась, гладя на мой палец, но эта улыбка не была счастливой.

     - Теперь я вижу вторую часть себя. Она хочет делать такие ужасные вещи. Не знаю, сделала я это или только думала сделать. - Она снова погладила. - Она, вторая во мне, хочет, чтобы ты сделала ее большой, но как только ты это сделаешь, она хочет вырезать младенцев из тебя и танцевать в твоей крови. Я не могу остановить ее, понимаешь?

     Я уставилась на нее, пытаясь сглотнуть колотящееся в горле сердцебиение.

     - Понимаю.

     - Хорошо. А Стив не понимает. Не хочет верить.

     - Верить во что? - Спросила я.

     - Уже слишком поздно. - Она улыбнулась грустной, усталой улыбкой, которую сменила совершенно другая улыбка. Она укусила мой палец, и я среагировала, отдернув свою руку и подбросив кроху с моей кровью на ее губах. Она полетела к ножу на полу, и сразу случилось несколько вещей одновременно.

     Стив закричал что-то, и прозвучал выстрел. Эхо от выстрела в этой замкнутой комнате ненадолго оглушило меня, пока я наблюдала, как Горечь добралась до ножа и теперь направила нож на меня, зло ухмыляясь. Я не пыталась вытащить пистолет и выстрелить в нее, такую маленькую и такую быструю. Я вызвала свои руку плоти и руку крови. Она кинулась ко мне, и я протянула к ней свою левую руку, чтобы прикоснуться, пока правой рукой плоти коснулась ее ног. Появившийся откуда-то сверху нож прошил ее спину и пригвоздил ее к полу рядом с моими коленями.

     Я повернулась к Рису и Баринтусу и увидела, что Баринтус истекает кровью на полу. Рис указал пистолетом на мужчину за моей спиной. Он тоже лежал на полу.

     Дойл спрыгнул с балкона, откуда он бросил нож, и приземлился на ноги и руки. Он оказался рядом со мной, снимая с себя рубашку, чтобы перевязать мою раненную руку. Пока боли не было, а значит рана глубокая.

     Тело Горькой Сладости стало мертвым прежде, чем моя магия начала выворачивать ее наизнанку. Вокруг лезвия свернулся шар из плоти, разделенный лезвием пополам. Полная рука плоти могла сплавить тело в шар, и самое плохое при этом то, что это не убило бы бессмертного. Это остановило бы его, но для смерти нужно располосовать тело. Я была рада, что она умерла прежде.

     - Со мной все в порядке. Проверь Баринтуса, - сказала я.

     Дойл поколебался, а затем сделал то, что я попросила. Рис проверил пульс у Пэттерсона. Перед этим он отбросил ногой пистолет из его рук, но когда он повернулся и увидел, что я смотрю на него, он покачал головой. Пэттерсон был мертв.

     Я услышала сирены. Соседи позвонили из-за выстрелов. Все в таких случаях в Лос-Анджелесе вызывали полицию.

     Дойл помог Баринтусу сесть. Тот вздрогнул и сказал:

     - Я забыл, что меня можно подстрелить.

     - Это не смертельно, - сказал Дойл.

     - Но больно.

     - Насколько я помню лекцию, которую ты мне прочел, море нельзя повредить, - сказала я.

     Он улыбнулся.

     - Если бы я не сказал тебе это, ты позволила бы мне поехать?

     Я подумала и ответила:

     - Не знаю.

     Он кивнул.

     - В это время я прикрывал тебя, - сказал он.

     Кабодуа слетела с балкона, ее черный как вороново крыло плащ, сейчас был больше всего похож на крылья. Она встала на колени передо мной.

     - Насколько тяжелое ранение?

     - Не знаю, - сказала я. - Джулиан...?

     - Он будет жить, и он поправится, но ему больно. Сейчас с ним Усна. - Она проверила импровизированную повязку. Дойл перевязывал Баринтуса, а Рис убрал свой пистолет подальше и переложил в более доступное место лицензию частного детектива, чтобы быстрее достать ее, когда полицейские войдут в дверь.

     Они не стреляли в нас и не арестовали нас. Помогло то, что у нас были раненные, и что я была Принцессой Мередит Ник-Эссус. Время от времени очень помогает быть знаменитостью.