У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 2

– Ты и не подозреваешь, что он может стать мухой, комаром, блохой, пчелой, бабочкой или цикадой. Он даже может принять мой вид. Как же ты распознаешь его?

– Не беспокойся! – отвечал волшебник. – Будь у него даже железная печень и медное сердце, он и тогда не осмелится показаться здесь.

– Ну, раз ты так говоришь, – сказал Сунь У-кун, – значит, действительно обладаешь огромной силой и Сунь У-куну, конечно, не справиться с тобой. Однако есть мясо Танского монаха я не буду.

– Почему же? – удивился волшебник.

– Стар уж стал, – отвечал Сунь У-кун. – Кроме того, твоя мать уговаривала меня заняться добрыми делами. Вот я и решил дать обет поститься.

– Это что же, на всю жизнь или на один месяц? – спросил волшебник.

– Нет, – отвечал Сунь У-кун. – Я дал обет поститься в определенные дни месяца.

– Это в какие же дни? – спросил волшебник.

– Дни, в обозначение которых входит иероглиф син и шестое число каждого месяца, – сказал Сунь У-кун. – Сегодня как раз день под знаками син и ю[43], так что я должен соблюдать пост и, кроме того, не могу принимать гостей. Подождем до завтра, я сам вымою, вычищу и приготовлю его, тогда уж мы с тобой попируем.

«Мой отец всю жизнь питался человеческим мясом, – раздумывал волшебник, выслушав Сунь У-куна, – и прожил вот уже больше тысячи лет, с чего же это он вдруг начал поститься?… К тому же в свое время он совершил столько злодеяний, что несколькими днями поста их не загладишь. Что-то тут неладно!»

С этими мыслями он вышел из вторых ворот и подозвал к себе шестерых доблестных полководцев.

– Вы где встретили царя? – спросил он их.

– На полпути, – отвечали те.

– А я думаю: почему вы так быстро вернулись, – сказал волшебник. – Значит, дома у него вы не были?

– Не были, – отвечали духи.

– Плохи дела, – сказал волшебник. – Мы попались на удочку. Это не царь.

– Великий государь! – повалившись ему в ноги, воскликнули духи. – Что же вы своего отца не могли узнать?

– Да с виду он точно такой же, – отвечал волшебник, – а по разговору не похож. Вот поэтому я и думаю, что мы поддались обману. Смотрите, будьте начеку. Пусть каждый держит наготове свое оружие: мечи, пики, дубинки и веревки. Сейчас я еще немного поговорю с ним и послушаю, как он будет отвечать. Если это действительно мой отец, ему должно быть все равно, когда съесть Танского монаха, сегодня, завтра или через месяц. Если же он будет вести себя подозрительно, я подам вам сигнал: тогда все вместе принимайтесь за дело!

Духи поспешили исполнить приказ, а волшебник вернулся в пещеру и, подойдя к Сунь У-куну, склонился перед ним.

– Сын мой, – сказал Сунь У-кун. – К чему все эти церемонии? Если хочешь что-нибудь сказать мне, говори.

– Твой недостойный сын, – начал, распростершись ниц, волшебник, – пригласил тебя отведать мяса Танского монаха, а заодно спросить кое о чем. Позавчера я был свободен и, совершая прогулку на благовещем луче, попал на девятое небо. Там я неожиданно встретил великого патриарха учителя Чжан Дао-лина.[44]

– Небесного наставника – Чжан Дао-лина? – перебил его Сунь У-кун.

– Совершенно верно, – подтвердил волшебник.

– Ну, и что он говорил? – спросил Сунь У-кун.

– Когда он увидел, – продолжал волшебник, – как пропорционально я сложен, он спросил час, день, месяц и год моего рождения. А я забыл. Наставник, будучи искусным гадальщиком, хотел погадать для меня по пяти планетам. Вот я и решил спросить вас об этом. Может быть, я еще когда-нибудь его встречу и попрошу погадать.

«Вот дьявол! – подумал, улыбаясь про себя, сидевший на возвышении Сунь У-кун. – За то время, что я сопровождаю Танского монаха, я усмирил нескольких злых духов, но ни один из них не был таким коварным, как этот. Если бы он завел речь о каких-нибудь семейных дрязгах и мелких затруднениях, я бы нашел, что ответить. А то ведь спрашивает меня о времени своего рождения. Откуда я могу это знать?»

Однако Царь обезьян был удивительно находчив. Сохраняя свой величественный вид и ничем не выдав беспокойства, он с очаровательной улыбкой произнес:

– Встань, сын мой. Стар я стал, да и неприятностей у меня за последнее время немало, так что я время твоего рождения сейчас забыл. Обожди, вот завтра вернусь домой и спрошу у матери.

– Как же мог ты забыть, государь-отец, если ты сам говорил, что мое имя не сходит с твоих уст и еще говорил, что я буду вечен как небо! – воскликнул волшебник. – Это черт знает что! Тут какой-то обман!

И он громко хмыкнул. В тот же момент толпа духов с мечами и пиками в руках ринулась на Сунь У-куна и стала из – бивать его.

Тут Великий Мудрец выхватил свой посох и, отбиваясь, принял свой обычный вид.

– Мудрый сын мой! – сказал он, обращаясь к волшебнику. – Ты нарушаешь все законы! Где это видано, чтобы сын избивал отца?

Волшебник сконфуженно молчал. А Сунь У-кун, превратившись в золотой луч, вылетел из пещеры.

– Великий государь! – крикнули духи. – Сунь У-кун сбежал!

– Ладно! – отвечал волшебник. – Оставьте его! Провел он меня все же на сей раз! Закройте ворота и принимайтесь за Танского монаха. Вымойте его и почистите. А потом мы его сварим и съедим.

Между тем Сунь У-кун, выхватив свой посох, с громким хохотом перебежал на противоположный берег потока. Услышав его хохот, Ша-сэн поспешно вышел из леса.

– Дорогой брат, – сказал он, увидев Сунь У-куна, – что же ты так долго не возвращался? И чему радуешься? Тебе, вероятно, удалось освободить учителя?

– Нет, освободить мне его не удалось, – отвечал Сунь У-кун, – зато я кое-что узнал.

– Что же ты узнал? – спросил Ша-сэн.

– Оказывается, этот волшебник принял вид бодисатвы Гуаньинь и обманом заманил к себе в пещеру Чжу Ба-цзе, – сказал Сунь У-кун. – Потом он засадил его в кожаный мешок и подвесил к балке. Я чуть было не освободил его, но в этот момент волшебник отправил посланцев к своему отцу, чтобы пригласить его отведать мяса Танского монаха. А я догадался, что его отец не кто иной, как князь демонов Ню Мо-ван и, опередив посланцев, принял его вид и стал поджидать их. Под этим видом я и проник в пещеру волшебника. Когда мы прибыли туда, волшебник, приняв меня за отца, совершил передо мной полагающиеся поклоны. Эти почести доставили мне, конечно, большое удовольствие.

– Очень уж ты легкомыслен, дорогой брат, – выслушав его, сказал Ша-сэн. – А я вот боюсь, что жизни нашего учителя угрожает опасность.

– Ничего, не беспокойся, – успокаивал его Сунь У-кун. – Я сейчас обращусь за помощью к бодисатве.

– А как поясница, болит? – спросил Ша-сэн.

– Да нет, все прошло, – отвечал Сунь У-кун. – Недаром еще в старину говорили: «Когда приходит удача, человек радуется». Присматривай здесь за вещами и конем, а я отправлюсь в путь.