Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Певицы уже нет, унес красиво пищащую игрушку, но след еще горячий, ведет по лестнице наверх, и я пронесся через зал, сам чувствуя себя злобным вихрем, сметающим все на пути, хотя пока что смёл только вазу с лестничных перил, зацепив локтем.

Они устроились в соседней зале, послушница продолжает петь, словно в трансе, а может, в самом деле зачарована, колдун только-только придвинул кресло, как услышал мой топот, оглянулся в изумлении.

— Если враг не сдается... — заорал я.

Он прокричал в испуге и страхе:

— Да когда же ты от меня отстанешь!

Я закричал зло:

— А мне понравилось!

Он вскинул руки, но рукоять молота уже в моей ладони. Я швырнул, затрещал воздух, колдун исчез, а дальнюю стену тряхнуло, там посыпались крупные камни, а от колдуна осталось красное пятно.

Ура, мелькнуло у меня с облегчением. А то в схватке с ангелами молот как-то себя показал слабовато.

Девушка продолжала петь, но голос начал меняться, даже лицо из возвышенно-одухотворенного стало принимать чуточку удивленно-просыпательное выражение.

Я подбежал, ухватил ее на руки, чтобы не грохнулась на пол. Она автоматически обхватила меня за шею и прижалась так умело, что никакой опыт и рядом не лежал, это чисто женский инстинкт, позволяющий им забираться к нам на руки и устраиваться так удобно, что не только тяжести не чувствуешь, а как будто даже легче самому становится...

Она дошептала последние слова песни, распахнула удивительные глаза и посмотрела на меня в непонимании.

— Сэр, кто вы? И почему держите меня... вот так?

Я проговорил с трудом:

— Леди Эммалина... Вы ведь леди Эммалина? А то если колдун наворовал вас целый гарем, мне будет не до вас, мне мир спасать надобно...

Она проговорила тоненьким голоском:

— Меня зовут Эммалина, откуда вы знаете?

— Вы... ничего не помните? — спросил я.

— Нет, — ответила она в недоумении, потом ее глаза расширились в ужасе. — А что было?.. Вы меня поцеловали?..

— Как хорошо, — выдохнул я, — что ничего не помните!

Она объяснила по-детски обстоятельно пищащим голоском:

— Когда пою, все забываю... Перед моими глазами встает совсем другая страна, райские видения... Но, сэр, как вы посмели? А что делала я? Если ответила на ваш поцелуй, то, уверяю вас, я ничего не понимала, и такой поцелуй не считается... Или же вы имеете в виду, что...

Глаза ее в ужасе расширились. Она ощупала веревочки на корсете, проверяя, какие развязаны или завязаны не совсем так, жутко покраснела.

Я сказал поспешно:

— Леди Эммалина, все на месте, а что потеряно, то не так уж и важно. Нам нужно возвращаться, там моя собачка с ума сходит!

— Собачка?

— Да, — подтвердил я. — Лучший друг человека. К тому же вот там за стеной ваш жених...

— Кто?

— Как бы жених, — уточнил я. — Он из Монтекки... или Капулетти? Вы кому-то обещали свою руку?

— Моей рукой распоряжаются родители, — ответила она с достоинством, — я порядочная девушка! А сердце мое принадлежит и будет принадлежать только барону Уоллесу Стронгфильду...

— Хороший компромисс, — одобрил я. — Родители знают, куда детей пристраивать.

Она спросила торопливо:

— Сэр, но вы точно не позволили себе ничего... лишнего?

— Леди, — сказал я, — посмотрите в мои честные брехливые глаза! Разве я посмею что-то лишнее. Уверяю вас, все было к месту.

— Но почему... я чувствую себя так странно? И почему вы меня так держите... Уберите руки, это непристойно!

— Так никто же не видит, — возразил я резонно.

— И что, — спросила она непонимающе, — тогда можно?

— Еще как, — заверил я, — даже нужно. Сейчас выпустим вашего жениха, а потом я вас возьму к себе на лошадку.

Она ответила послушно:

— Забирайте все, сэр Ричард. Оставьте мне только мою честь.

Я опустил ее на землю ножками, снял с пояса молот и швырнул в самый край стены, рассчитывая, что барон, по теории вероятности, находится где-то посредине.

Леди Эммалина взвизгнула и закрыла розовые уши такими же розовыми ладошками, а треть стены вынесло в ту часть зала. Через несколько секунд оттуда выскочил к нам барон, ахнул ликующе, завидев леди Эммалину, но я предостерегающе выставил перед собой руку.

— Благородный лорд, как старший по титулу, я не позволю вам прикасаться к ней иначе, как в присутствии родителей. Она порядочная девушка, мы должны совместно беречь ее честь и достоинство...

Он вскипел:

— Что? Да кто вы...

— На колени, — сказал я страшным голосом. — Своего короля нужно знать в лицо, провинциальный пастушок!

Он охнул, всмотрелся в мое лицо.

— Вы... Ваше Величество?.. Король Ричард?

— Наконец-то, — сказал я мстительно.

Он поспешно преклонил колено.

— Прошу простить мою дерзость, Ваше Величество! Но я же не знал...

Я отмахнулся.

— Ладно-ладно, нужно уходить отсюда.

Леди Эммалина с ужасом смотрела на груды камней, через которые нужно перебираться, я подхватил ее на руки, королю все можно, она с готовностью обхватила меня за шею и снова прижалась так, словно проделывала это сто тысяч раз.

Барон побежал впереди, Бобик встретил нас посреди пути, а когда выскочили в ночь под холодное звездное небо со зловещим диском Маркуса и бледной луной, там уже ждал арбогастр, меланхолически пережевывающий мелкие камешки.

Барон бросился ловить своего коня, тот в испуге перед страшным черным арбогастром убежал чуть ли не на полмили, а я взял леди Эммалину на седло впереди себя и пустил Зайчика в сторону города.

Азазель не спал, ангелы вообще не спят, хотя в человеческом теле вроде бы могут, резко обернулся на стук распахнутой двери, я кивнул успокаивающе.

— Вольно, вольно, поручик.

Он спросил жадно, не обращая внимания на незнакомое прозвище, по моему тону вроде бы не обидное:

— Как прошло?

— Все улажено, — доложил я. — Смутьян наказан лично Моим Величеством, что для него великая честь, хотя он ее почему-то не оценил, девица возвращена в собор в целости... что так смотрите, лорд? В самом деле в целости! Для меня дело важнее всего!.. Михаил не показывался?

Азазель поморщился.

— Шутишь? Меня он терпеть не может.

— Придется потерпеть, — сказал я. — Нет-нет, никуда не уходите. Вы мой гость и почти соратник в некоторых сопредельных областях. Сядьте вон там и помалкивайте, это справедливый компромисс.

Он пробормотал:

— Какие же эти смертные наглые и самоуверенные...

Я проследил, как он все-таки сел и замер, повернулся к нему спиной и сказал громко:

— Михаил!.. Михаил, ты провел расследование?

Свет вспыхнул почти моментально, однако не победный и не слепящий, а Михаил появился среди комнаты таким, словно его окунули на самое дно мирового океана и там продержали довольно долго, давая подводным течениям всласть поиграть его роскошными перьями. Даже крылья опустились жалко, а блестящая кираса потеряла блеск.