Ольга Романовская - Перстень Мериада

— Но я же здорова. Это было мимолетное недомогание, не более того.

— Болезнь иногда бывает коварной.

— Надеюсь, не в моем случае.

— Дай-то боги! А куда Вы едете? К родственникам?

— Нет, — улыбнулась Стелла, подчищая содержимое тарелки, — просто путешествую. Кстати, сколько я Вам должна?

— Ничего! Я все делаю от чистого сердца. Но в силах ли Вы ехать?

— Я здорова. Смотрите! — Принцесса встала и бодро попрыгала сначала на одной, потом на другой ноге.

— Тогда в добрый путь! Я соберу кое-чего Вам в дорогу. Не взыщите, я не богата…

— Спасибо, не нужно, у меня все есть.

— Уважьте мою старость, примите! Вот будете в Дюмане…

— К сожалению, не буду. Я еду на запад.

Вопреки её ожиданиям, Анка не испугалась.

— В Дакиру, значит, — задумчиво протянула она.

— Не подскажите, по какой дороге мне поехать, чтобы скорее попасть в Монамир?

— Злой город, колдовское гнездо, — нахмурилась хозяйка. — Объезжайте его стороной. Но если Вам действительно, — она выделила это слово, — нужно туда попасть, поезжайте через Ячимар. Но, может, все-таки останетесь?

— Не могу. Мне дорога каждая минута.

* * *

Было жарко, пот тонкими струйками стекал по лбу. Рука снова болела; мысли разбегались, словно тараканы. Она безуспешно пыталась их поймать, настороженно прислушиваясь к перестуку молоточков в голове. О боли в руке принцесса старалась не думать. По крайней мере, у неё нет жара.

Стелла стегнула лошадь; замелькал придорожный кустарник, осталась позади последняя развилка. У нее некогда стоял большой дом (скорее всего, таверна); теперь от него остался лишь обгорелый остов. На печной трубе свили гнездо галки.

Принцесса ожидала увидеть заветные столбы, выкрашенные албани, но обманулась в своих ожиданиях. В этой пугающе пустынной местности все было не так. Вместо столбов — стена, высокая каменная стена, пересекавшая поле с севера-востока на юго-запад.

Дорога резко вильнула вправо, выводя к арочному проему в стене, и ныряла туда, оставляя позади безжизненные петли ворот. Сами ворота — некогда крепкие, из мореного дуба, обитые железом — валялись неподалеку. Сквозь рассохшиеся доски проросли молодые побеги жимолости. И опять никаких следов человеческого присутствия.

— Очень мило! — Стелла на всякий случай привела оружие в боевую готовность. — Если граница так хорошо укреплена, здесь должны быть часовые. Но таковых я не наблюдаю. Создается впечатление, что их, наряду с окрестными жителями, как-то ночью вырезали под шумок.

Дакира с первой минуты преподнесла сюрприз: только девушка миновала проездную арку, некогда охраняемую крупным военным отрядом, как полил дождь.

Впереди маячил дорожный столб. Принцесса пробежала глазами список городов и остановила выбор на Ячимаре.

— Интересно, кто же этот умник, о котором говорила Анка? — Девушка укутала разболевшуюся голову. У неё стучали зубы — не хватало ещё подхватить воспаление легких! Скорее бы выглянуло солнце! — Наверное, старый колдун с маленькими глазками, склерозом и скверным характером.

Тут её мысли окончательно растворились в головной боли.

Лошади сами остановились под навесом. Некогда там хранилось сено, а рядом стоял дом, где жили солдаты. Но с некоторых пор колдовство обходилось дешевле пограничных отрядов, и необходимость в охране границ отпала. Или была какая-то другая причина, по которой стража исчезла?

— Я больна, действительно больна! — вертелось в голове у Стеллы, когда боль ненадолго утихла. — Значит, это не просто простуда.

Дождь стих, выглянуло солнце. Крепко сжав поводья, принцесса выехала из-под укрытия

Глина вперемешку с песком и мелкими камушками хлюпала под копытами. Ноги лошадей мелькали всё быстрее, подгоняемые хозяйкой, мучимой болезнью. Её буквально выворачивало наизнанку, но она держалась. Она обязана побороть дурноту, иначе какой смысл в её теории собственного предназначения? Настоящий воин мужественно превозмогает боль. И Стелла превозмогала.

Пару раз принцессе встречались дакирцы — пешие и конные крестьяне. Памятуя о лживости этого народа, девушка с ними не разговаривала.

Стелла проехала целую цепь мелких деревушек, сгрудившихся вокруг большого постоялого двора. Там было шумно и многолюдно — словом, не самое подходящее место для девушки с больной головой. Наконец, уже после заката принцесса въехала в селение, раскинувшееся посреди догорающих багрянцем пшеничных полей. Ещё с дороги Стелла приглядела место для ночлега — сеновал одного из домов на окраине.

Хозяйка дома, дородная, пышущая здоровьем женщина, доила корову. Молоко густой белой струйкой стекало в ведро. Когда хозяйка ненадолго оставила его без присмотра, чтобы загнать корову в хлев и задать ей корма, принцесса прокралась во двор и напилась молока.

Из дома потянуло запахом свежего хлеба. У девушки засосало под ложечкой. Она со вздохом вспомнила о содержимом сумки с провизией, но напроситься на ужин не решилась.

Хозяйка чем-то загремела в хлеву, и Стелла, словно испуганная мышь, юркнула на сеновал. Она видела, как слышала, как хлопнула калитка.

Перекусив и позаботившись о лошадях, принцесса зарылась в сено и тут же заснула. Проснулась она незадолго до рассвета от адской боли в руке. Ей удалось приглушить её, крепко перетянув рану платком. Перевернувшись на другой бок, принцесса надеялась снова заснуть, но не смогла. Промучившись так некоторое время, Стелла решила ехать.

Утро выдалось душное; день обещал быть жарким — медленно разогревающаяся сковородка. Принцесса оседлала Лайнес, подошла к Ферсидару и развязала ремни седельной сумки. Блеснуло зеленое стекло бутылки. Вино придало сил, влило в неё струю жизни. После него можно и позавтракать.

Стараясь не шуметь, Стелла вывела лошадей на улицу.

— Самрета! Хан вред нер склуоши? — Принцесса узнала голос хозяйки.

Нетрудно было догадаться, о чем она спрашивает, указывая на сеновал. Ее дочь взяла хворостину и побежала к незваной гостье. Медлить дальше было бессмысленно, и, позабыв о боли, Стелла молниеносно взлетела в седло. Ещё миг — и Лайнес с места сорвалась в карьер.

— Кьерас! Воры! — истошно кричала хозяйка, махая руками, как наседка. — Зви генры! Зови генров!

Принцесса невольно рассмеялась: такой пестрой смены языков она ещё не слышала.

Крики крестьянки, перебудившей, наверное, полдеревни, были услышаны. Ленивым шагом из ворот постоялого двора выехали двое заспанных мужчин. Заметив девушку с сеном в волосах, стремительно мчавшуюся к дорожному тракту, они быстро смекнули, в чем суть дела.