Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии: Звёздные раны

Но странная по характеру авария и предшествующие ей события всё ставили с ног на голову.

И если бы не этот праздник Радения, на который его приглашала Лаксана!

Зимогор спустился вдоль замаскированного трубопровода к речке, взбухшей после дождей, перескочил её по камням и вошёл в лес. Возле кедра стояло с десяток удочек, а в пакете на суку ещё шевелились живые хариусы. Он покричал Ячменного, прошёл взад-вперёд и внезапно увидел под ногами ползущего малахитового жука. Сначала не поверил глазам, подумал, зелёный камешек катится, случайно стронутый с места: потрясали размеры — больше спичечного коробка…

Взгляд незримого существа стал более явственным и проницательным. Не зная почему, он вдруг поступил по-детски, когда необъяснимый страх толкает к примитивному убийству: схватил камень и с омерзением разбил жука в лепёшку. И лишь тогда пожалел, отметив бессмысленность действия…

Начальник партии бродил в зарослях кипрея и собирал какие-то ягоды в пластиковый пакет. Вероятно, для него, который наблюдал рост этой травы с самой весны, не было никаких проблем с пространством, и к необычным величинам он давно привык, поскольку спокойно рвал костянику, больше напоминающую виноград, и сыпал в сумку.

— Ты кого кричишь? — спросил он, не отрываясь от занятия.

Зимогор стряхнул остатки неприятных ощущений, как стряхивают сон, и подошёл к Ячменному.

— Тебя, — соврал он. — Кого же ещё?

— Здесь такое эхо — не поймёшь…

— Ты что здесь делаешь?

— Как что? Ягоду собираю, на варенье, — объяснил тот, словно они были дачниками, и болезненно поморщился, трогая голову. — Получается как морошковое по вкусу.

— У тебя со здоровьем всё в порядке? — озираясь, спросил Олег. — Отклонений не замечал?

Ячменный оказался в неожиданно добром расположении духа, словно собирание ягод, древнее это занятие, настолько отвлекло, что он забыл обо всём и не услышал тревожных вопросов.

— Конечно, никакого сравнения! — сказал он и засмеялся, снова хватаясь за голову. — У нас в Вологодской области у народа от двух вещей глаза загораются: от морошки и рыжиков. Если на зиму по кадушке не запас того и другого, да будь у тебя хоть три амбара хлеба, всё равно год голодный. Просто люди с ума сходят! Это как архангелогородцы от трески своей или хохлы от сала! Но здесь сейчас ягоду не берут. Привыкли, что на голову ступени валятся и всё отравлено. А они с весны не падали, значит, ягода выросла чистая, без химии. Да её по вкусу видно! Попробуй? Конечно, не вологодская морошка, но похожа…

— А у тебя зубы не растут? — поинтересовался Олег, между делом пробуя костянику.

— Зубы? Нет, остатки постепенно выдираю. Как год, так одного нет… А ты пробовал варенье из морошки? Или пареную в русской печи?!

— Вообще что-нибудь с тобой происходит? В данный момент?

— Ничего! А что должно происходить? — он насторожился. — Голова побаливает, а так ничего… Нет, понятно, ещё душа болит, такую аварию засадили, станок уделали…

— Станок остался цел и невредим. Постоял и отошёл… Черг-те что!

— Это уже с ним бывало, — отмахнулся начальник партии. — Из него такой дым валил, думали, погорело всё к чёртовой матери!.. И вот, помню, матушка трубу закроет, чуть выстудит печь и ставит. Я хожу и нюхаю — запах! Вернее, лежу и нюхаю, потому что ещё не ходил. И жду! Матушка достанет горшок, откроет, а у меня уж и терпения нет, на слюну исхожу. Посадит за стол, своей старой косынкой подвяжет, и не поверите — целую миску с горкой уплету!

— Ну ты и слон, Ячменный! — восхитился Зимогор.

— Почему слон-то? Да вы бы только раз попробовали!

— Со всеми что-то происходит, с тобой — ничего! Ты что, такой толстокожий, бесчувственный? Но ты же плакал и молился, когда приковал себя к вагончику!

— Да нет, и со мной происходит, — как-то неохотно признался Ячменный. — У меня что-то с головой и во рту сухо… Слушайте, а вы блины с рыжиками ели? У нас в Мардасово это фирменное блюдо. Рыжики отваривают в сливках, ну, тоже в русской печи, потому они получаются… Ну, это рыжики со сливками! Не с чем сравнить! И вот пекут блины, мечут на стол, а ты берёшь его, сворачиваешь руками и в рот. Представляешь, деревянной ложкой черпаешь рыжики со сливками и — в рот! И жуёшь!

— Ты поэт, — сдержанно сказал Олег. — Жалко, проживёшь недолго.

Ячменный замер, готовый соврать, увильнуть, скрыть истину, но вдруг передумал.

— Да, нетрудно догадаться… Действительно, я давно пишу стихи, — радостно и восхищённо признался он. — А как сюда приехал — посыпалось, как из рога изобилия. Не знаю, что и откуда берётся! Словно кто-то на ухо шепчет строчки… Я потом почитаю! Четыреста тридцать стихов написал за каких-то полгода! И каких!.. Это целый большой сборник! И всё в русских традициях поэзии! Не считайте меня за… болтуна, но скоро обо мне узнает весь мир. Потому что я — продолжатель этих традиций!

— И так же плохо кончишь!

— Возможно, — бездумно пожал плечами начальник партии. — Пушкина убили на дуэли, Есенина убили и потом засунули в петлю. Николая Рубцова вообще задушила женщина… Редко кто перешагнул барьер тридцати семи лет.

— Тебе такие страсти не грозят, — заверил Зимогор. — Ты умрёшь вполне современно, банально и очень скоро. Так что и до тридцати трёх не дотянешь.

— Не каркайте, Олег Палыч. Мой талант в самом расцвете! И впереди — прекрасное будущее. Так что мне не страшны ни завтрашние разборки с начальством, ни тюрьма.

— А как насчёт радиационной болезни? Белокровия?

Ячменный отшатнулся, сверкнул глазами.

— Не надо так шутить. Можно и по роже схлопотать!

— Лучше на дуэль вызови!

— Предупреждаю, Олег Палыч! — он стиснул зубы. — Никому не позволю смеяться!

Зимогор неожиданно пришёл в ярость, пнул пакет с ягодой в руках Ячменного.

— Ты же дозу схватил! — заорал он. — Ты схватил смертельную дозу радиации! Ты голыми руками таскал чистый уран!

Тот выронил пакет с костяникой, попятился, но трава, напоминающая плотно растущий бамбук, не давала пройти.

— Когда?.. Почему я дозу?.. Какой уран? Откуда?

— Видел песок? Чёрный тяжёлый песок? Который подняли в последний раз из забоя скважины?

— Нет, не видел!

— Странный ты тип! Ничего он не видит и не слышит!

— Не знаю я никакого песка! — возмутился начальник партии. — Не знаю!

— Как это не знаешь? — наступал Зимогор. — А кто его в бутылку из-под фанты ссыпал? Руками?!

— Я ссыпал! Ну и что? Ссыпал и положил в керновый ящик!

— Это уранит! Или другое радиоактивное вещество, но фон от него, как в реакторе Чернобыля. Такого содержания в природе не бывает! Ты понял?