Сергей Раткевич - Тень шпаги

Сыграть. Вот оно! Король не мог, просто не мог позволить маршалу Эрдану услышать свою игру на малой эльфийской лютне. Ведь маршал Эрдан — эльф. Что, если он играет лучше?

А потом, эльфы, они ведь такие — страсть к искусству у них в крови. Вдруг он не только воин, этот эльф, спасший своего короля и остатки армии? Вдруг он и картины писать может? Вдруг не потаит своего умения? Или открыто ничего не скажет, но потом… шепотом… за спиной своего короля…

Да, теперь королю ведомо, что маршал Эрдан не хотел его корону. Но значит ли это, что он не предатель? Есть разные способы предать.

Его величеству Эттону очень хотелось, чтобы кто — нибудь понял его искусство. Недаром у него под рукой всегда был узкий кружок восхищенных ценителей, но в то же время он боялся, что кто — то поймет его слишком хорошо. Его величеству нужна была восторженная публика, а не соперники. Ему нужны были понимающие, но вдруг кто — то и в самом деле поймет, сколь черная зависть гложет королевское сердце?

И если бы он не боялся, что пойдут слухи… как же много живописцев и музыкантов ненароком перешагнули бы ту таинственную черту, из — за которой не возвращаются… чтобы не осталось, не осталось, не осталось лучших… ибо никому не позволено быть лучше короля, мочь и уметь лучше, чем он.

Недаром ведь, когда королю приходилось выступать в роли верховного судьи, приговоры художникам и музыкантам всегда были самыми суровыми. Негоже людям искусства, чьим талантом все восхищаются, попускать себя, совершая проступки и преступления, говорил обычно его величество.

Никто не заглядывал в королевскую душу в такие мгновения. А жаль.

Ах, если бы знать заранее? Полно, да разве что — то было неизвестным? И разве что — то могло пойти по — другому? Нет, у маршала Эрдана не было никаких шансов попасть в узкий круг его величества и избежать дальнейших подозрений.

«Сам виноват. Нечего было рождаться эльфом. Да еще и таким ярким. Никто не смеет затмевать короля. Это и вовсе против воли Богов».

Король Эттон с раздражением посмотрел на начатый этюд и отбросил кисть. Вот хоть убей, а сегодня ничего не пишется! А все из — за этого эльфа, чтоб ему! Мало того что сам одной ногой в могиле, так еще и творить мешает. Сволочь ушастая. Он бы все равно раньше или позже предал.

— Нет, что ни делается — все к лучшему… — пробормотал король, в очередной раз уговорив свою совесть.

Был день. Хороший, яркий, солнечный. Последний перед отправкой гвардии.

Уже сегодня ночью…

Подушки в столичной гостинице были. Причем не по дополнительной просьбе или за отдельную плату, а просто были. Как факт. Коридорный слуга даже бросил на Карвена быстрый удивленный взгляд, когда тот выразил свой восторг по этому поводу. «А разве бывает по — другому?» — словно бы говорил он всем своим видом. Впрочем, вслух он ничего не сказал. Посчитал, наверное, что, раз гости за комнату заплатили, значит, имеют право удивляться чему им заблагорассудится. Лишь бы гостиничных правил не нарушали. Впрочем, что — либо нарушить в этой гостинице казалось немыслимым делом. Здесь сами стены, казалось, дышали покоем и уютом. Тишина, мир и благоденствие. Ничего, кроме тишины, мира и благоденствия. И степенная солидность во всем. Неторопливая такая. Недаром эту гостиницу высоко ценят богатые купцы и прочий небедный люд, коему шиковать и роскошью друг перед другом хвастаться давно уже неинтересно.

— Короли воров тоже здесь останавливаются, — поведал Карвену Верген.

— Ну и ладно, — ответил тот. — Лишь бы нас за них не приняли.

— Не примут, — усмехнулся наставник. — У нас с тобой удивительно честные лица.

— Подумать только, — съехидничал Карвен. — И это после всего, что мы натворили!

— Ну что ты, — в тон ему откликнулся Верген. — Чтобы стать похожим на законченного злодея, придется натворить куда больше.

— Выходит, я недостаточно старался? — Карвен скорчил скорбную мину.

— Крайне недостаточно, друг мой, — укорил Верген. — Я даже начинаю с ужасом думать, не лентяй ли ты.

— Наставник, прости. Я так больше не буду! — понурился Карвен.

— Что значит, «так не буду»? — строго нахмурился Верген.

— Лениться не буду! — истово пообещал Карвен. — Буду трудиться изо всех сил и постараюсь стать злодеем в самое ближайшее время!

— Хм, ну ладно. На первый раз прощаю. Но смотри мне, чтобы больше этого не было!

— Больше никогда! — Карвен клятвенно ударил себя в грудь и облегченно рассмеялся. Незримая тяжесть, все это время давившая на плечи, внезапно исчезла.

— Я все это время в глубине души боялся, что и впрямь становлюсь каким — то злодеем…

Верген поглядел на него с искренним сочувствием. Но ничего не сказал.

— Убивать людей… одного за другим… так много… — продолжал Карвен. — Да, я знаю, не людей — врагов, — быстро поправился он, глядя на наставника. — Но ведь враги… они тоже люди…

Верген вздохнул. И вновь ничего не сказал.

— И вот теперь… когда я примерил маску злодея… пусть даже и в шутку… то, что я вообще смог об этом пошутить… я вдруг понял, что эта маска мне и на нос не налезет! — неожиданно заключил Карвен.

И Верген удивленно глянул на своего ученика.

— Хочешь сказать, что ты настолько ужаснее любого злодея? А я тогда кто? Ночной призрак, питающийся кровью невинных младенцев?

— Да нет же, учитель, — с победным видом усмехнулся Карвен. — Ты хоть одного такого призрака встречал?

— Не встречал, — честно ответил Верген, пытаясь понять, что же такое происходит с его учеником, из — за чего он вдруг пришел к столь странным выводам, да еще и обрадовался этому.

— А знаешь почему? — продолжал довольный Карвен. — Потому что при виде тебя все эти призраки быстренько просачиваются сквозь стену и сидят тихо — тихо, молясь, чтобы ты поскорей ушел. Чтобы не заметил.

— Ты это к чему?

— А к тому, что должен же быть кто — то больше и страшнее злодея. Потому как надо же, чтобы с этим самым злодеем кто — то все — таки справился. Важно, что сам он при этом — не злодей.

Верген вздохнул еще раз. С облегчением.

— Ты все правильно понял. И сказал хорошо. Я бы до такого не додумался. Из тебя со временем весьма неплохой сержант выйдет. А может, и не только сержант, это уж как повезет…

— Поживем — увидим, — откликнулся Карвен.

— И поживем, и увидим, — пообещал Верген. — Нам с гобой, знаешь ли, умирать никак нельзя. Работы много.

— К демонам приличия и церемонии! — Усталый, не выспавшийся человек средних лет махнул рукой на вскочившего с постели Вергена. — Раз ты здесь, значит, тебе известно нечто большее, чем просто слухи. Вот и давай, делись. Может, хоть ты мне объяснишь, что же такое, к чертям, происходит!