Марина Дяченко - Преемник

Сова молчал, и рука его теребила кожаный мешочек, висевший на обмотанной тряпками шее.

Три дня город радовался и пьянствовал; на четвёртый день к победителю Соллю явился с визитом городской судья.

От лейтенанта Ваора, явившегося с докладом, несло, как из винного погреба; встретившись глазами со старым знакомым Ансином, Эгерт почёл за благо притвориться пьяным.

Судья кивнул в ответ на его благодушную улыбку:

— Поздравляю…

Солль потупился, как невеста.

Не говоря больше ни слова, судья положил на стол перед полковником обрывок колодезной цепи.

Несколько минут в комнате висела тишина; Эгерт глядел на цепь, и лицо его понемногу становилось не просто трезвым — угрюмо-трезвым. Не дожидаясь приглашения, судья уселся в кресло для посетителей и сложил руки на животе.

— Опять? — хрипло спросил Солль.

Судья кивнул.

— Когда?

Судья поиграл сплетёнными пальцами:

— Да вот как раз сегодня ночью… Девочка. Десять лет.

Эгерт смотрел в стол. Ему казалось, что его грубо выдернули из забытья и ткнули носом в свинцово-тяжёлое, холодное, неотвратимое. Что теперь?

— Что теперь? — спросил он глухо.

Судья построил из пальцев некое подобие шатра:

— Теперь, Солль… Теперь показания служителя…

Эгерт подскочил:

— Что?!

Судья бледно улыбнулся:

— Университетского служителя, Эгерт. Не служителя Лаш… Такой смирный старичок, преданный старым стенам… Впрочем, что это я тебе-то рассказываю, — судья взглянул испытующе.

Эгерт вспомнил. Действительно, неприметный старикашка, благоговеющий перед госпожой Торией…

Эгерт закусил губу:

— И что?

Судья вздохнул:

— Старичок явился с доносом… Сын невесть куда пропавшей госпожи Тории поселился в кабинете декана Луаяна, невзирая на его, старичка, протесты… Более того — юноша активно занимается магией, и служитель опасается, что его упражнения вредны и направлены на зло — старик своими ушами слышал гром и видел молнию… И так далее.

— Думаю, — медленно сказал Эгерт, — что парень имеет право на наследство, оставленное его дедом… Что до грома и молнии… Огненные нетопыри не летали? Дракон не появлялся?

Судья усмехнулся. Длинно и пристально посмотрел Соллю в глаза:

— Эгерт… Мои люди допросили поодиночке всех, кого вы взяли… Кроме, пока что, Совы. Но прочих — всех.

Солль почувствовал, как внутри него нарастает страх, железной лапой сжимает горло, оборачивается почти что паникой.

— Ну и что? — вопрос получился резким, Эгерт не хотел идти на конфликт — но дрожь в голосе ещё хуже. Он будет владеть собой до конца.

Судья расплёл свои пальцы, подался вперёд; глаза его глядели с непонятным выражением:

— А то, что все они, вне зависимости друг от друга, одинаково ответили на один вопрос: да, был. Беседовал с атаманом; атаман называл молодого человека «господин Луар» и был с ним вежлив… чтобы не сказать почтителен. Вот эта почтительность их поразила, они запомнили и все как один повторяют… впрочем, неважно. По словам некоторых из них, молодой человек принимал участие в похищениях женщин, грабежах и разбое… Но тут нет такого единодушия в показаниях. Зато все как один твердят: юноша получал от Совы подношения. Или передачи… Некие предметы, какие — Сова хранил в тайне…

Судья помолчал. Потом осторожно коснулся Соллевой руки:

— Ты можешь ходить? Сильно хромаешь? Пошли кого-нибудь. Хочешь — я всё сделаю сам… Но это надо сделать, Эгерт.

— Это не он, — сказал Солль одними губами. В боку у него родилась острая, непривычная, незнакомая боль; он скорчился, пытаясь продохнуть. Подумать о другом… Небо, было же что-то хорошее в его жизни, был маленький Луар, весёлая Тория… Какие-то кораблики в бочке… Ничего не вспоминается. Всё обернулось болью. Алана, маленькая девочка, которую он предал… А Тория…

Он с трудом сдержал стон. Не сейчас, не на глазах у Ансина… Лучше бы… Лежал бы сейчас с почестями… и горя не знал бы…

— Это не он, — повторил Солль хрипло. — Мой сын… не…

Судья снова сцепил пальцы:

— Он не твой сын, Эгерт. Я всё время хочу объяснить тебе… Я всё знаю. Знаю, когда это раскрылось. Послушай, я ведь тоже ношу это в себе… Все эти месяцы.

Солль закрыл глаза. Перекошенная рожа Совы, занесённый нож… Звенит, переливается вода, поверхность далеко, а воздуха больше нет…

— Это не он, — Эгерт услышал свой голос будто со стороны. — Что бы там ни было… Но я же вырастил его, Ансин. Это не он.

— Ты давно его не видел, — глухо отозвался судья. — Он очень похож… Знаешь на кого. Сова признал его… А Сова, смею тебя уверить… Был слугой Фагирры. Личным слугой. Преданным, как раб.

— Я допрошу Сову, — Эгерту показалась, что перед ним ниточка, ведущая к надежде. — Я сам допрошу и…

Судья звякнул обрывком цепи:

— Солль… Мы медлили, и эта новая загубленная жизнь… На нашей совести. Больше ни дня. Или ты берёшь Луара — или я его возьму… Это хуже, но раз ты ранен…

— Я сам, — беззвучно сказал Эгерт.

Судья сцепил пальцы в замок:

— Да… Ты сам. И знай — он больше не Луар. Он теперь призрак Фагирры — и будь осторожен, Солль, Сова рядом с ним — всего лишь служка. Я дам тебе своих людей — в помощь…

— Не надо, — сказал Эгерт шёпотом. — Я справлюсь.

Двадцать лет назад отряд городской стражи явился в Университет арестовывать дочь декана Луаяна, Торию. Эгерт помнил тягучий ужас тех дней; сейчас он сам шагал во главе красно-белого отряда и с точностью до шага повторял путь тех своих предшественников, уведших Торию на расправу. Шаг в шаг…

Он не выкажет слабости. Горожане расступаются в почтительном поклоне, женщины приседают — идёт сильный человек… Победитель Совы, герой Осады, идёт полковник Солль, шляпы долой…

Железная змея и деревянная обезьяна воротили морды. Насилие — в этих стенах?! Это храм науки, господа, сюда не ходят с оружием…

Он поклялся себе, что не остановится перед фасадом и не поднимет головы — но всё же остановился и поднял. Вот окно. В то утро она распахнула его — и он, несчастный заклятый Солль, встретился с ней глазами…

Стражники за его спиной почтительно ждали. Полковнику Соллю простительны любые странности — если он смотрит вверх, значит, так надо…

Служитель ждал; служитель засеменил впереди, и Эгерт с ненавистью смотрел в его розовую лысину. Предатель… Будь проклята твоя верность Университету. Будь проклята твоя верность семье Соллей…

Дорога к кабинету декана. Столько раз пройденная дорога — и со страхом, и с надеждой, и в тоске, и в радостном предчувствии… Пока жив был Луаян… Пока он был жив… А кабинет остался их домом, но Тория не разрешала одного… Кабинет декана — святое… А он так любил целовать её именно там — среди загадочных магических предметов… Ах, если бы она разрешила, но нельзя — святое… Два кресла с высокими спинками… Чернила и книжная пыль…