Юлия Остапенко - Зачем нам враги

— Но ведь вы сами говорили, что...

— Я знаю где, милорд, — сказал Натан.

Он пошел вперед. Глориндель быстро нагнал его, и дальше они уже шли в ногу, твердым шагом, не оборачиваясь, хотя взгляд Эллен жег им спины. Ты уже жалеешь, что сказала нам, верно? Но осуждать не можешь, не имеешь права. Ты ведь тоже кинулась за своим Расселом...

Он не успел довести мысль до конца, потому что его ноги остановились будто сами собой, и Глориндель замер в тот же миг. Они повернулись друг к другу. Какое-то время стояли молча, и Натану вдруг показалось, что они уже были здесь, в этом самом месте, и так же светило над головами невидимое солнце, и так же просвечивали сквозь деревья холмы, и они так же уже почти дошли, и у них было совсем мало времени, чтобы решить, чем могут и чем не могут делиться друзья.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Глориндель.

— Не знаю, милорд, — честно ответил Натан. — Вам проще. У вас теперь есть Рослин.

— A y тебя Эллен, — фыркнул Глориндель. — При чем здесь Рослин, дурак? Рослин — теперь, а Аманита...

— Аманита была тогда, — закончил за него Натан. Эльф коротко усмехнулся.

— И не отпускает, да? Вот ведь зараза. Она и меня не отпускает уже десять лет, старина. Она... такая.

— Тогда почему мы стоим здесь, вместо того чтобы идти за ней?

Глориндель смотрел на него долго-долго, потом сказал:

— Вот еще это мне в вас с Эллен нравится: вы оба гораздо умнее, чем кажетесь сначала. И умнее нас с Рослин, наверное, — добавил он, усмехнувшись. И, помолчав, добавил: — А о чем бы ты ее спросил?

— Что мне надо было сделать, чтобы она согласилась стать моей, — без колебаний ответил Натан. — А вы?

— А я бы спросил, неужели она прикидывалась, будто кончала, — охотно ответил эльф и, откинув голову, расхохотался, а потом хлопнул Натана по плечу: — Ну не идиоты ли мы оба, друг мой, а?!

— Идиоты, милорд, — с невероятным облегчением сказал Натан, и они пошли обратно. Эльф все еще смеялся, никак не мог остановиться, и его ладонь все так же лежала у Натана на плече, как будто опираясь на него. И Натан был готов пройти с ним так хоть до самого края света, и ему не было бы тяжело чувствовать эту руку на своем плече.

— Это она? — едва завидев их, спросила Рослин. Глориндель посмотрел на нее с наигранной укоризной, покачал головой.

— Нехорошо быть такой ревнивой, сударыня.

— Это она? — упрямо повторила Рослин. Она стояла возле потушенного костра, скрестив руки на груди, и недовольно хмурилась, будто жена, встречающая под утро порядком нализавшегося супруга.

Глориндель вздохнул, подошел к ней, легко подхватил на руки, как маленького ребенка.

— Я склонен думать, сударыня, что это была юная дуреха, прослышавшая о великой воровке по имени Аманита. Это долгая и печальная история, я вам ее как-нибудь потом расскажу. Так вот эта юная дуреха, влюбившись в легенду, нацепила на глаз черную повязку, чтоб быть похожей на своего кумира, и бросилась во все тяжкие. Не подумав, разумеется, что мало выглядеть как Аманита, чтобы стать Аманитой. Потому что настоящая Аманита, сударыня, никогда не просила, не плакала и не бежала. Та Аманита была душой настоящая эльфийка, и вы-то как раз могли бы это понимать.

— Поставьте меня, — потребовала Рослин, и Глориндель, расхохотавшись, звонко поцеловал ее в нос и с размаху усадил на коня. Рослин взвизгнула, возмущенно запричитала, но эльф, не слушая, вскочил в седло позади нее.

— Едем, друзья мои, — сказал он. — Пора уже.

Хотел бы я знать, думал Натан, не сводя с него глаз, верит ли он в то, что говорит. И кому он это говорит. Может быть, мне... но прямо сказать это вы не могли, милорд, потому что я нашел бы, что вам возразить. Я сказал бы, что Аманита бежала — от вас, и просила — чтобы я оставил ее в покое, и плакала своим единственным глазом, поднимаясь на эшафот. Я сказал бы вам все это и разрушил бы ваш новый мир и свой новый мир — тоже. Но вы сказали все это не мне, поэтому я не стану вам возражать. Я не могу. И не хочу. Потому что это не Аманита нас не отпускает — это мы с вами ее не отпускаем. Как Эллен и Рослин не хотели отпускать Рассела, их Рассела... Их возлюбленного врага — одного на двоих. И у нас с вами один на двоих возлюбленный враг, милорд. И это, помимо прочего, тоже делает нас друзьями. Ведь прошлые враги и прошлые возлюбленные — это почти одно и то же. Они одинаковы в том, что способны сделать с нами, если только захотят. И, конечно, если мы им позволим.

Натан вскочил в седло, не чувствуя улыбки на губах, и оттого эта улыбка была такой светлой. Наверное, настала пора подумать, куда и зачем они едут теперь, но не хотелось прерывать рассуждениями заполнившее его чувство глубокого, чистого, светлого покоя.

Ему и не пришлось — это сделали за него, потому что когда его конь сделал первый шаг по дороге, позади них из пролеска раздался незнакомый Натану мужской голос, сказавший:

— Вам больше не нужно никуда ехать. Вы прибыли. Эллен обернулась первой. И по ее лицу Натан понял, что она знает этого человека.

«Вот и все», — подумала Эллен, и эта мысль не принесла ни страха, ни облегчения.

Трое всадников остановились между холмом и дорогой, там, где завершился их долгий путь, а в центре образованного ими треугольника стоял человек, к которому они все это время шли. Только вот на что он им теперь, когда-то, за чем они шли, им больше не нужно?

— Я знаю тебя, — медленно проговорил Глориндель. — Я тебя видел в каком-то придорожном трактире. Ты занял последнюю комнату, и я...

— И ты предложил мне в оплату женщину, которая то и дело спасала тебе жизнь, — кивнул мужчинам, взяв обвислую полу своей шляпы за край, загнул его наверх. Блеснули глаза — острые, внимательные, но совсем не злые. — И всегда-то вы были на диво неблагоразумны, господин эльфийский выродок. Без нянек и шагу ступить не можете.

Эльфу полагалось по меньшей мере испепелить наглеца взглядом, но он не сделал этого. И Эллен понимала почему.

Мужчина посмотрел на нее.

— А вот ты, деточка, меня впечатлила. И не обольщайся, дело не в том, что в тебе есть эльфийская кровь. Хотя и это удачное совпадение.

— Кто вы? — спросил Натан; кажется, он был единственным, кто не знал ответа на этот вопрос.

— О, я забыл представиться, — насмешливо сказал мужчина. — Рослин, малышка, познакомь нас с твоим папочкой.

— Это Эр-Дьятис, — сказала Рослин. Она сидела в седле перед Глоринделем, стиснув его руку с такой силой, что побелели пальцы. Губы у нее тоже побелели, а в глазах было пусто... почти пусто, только где-то на самом дне слабо колыхался восторг, которого, кажется, боялась она сама. — Глава тальвардских некромантов.