Дмитрий Колотилин - Морок Забвения (СИ)

- Государь! Государь! – раздавалось отовсюду: - С возвращением!

- Княже! Возродился! Чудо! Чудо!!!

- Слава Огнеславу! Слава Богам! Слава Перуну! Слава Макоши! Слава Велесу! Слава Сварогу!

- И я рад вас видеть! – пожимаю тянущиеся руки и тут же ощущаю сдавливающие до хруста костей объятия: - И тебя рад видеть, Медведюшка! Не сломай, а то только вернул свое!

- Огнеслав! – будто бы взревел на радостях Борислав: - Не чаял, не гадовал! А так ты же вот так!

- А ты думал, черт пришел?

- Не думал, но… Князюшка!!!

- Государь! Дай и я тебя обниму! – Истислав дернул к себе, по-отцовски обнимая и шепнув: - С возвращением.

- Гой Князю Огнеславу!

- Гой!

- ГОЙ!!!

- Гой Роду!

- ГОЙ! ГОЙ! ГОЙ!

- Гой Перуну! Гой Сварогу! Гой Макоши! Гой Велесу!

- ГОЙ! ГОЙ! ГОЙ!

- Княже! – хватка, которой бы позавидовал и Борислав, сжала меня в поясе, легко сдавив в мощных тисках гномьих рук: - Княже!

- Броню помнешь! – прокряхтел я.

- Новую скую! Ух ты! – гном резко отпустил, чуть не уронив на землю и обернувшись к Мраку: - Не уж-то черный? Не уж-то вожак? Ух ты!!! Правду! Правду твердят писания!!! Знаково! Княже! Все знаково! – гном поклонился, ударяя тяжелым кулаком в нагрудник: - Гномы тчат твое соблюдение договора. Ты очередной раз доказал, что делаешь все возможное, чтобы исполнить его, и соблюдаешь все, что твердят пророчества.

- Какие пророчества?

- Древние.

- А почитать их можно?

- Нет.

- Я так и думал. Ну, не прокатило, может, в следующий раз прокатит… Истислав, люди, пришедшие со мной, приняты?

- Обижаешь, Государь, все чин по чину.

- Огнеслав! – тонкие ручки охватил мою шею, тонкое тельце повисло на мне: - Я знала! Я знала! Смерть не забирала тебя! Я знала!

- Лиза, и я рад тебя видеть, - девчушка висела на моей шее и рыдала, открыто и громко: - Ну все, не плачь, не плачь, все же хорошо теперь.

- Княжна, не пристало вам…, - было, начал Истислав.

- Княжна?

- Да. Дочь князя – Княжна, в твое отсутствие право наследование было возложено на нее, аки ближайшую по крови и нареченную аки дочерь.

- Ясно, и как?

- Правила? Аки надобно, знатная Княжна выйдет, знатная жена вырастет.

- Я не хочу замуж, - Лиза шмыгнула носом: - А дядя Истислав все замуж и замуж твердит.

- Так такой красе в девках ходить не потребно, - возразил Истислав.

- Ладно, после с этим разберемся, да и с остальным. Давай уже, говори, чего удумал.

- Так, это…, банька уже истоплена.

- Ага, знаешь, чертяка, чем заманить.

- А? Я тут! – вдруг отозвался Анчутка.

- И ты тут?

- Тут, а где мне быть? Тут я!

- Вот же злыдень!

- Не злыдень! Я Анчутка, черт полевой! Хранитель!

- Ага, Хранитель…. Емеля!!! Где он?!

- Да тут я, Княже, - отозвался Емеля, привлекая мое внимание.

Рослый, седобородый с широкой добродушной улыбкой, в доспехах и все тот же взгляд.

- Тут я, живой.

Я рванул вперед, обнимая названного брата, не потерял, успел! Все вышло, жив, здоров.

- Спасибо, - прошептал Емеля мне на ухо: - Спасибо, брат.

- Тебе спасибо, - также шепчу: - Будем жить.

- Будем.

- Дядь Емеля, а это он? – спросила рядом стоявшая девчушка.

- Он, - кивнул Емельян: - Это дядя Огнеслав.

- Ага, здрасти.

- Здрасти, - улыбка так и рвется из меня, видя маленькую девчушку, прижимающуюся к ноге Емельяна, вдруг отобразившегося в сплывшем окне, как Первожреца Велеса.

- Ага, - поняв, почему я удивился, отозвался Емеля: - Вот такие пироги, Серег.

- Рад за тебя, хорошему человеку по его хорошести.

- И тебя тем же по тому же месту, - улыбнулся Емеля.

Резкий рывок сзади заставил развернуться, вновь женские руки обхватили мою шею, но в этот раз для того, чтобы ее губы впились в мои, жадно прижимаясь. Слезы брызнули сами собой, а мои руки прижали ее тело еще сильнее, не желая более отпускать. Все вокруг померкло и стихло, время остановилось, мир замер, боясь испортить момент, а я не желал отрываться более никогда, но она отпрянула, всего лишь на мгновение, но отпрянула и для того, чтобы поднести свои губы к моему уху и тихонечко шепнуть: - У нас будет маленький.

Семенов День.

Время уже идет к завершению теплой поры, и солнце все дольше задерживается за горизонтом, стремясь поскорее скрыться за день. Деревья еще не сбросили листву, но окрестные окрасились в различные яркие цвета, изменяя привычный зеленый мир до неузнаваемости. Пологий туман становится все гуще и все дольше задерживается после рассвета, птицы на водоемах собираются своими разросшимися семьями, стремясь не упустить последние теплые деньки для запасания так необходимым при перелете жирком.

Вот и в это прохладное утро, окрашенное розовыми лучами восходящего солнца, из застелившего полноводную широкую реку тумана доносятся покрякивания стаи уток, разместившейся в прибрежных камышах. Крупная роса улеглась на траве, пригибая ту к земле и не желая скатываться, проснулись кузнечики, пока еще чувствующие теплоту наступающего дня. Огромное коровье стадо вышло на противоположном берегу из ближайшей к городу деревни, радостно мыча от возможности вновь отведать свежей травы. Много из них стали грузными, разросшись в боках, и пастухи не торопят таких, оберегая кормилец и их приплод. Мелькающие темные и светлые пятна овец и коз блеют, спеша впереди больших соседей по стаду, дабы добраться до самой вкусной травы. Но тем не дают отбиться от общей массы помогающие пастухам молодые волчата, оцепившие стадо по периметру, дабы то не разбредалось.

Дверь бани с шумом распахнулась, и наружу выскочили нагие распаренные мужи, с радостным криком, разгоняющим птичьи стаи, побежали по склону берега к холодной речной глади, с берега ныряя в воду и выныривая, ощущая резкий контраст охлаждения омытого распаренного тела. Над рекой разнеслись радостные возгласы, эхом разлетающиеся над гладью, казалось, что река ожила, обретя десятки звонких голосов.

- Эх, ма!

- Ух, хорошо!

- У-ух!

- А-а-а-а-а! Добрая водица! Дай всему отмыться!

- Смой всю грязь-хворобу!

- Выйдем чистыми к народу!

- Эй! – раздался суровый крик Митрича: - Не балуй! Див не распугивай! Водяного не буди! А ну живо в баню! А то дам каждому по фигналу! Пойдете на свадьбу с приметным знаком банным!!!

Охлажденные мужики принялись вылезать из воды и, радостно причитая, понеслись обратно, прикрывая срамы, будто бы кто-то сейчас мог подсматривать за ними. Такому Анчутка быстро охоту бы отбил, благо, разрешение от Великого Князя получено в письменном виде.