Богдан Дорошин - Глаз Демона

-- Ты говоришь загадками, лич! И при чем здесь один из Тринадцати?!

-- Мальчишка, -- прохрипел с подвыванием зомби. -- Убей мальчишку, который явился из другого, совершенно непохожего на остальные, мира! Мира, где нет богов! Воспользуйся всеми правдами и неправдами, "светлый", но убей. Я тоже попытаюсь, но... сама Судьба будет оберегать его, дабы он мог исполнить свое предназначение, низвергнуть десятки Измерений в Пустоту. Правда кто сказал, что Судьбу нельзя обмануть?

-- Мне нет дела до пророчеств Тьмы! Ты лжешь!

-- Плохое решение, -- безразлично отозвался лич посредством зомби. -- Очень скверное. Ведь твой мир, "светлый", будет уничтожен в первую очередь...

***

Ситуация вышла не из приятных, и Макс был близок к тому, чтобы запаниковать. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Помогла рана, оставленная когтями монстра. Присев на каменные плиты, молодой человек стащил исполосованный ботинок, критично осмотрел царапины (факел держал здоровяк-послушник), а после кое-как перевязал их полосками ткани, которую получил, надорвав рясу. В оказании первой помощи Сиркин был не особо сведущ и сомневался даже, что смог бы при необходимости правильно сделать искусственное дыхание утопленнику, но кровотечение вроде как остановить удалось.

-- Что будем делать? -- спросил послушник, нервничая; за его спиной сквозь решетки тянули руки ожившие мертвецы, но беглецы позаботились запереть дверь на ключ. -- Может быть храмовники уже подоспели на помощь и сейчас наверху безопасно?

"Вот уж с кем мне совсем не охота видеться, -- подумалось Максу. Второй раз совать ногу в испанский сапог студент не собирался. Хватит. И так уже чудо, что ему посчастливилось исцелиться. Правда он тут же вспомнил Кейт, бездыханную и высушенную, верховного настоятеля Кариддо, принесенного в жертву, а так же -- сотни и тысячи мирных жителей. -- Что же ты наделал... чудовище! Ничем не лучше того, чьи глаза мерцали в темноте совсем недавно, и которое тебя чуть не сожрало".

-- Как думаешь, эта решетка долго выдержит? -- вместо ответа спросил Аксир, которого не меньше чем послушника беспокоили покинувшие свои могилы трупы.

-- Она железная, но очень старая, -- пожал плечами здоровяк, а потом пугливо выпалил: -- Давай уйдем от них подальше! Это же... отродья Тьмы! И подумать только... в святом-то месте!

-- Помолись, -- с сарказмом буркнул Макс, но послушник принял его совет за чистую монету и опять заладил со своими песнями. Правда декламировал их он очень тихо, почти беззвучно, но все равно Сиркина это раздражало.

Как выбраться из сложившейся ситуации, Аксир не представлял и отчаянно гнал от себя пессимистические мысли. Сознание, утопающее в ранней форме раскаяния, отчаянно твердило, что хуже уже все равно не станет. Но Макс ощущал себя очень грязным: отныне его душа навсегда запятнана, и то, что он сделал, тяжким грузом будет сопровождать его до самой могилы... Но ведь он был одержим! Разве это не оправдывает его? Хоть как-то... самую малость... Его действиями руководила Кейт... именно так! Ее память... ее личность! А так же черная книга, бесовской артефакт! И теперь столько людей... столько невинных жизней...

"А чему ты собственно расстраиваешься? -- пришла жесткая мысль. -- Разве тебе не все равно, что случилось с теми, кто был на площади? Они не из твоего мира, и ты их не знал! Может их вообще не существует. Может вокруг тебя виртуальная реальность, а все живые люди... и Геринг, и та белокурая девчонка Астор, и инквизитор, и Карридо... все они просто часть программного кода, очень правдоподобный искусственный интеллект. Такая теория ничем не хуже той, что миров великое множество и что боги взаправду существуют!".

Человек, совершивший или намерившийся совершить нечто плохое, всегда попытается найти себе оправдание. Такова уж природа смертных. Сиркин не хотел брать на себя груз вины, он его не заслужил! Это они бросили его в темницу, они его пытали и из-за них он оказался на волоске от гибели! И Кейт погибла тоже по их вине, а так же все те люди... тысячи жизней. Не он, Максим, повинен в их смерти, а проклятые храмовники! Гнусные фанатики, что каленым железом жгли его плоть, рвали суставы и ломали кости! Убить тварей мало...

Злоба захлестнула сознание и помогла успокоиться. Аксир понял, что заниматься самокопанием бесполезно. Следовало придумать способ выбраться из той западни, куда их завел слепой случай. И кое-какая здравая мысль уже пришла молодому человеку в голову...

-- Как тебя зовут, священник?

-- Я не священник, всего лишь послушник. А ты разве нет? Кличут меня Лонн, я пою в хоре по воскресным мессам, а еще...

-- Скажи мне Лонн, -- не обращая внимания на сбивчивую речь послушника спросил Макс на удивление спокойным, и можно даже сказать ледяным голосом. -- Испугаешься ли ты вида крови, если она будет принадлежать тебе?

Что-то в тоне Аксира не понравилось послушнику, и он пугливо сделал шаг назад, уперевшись каблуками в мертвое тело своего коллеги.

-- Ты... чего задумал? -- сглотнув, спросил здоровяк.

***

Битву между верховным личом Саавахом и отцом-магистром Нарданом ва Цорри могли бы воспеть в балладах, и пересказывать из уст в уста многие века. Но так уж получилось, что мало кто увидел как сошлись два высших иерарха на площади Экралота, а кто увидел -- тот уже рассказать никому ничего не мог. Свет и Тьма столкнулись столь мощно, что наблюдать за этой какофонией буйных красок магии было попросту невозможно. Те из смертных, кому посчастливилось спрятаться в домах и до которых не добрались умертвия, в полной мере ощутили мощный выброс энергии, и скрыться от него было невозможно. Некоторые впоследствии даже помутились рассудком, а те кто рискнул выглянуть из окна в момент схватки навеки ослеп, успев разглядеть лишь смутные очертания страшного, пусть и краткосрочного сражения.

На стороне ва Цорри стояло само Измерение, в то время как верховный лич по сути даже не находился на Землях Скарга. Свои удары противники посылали через Разлом, круша все на своем пути. Ни один из них не мог пройти сквозь незримую пленку, но это не мешало непримиримым врагам обмениваться боевыми заклятиями страшной разрушительной силы. Магия сталкивалась с магией, шипела, взрывалась, искрилась. Некоторые заклятия поглощали друг друга, некоторые прорывались сквозь защитные барьеры, а иные даже не успевали сформироваться в пространстве.

Иерархи действовали на пределах своих сил, и Саавах в конечном итоге вынужден был отступить. Он не мог победить, и знал это с самого начала. К пространственной аномалии он явился в первую очередь потому, что так было предсказано за многие тысячи лет до этого события, а еще... Еще лич хотел испытать Судьбу на прочность. Попытаться уничтожить угрозу вопреки пророчеству из Великой Книги Тьмы.