Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

У паука подгибаются ноги-молнии. Инконню оглядывается, и лицо его искажено ужасом – паук гонится за ним и хлещет, хлещет воздух тонкими жгутиками, выскакивающими из лиловых челюстей.

Рыцарь, обнимая конскую шею, смещается вбок. Жеребец, тревожно вскрикнув, падает на мостовую, придавливая седоку ногу. Молниевый паук пролетает мимо, жгутиком лишь задев золотые волосы, в наэлектризованном воздухе сильно пахнет паленым.

Лиловый паук проламывает еще одну стену, сыплется каменная крошка, кровля, грохоча, оседает, дом превращается в кучу хлама, откуда торчат лиловые жгутики, а затем яркая вспышка превращает обломки в горящую пыль.

Инконню, прикрывая ладонью глаза жеребца, пережидает буйство энергии, а потом конь со стоном поднимается на ноги и ковыляет во двор донжона. Рыцарь обессиленно сползает с седла. Волосы взъерошены, будто солома, во рту сухо. Черная дыра входа дыщит холодом.

Инконню оглядывается на усталого коня, затем решительно двигается в холодную тьму.

Темнота пронзительно шепчет: «Смерть, смерть, смерть». Рыцарь крепче сжимает рукоять меча, осторожными шагами нарушая тишину.

Двор завален скелетами, полусгнившими трупами, колонны оплетены змеями: гадины холодно смотрят, громко шипят. Рыцарь идет по мозаичному полу, поднимается по мраморным ступененям – и вот он уже под сводами тронного зала.

В темном помещении смутно виднеются роскошные гобелены, массивные скамьи, статуи вдоль стен, с потолка свисают тусклые гроздья люстр. Внезапно вспыхивает яркий свет, и великолепие зала, светлого, наряженного в алый шелк, ослепляет юношу.

– Ты все-таки выжил! – гулко отражается от стен яростный голос. – Все-таки пришел!

На троне сидит бородатый мужчина с темными глазами, одетый в просторный халат.

– Пришел… – говорит Инконню и запинается. Хотелось сказать пафосно, красиво, но страшная усталость и близость смерти делают пылкие речи ненужными.

Мэйбон откидывается на спинку трона, мстительный огонек в глазах разгорается. Слышен щелчок пальцев, затем густое шипение. Мэйбон, презрительно поджав губы, наблюдает за юношей.

Из-за колонны выползает отвратительное существо: помесь змеи и хищного зверя, чешуя поросла шерстью, за гибким телом остается слизистый след. Рыцарь поднимает меч. Существо довольно неуклюже бросается на него, разевая пасть. Инконню отступает, слышит досадливый крик Мэйбона.

«Почему колдун не нападает сзади?»

Змея вновь подползает, с зубов падают на пол мутные капли, и пол начинает дымиться. Инконню, недоуменно глядя на потуги монстра, заносит меч для смертельного удара.

Глаза змеи полны пронзительной боли и отчаяния, в них читается внутренняя борьба.

Рыцарь вздрагивает, легко уклонившись от медлительного выпада твари, опускает рукоять на чешуйчатое темя – гибкое бревно судорожно дергается, обмякает.

– Мерзавец! – цедит Инконню с ненавистью. – Вот в кого превратили королеву и решили убить моими руками!

– Догадливый щенок! – пыхтит колдун, в глазах полыхает темное пламя. – Тогда ты просто сдохнешь, затем придет черед королевы, а вшивое отрепье за стенами уже пожирают живые мертвецы!

В юношу летит золотой кубок, затем – нож, градом сыплются прочие предметы. Рыцарь бешено крутит мечом, сшибая их в полете.

Колдун с мерзким смешком хлопает в ладоши: с гулким хрустом головы статуй слетают с мраморных туловищ, устремляются на мечущегося рыцаря.

Инконню танцевальными па и пируэтами уворачивается от каменных голов, они рассыпаются о стены, как снежки, но одна голова попадает в щит на спине, и рыцарь, не устояв на ногах, падает.

– А так?! – спрашивает Мэйбон с безумным весельем.

К рыцарю устремляются копья, топоры, мечи, булавы. Инконню клинком отбивает их оружие, но не всегда успевает, и котт-де-май звенит от ударов, тело рыцаря обжигает боль, по нему текут струйки крови.

В щите застревает топор, от толчка Инконню бросает вперед. В лицо летит острие меча, он с трудом парирует и, обернувшись, отбивает массивную булаву. Еще один топор вонзается в щит, и трещина раскалывает дерево на неравные части: одна, с топорами, падает, вторую удерживает ременная петля.

Инконню крутится как белка в колесе, получая новые порезы. Мерзкий колдун хохочет на троне, противник, танцующий в схватке с топорами и булавами, напоминает ему медведя, атакованного пчелами: рано или поздно рыцарь получит смертельную рану и сдохнет, харкая кровью, а после смерти станет рабом!

Рыцарь с ревом перекатывается по полу. Топоры и булавы промахиваются, звонко дробят камень, укрытый алым ковром. Мэйбон напрягается: вшивый щенок приближается к трону.

Рой клинков ударяет Инконню в спину, и он падает, обливаясь кровью, но тут же вскакивает и все же взбирается на ступень пьедестала. Во взоре колдуна мелькает страх. Рыцарь заносит меч, роняя на лицо колдуна тень клинка, и сердце колдуна замирает от близости развязки.

Топор со звоном вскрывает кольчужный шосс, подрубая ногу. Инконню, вскрикнув, припадает на одно колено. Булава опускается на плечо, ломая кости, и левая рука повисает плетью. Мэйбон облегченно хохочет. Оружие грозно роится над головой поверженного рыцаря.

Колдун встает, взмахом ладони отбрасывает оружие к стенам. Инконню, хрипя, поднимается, опираясь на меч. Правая нога отнялась, кровь хлещет, как вино из пробитого бурдюка, на полу натекает лужа.

Руки Мэйбона объяты пламенем, сползающим к кулакам.

– Это за Эверейна! – шипит Мэйбон.

Огненный ком бьет рыцаря в грудь, поджигая супервест. Инконню, крича от жара и ужаса, остервенело тычет мечом, и клинок увязает в мягком. Мэйбон захлебывается от режущей боли, пальцами стискивает меч, ворошащий живот, и фаланги падают как срезанные прутики. Колдун неверяще смотрит на них, глупо раскрывая рот.

Супервест сгорает, страшная мощь огненного шара растворилась бесследно. Инконню ошеломленно стряхивает горелые лохмотья.

– Это магия! – хрипит колдун. – Но какая? Я не понимаю…

Инконню, вдавив меч в живот колдуна, яростно ворошит внутренности, будто кочергой угли в камине. Мэйбон заваливается набок. Рыцарю неловко стоять на одной ноге, он опирается на меч, тем самым заставляя колдуна издать протяжный вой. Своды зала содрогаются, слышится хрустальный перезвон люстр, сквозь толщу камня доносится отголосок грома.

– Как это тебе удалось? Ка-ак?! Не понимаю, – стонет Мэйбон, его глаза заволакивает пелена. – Магия, но какая? Я же самый могучий, самый… – Он захлебывается кровью.

Инконню выдергивает меч, коротким тычком в горло обрывает агонию колдуна.