Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти

«Фаласско-марлецийский словарь», — ответил шут.

А под окнами уже вовсю звенели мечи.

Шарц осторожно выглянул в окно.

«Фалассцы и ледгундцы», — определил лазутчик.

Лазутчики двух стран сражались за обладание книгой, которую можно купить в любой книжной лавке.

— Отличное зрелище, — сам себе сказал Шарц, вновь осторожно выглядывая из окна. — Сейчас бы еще чашу подогретого вина для полного счастья, да только где ж его возьмешь посреди ночи?

Почти дюжина человек яростно размахивали мечами.

«Совсем осторожность потеряли», — отметил лазутчик.

«Сейчас городская стража прибежит», — согласно кивнул лекарь.

«Не до осторожности им, цель уж больно близко! — усмехнулся шут. — Прямо под ногами валяется!»

«Ничего. Как только кто-то из них разглядит…» — проворчал лекарь.

«Не дадут ему разглядеть, — усмехнулся лазутчик. — Да и не станет никто в такой ситуации разглядывать. Схватить и бежать!»

«А прочие — следом!» — подхватил шут.

«Вот-вот, — кивнул лазутчик. — Здорово придумано, балаганных дел мастер! Я-то собирался сам их резать, но так даже лучше!»

«Ничего, не маленькие, сами зарежутся! — хихикнул шут. — Помогать им еще!»

«Две противоположно направленные болезни уничтожают друг друга… — задумчиво промолвил лекарь. — Какая изящная идея! Над этим нужно подумать».

Замелькали факелы. Близилась городская стража.

— Всем бросить оружие! — услышал Шарц начало стандартной марлецийской формы ареста и осторожно задвинул ставень.

Добропорядочные граждане по ночам, как известно, спят. Причем за день они так наработались, что никакой грохот под окнами их не будит.

А что, разве был какой-то грохот? Нет, правда был? Да что вы такое говорите? А что случилось-то? Не может быть! Драка? Вот здесь, в этом саду? Какой ужас! Нет, правда не слышал.

Тем более что он, как ни крути, гном. А про тугоухих гномов, оглохших от грохота наковален, анекдоты уже рассказывают. Несмотря на то что гномы, в отличие от людей, никогда не глохнут от грохота кузнечного молота. Впрочем, анекдотам это безразлично, им ведь не как на самом деле нужно, а как смешнее.

Вот и причина спать и ничего-ничего не слышать.

Впрочем, одну вещь лучше все-таки уточнить. Шарц осторожно приотодвинул ставень, заглянул в щелочку. Так и есть. Словарь остался лежать в сугробе. Стража его не заметила, а лазутчики, естественно, промолчали. Им и вообще сейчас лучше помалкивать, выдавая свой поединок за обычную ссору. Мало ли чего южные морды с северными харями не поделили? Ну вот не понравились они друг другу! Бывает…

Так что до утра за словарь можно не беспокоиться. Вряд ли кто его там найдет.

Ранним-ранним утром, еще до свету, Шарц прокрался за выброшенным в снег словарем. Ну, вот не мог он оставить книгу в снегу валяться! Даже если это всего лишь словарь — не мог. Тем более что снег под утро начал таять. Одна талая капелька. Другая. Словно кто в окошко стучит. И ведь ясно, кто, — оттепель стучит, грозится: «Забирай, говорит, свой словарь из моего сугроба, пока не поздно! А то ведь размокнет».

По лестнице Шарц прокрался вполне для лазутчика достойно. Ни одна ступенька не скрипнула. А вот по раскисшей, чавкающей снеговой каше — увольте. Стар он, видать, для таких хитростей. Сноровку потерял. Впрочем, ледгундцы с фалассцами тоже снегом вчера скрипели почем зря, а ведь не в отставке.

Стараясь хлюпать потише, Шарц доплелся до заветного сугроба, нагнулся… словаря не было!

— Уходить вам надо, господин доктор!

Шарц вздрогнул. Застыл. И медленно-медленно повернулся. Хозяин гостиницы протягивал ему словарь.

«Как он подобрался, этот старик? Я его не заметил. Не услышал. Не почуял».

— Пока все тихо, а только… сами понимаете, — сказал хозяин гостиницы.

«Я-то понимаю, а вот ты когда и на кого работал, старый хрыч?» — ошарашенно подумал Шарц.

Протянул руку и взял совершенно сухой словарь.

«Вот как. Значит, он давно его подобрал. Может, еще вчера, после того, как я подремать устроился. Подобрал, высушил, раньше меня сюда явился, стоял тут, поджидая…»

— Спасибо, — сказал Шарц.

Старик посмотрел на него с иронией.

— Я… боялся, что размокнет! — вырвалось у Шарца.

Взгляд старика стал еще ироничней.

— Ну… не мог я его бросить, — виновато вздохнул Шарц. — Сам понимаю, что глупо, а только…

— На таких глупостях обычно и попадаются, — промолвил хозяин гостиницы. — Бросали бы вы это дело, господин доктор.

— А я и бросил, — откликнулся Шарц. — Это оно меня не бросает…

— И так случается, — кивнул хозяин гостиницы. — Прискорбный случай. Мои соболезнования по этому поводу. Впрочем, ночная придумка была хороша. Давно я так не веселился. Это ведь не та книга, верно?

Шарц не ответил. Ответа не требовалось.

— Вам лучше уходить прямо сейчас, господин доктор, — продолжил хозяин гостиницы. — За вещами я присмотрю. Деньги вам нужны?

— Денег у меня хватает, — отозвался Шарц. — И спасибо вам за помощь, кто бы вы ни были!

— Не за что, — усмехнулся старик.

— И… если придут мои ученики, спохватился Шарц, — или кто-то из профессоров… скажите, мол, уехал по срочному делу, а то ведь они еще выручать меня полезут.

— Хорошо, — кивнул старик. — Скажу. А сейчас уходите. Не медлите.

Старый лазутчик прав. Неважно, на кого он там когда-то работал и почему взялся помочь, но он прав. Уходить нужно сейчас, прихватив лишь необходимый минимум вещей. Хотя нет! К черту вещи! Книга с ним, деньги тоже, так что — в путь, без лишнего промедления — в путь, слишком дорого может обойтись любая задержка!

Поблагодарив хозяина, Шарц захлюпал к калитке. Вот же слякоть! Что ж, по крайней мере к нему тоже никто не подкрадется незамеченным! Разве что этот старик…

Преследователей он и в самом деле заметил. Их сапоги хлюпали не тише, чем его собственные.

«Ледгундцы! — пробурчал лазутчик. — Проследили, сволочи!»

«А фалассцы?» — спросил лекарь.

«Этих не видно», — ответил лазутчик и побежал.

«Но это не значит, что их здесь нет», — буркнул шут.

«Ох, и растолстели вы, сэр доктор!»

«Ох, и обленились вы, сэр шпион!»

«Да уж, глядя на вас, и впрямь со смеху помереть можно, жаль, что никто, кроме меня, вас обоих не видит!» — вздохнул шут.

«Молчи!» — рычали ему в ответ.

Шарц петлял по городским улицам и переулкам, спешил проходными дворами и подворотнями, торопился, оскальзываясь в мокрой ледяной каше, в которую вдруг превратился весь без исключения снег, бежал, бормоча под нос самые страшные гномские ругательства, которые только мог вспомнить. Бежал.

Снег растаял под утро, словно давая Шарцу возможность скрыться. Следы, конечно, и в этой грязище остаются, как же без них? Вот только… вы еще попробуйте разобрать, чьи именно?