Андрэ Нортон - Аромат магии. Ветер в камне

— Зло порождает зло, — ответил ей Лориэн. — Но на этот раз мы будем настороже.

— Но как?

Он взглянул на Уилладен, которая что-то нашептывала Сссааа, свернувшейся у нее на руках, и на легко шагавшего рядом с ней Николаса.

— Древние знания, — медленно ответил принц. — Легенды, которым мы позволили обратиться в прах. Но необычайные дары по-прежнему живы в некоторых из нас; их нужно отыскать, оберегать — они станут стражами….

Николас рассмеялся:

— Новый вид охраны границ, ваше высочество? Не удивляйтесь, если ваше предложение будет осуществлено. Мечи и копья — да; но кроме них — оружие, которое не заржавеет и не затупится никогда.

В комнате было душно; Махарт казалось, что она заключена в темницу, что у нее снова отняли так тяжело добытую свободу. Однако этот вопрос еще предстояло решить. Здесь же был и Лориэн — она чувствовала его присутствие так же, как он — ее, хотя он и не смотрел в ее направлении.

Сегодня в замке собралось странное общество, которому предстояло решить судьбу всего Кронена. Разумеется, Уттобрик, — герцог, как всегда, вжавшись в кресло, чувствовал себя крайне неуютно. Вазул, немного растерянный, без своей верной спутницы: Сссааа к нему не возвратилась. Здесь же была ученица госпожи Травницы, как и сама Халвайс, а на почетном месте восседала настоятельница, редко покидавшая Обитель. Николас был сегодня одет не свою обычную черную одежду, позволявшую ему растворяться в ночи, а в коричневый мундир капитана пограничных следопытов.

Они рассказали свои истории в мельчайших деталях; и, хотя рассказы звучали странно, никто не усомнился в их истинности. Выслушав их, все некоторое время молчали, затем герцог обратился к настоятельнице.

— Ваша святость, как кажется, зло глубоко укоренилось среди нас, а мы ничего не могли поделать. Неужели нет способа следить за тем, что происходит в людских умах?

— Такое вторжение также является злом, — тихо ответила она. — Однако истина в том, что ныне мы должны найти способ уберечься от зла. Сестры в Обители перечитывают древнейшие летописи, отыскивая любые сведения о том, как можно обнаружить такое зло, прежде чем оно войдет в полную силу. То, что мы узнаем, мы разделим со всеми.

— Во имя Звезды, ваша святость, мы благодарим вас.

Настоятельница посмотрела на принца Лориэна долгим оценивающим взглядом, словно должна была принять какое-то решение, но не была уверена, сумеет ли сделать это.

— Тот амулет, которым вы воспользовались против зла, — проговорила она наконец, — какова его природа?

Рука принца невольно потянулась к шее — словно бы в поисках того, чего там больше не было.

— Это был мой кристалл клятвы. Настоятельница кивнула:

— И одного прикосновения этого кристалла хватило для того, чтобы подарить вам несколько мгновений времени. Судя по всему, ваша светлость, — обратилась она к герцогу, — Звезда откликнулась на наши мольбы. И, более того… — тут она повернулась к девушкам, — то, чему потребовалась ваша помощь, чтобы вновь вернуться к жизни, было давно утрачено. Возможно, оно вновь ушло из нашего мира, но частица его осталась здесь. Сердцецвет не предназначен для одного мужчины или одной женщины; он для всех, кто живет, умирает и сражается за то лучшее, что ждет нас впереди. Сердцецвет, — теперь она смотрела на всех четверых тем же пристальным взглядом, что прежде — на Лориэна, — явился вам, связав вас такими узами, которые не разрушит никакая тень. Вашей светлости нужны стражи; хотя я и не думаю, что зло возродится вновь, по крайней мере при нашей жизни, — но вот они, ваши стражи.

Настоятельница взяла посох, лежавший у нее на коленях, и медленно повела им в направлении четверых, стоявших перед ней. Кристалл на навершии посоха вспыхнул ярким светом, и Уилладен восхищенно вздохнула: вокруг нее вновь разлился чудесный, нездешний аромат, рожденный в мире грез и мечтаний, покоя и тихого счастья.

Однако настоятельница еще не окончила свою речь.

— Халвайс, — посох указывал на госпожу Травницу, и снова в его навершии загорелся кристалл, — ты принадлежишь к древней крови, хотя из скромности и отрицала это, используя лишь малую толику того, чем ты наделена. И теперь здесь, перед всеми, я говорю: да падут узы, которыми ты была связана, — да станешь ты тем, чем сделала тебя Звезда!

— Ваша светлость, — настала очередь герцога встретиться глазами с настоятельницей. — В этой женщине вы обретете стража, подобного которому не было со времен до воцарения Дома Гарда. Их ограниченность и отрицание подобных даров привело к тому, что правление Гардов окончилось, а Дом их пал. Полагаю, вы уже знаете, что вам делать.

Эти четверо говорят нам, что земли Ишби очищены от зла. Однако они запятнаны злом. Пусть стража несет там дозор; мы же созовем Совет в нашей Обители, ибо мы также должны быть настороже.

Настоятельница опустила посох на колени и умолкла. Герцог, откашлявшись, протянул руку к Вазулу, который немедленно вложил в эту руку свиток со множеством печатей.

— Ваше высочество, — обратился он к принцу, — по крови вы не из Кронена, и нет причин, по которым вы должны принять на себя бремя власти над этой землей. Мы можем только просить вас. Сим, — он взмахнул свитком, — повелевается создать на северной границе герцогства — там, откуда нам может грозить наибольшая опасность, — новые владения; те, кто станет жить там, будут следить не только за разбойниками: они предупредят нас, если зло возродится. Если вы объединитесь с этими тремя, в ком течет кровь Кронена — и потому они будут призваны к служению, — наша благодарность будет велика.

Лориэн принял свиток одной рукой; другая рука сжимала руку Махарт.

— Ваша светлость, — твердо проговорил он, — полагаю, что с этой землей меня связывают ныне такие узы, отречься от которых я не могу. А потому — я согласен.

Все четверо подписали хартию; Уилладен уже размышляла о том, как установить связь с Халвайс, чтобы они могли как можно чаще и быстрее обмениваться новостями; Махарт чувствовала себя невероятно свободной, несмотря на то что все еще находилась в стенах замка; Николас поглядывал то на Уилладен, то на своего бывшего господина, канцлера. Многое еще предстояло сделать — а они были так неопытны… Что ж, впереди — новая жизнь, не менее увлекательная, чем прежняя. И, подумал он, снова взглянув на Уилладен, теперь он не будет один. Это новое чувство заключало в себе обещание радости и счастья.

Однако ему предстояло сказать Вазулу еще кое-что, прежде чем они расстанутся; это он и сделал, когда они подняли золотые кубки — за новые свершения: