Ксения Никнова - Я и мой король. Шаг за горизонт

— Я не смею, — замялась она, и я поняла, что дело серьезное. — Только нужно разобраться на месте, пока слух не дошел до ушей его величества или гостей из Сиртана.

— Что вы сказали? Из Сиртана?! Они снова явились, после того как… ладно, не важно. Эннэ, скажите герцогине, я выйду через пять-десять слоев. Мне нужно привести себя в подобающий вид.

Натянув первое попавшееся утреннее платье и попросив горничную собрать волосы под жемчужную сеточку, я отправилась в приемную. Нет, не зря я не люблю герцогиню. В этот раз она выступала поборницей морали и нравственности. Начал дворецкий. Кстати, это совсем не привратный страж, а самая значимая фигура в иерархии дворцовой обслуги. Пару раз мы с ним пересекались.

— Мы бы хотели поговорить о служанке, по чьей вине свечу назад вам доставили несколько неприятных мгновений. Нет-нет, вы можете быть уверены, что она понесет достойное наказание и больше вы ее не увидите. Однако чуть позже в ваших покоях было найдено это, и мы были бы весьма признательны, если бы вы пролили свет на происхождение данных вещей.

По знаку дворецкого лакей поднес сверток, содержимое которого я узнала тут же. Но так сразу сообщать об этом не стала. Я дождалась, удобно устроившись в кресле, пока все развернут и продемонстрируют. А эти пусть постоят. И нечего жечь меня взглядом, ваша светлость, уж мои права мне хорошо разъяснили. То, что я вам позволяла сидеть в моем присутствии раньше, не более чем прихоть.

— Подайте мое снадобье. Господин Тиан, должно быть, уже приготовил его, — распорядилась я, еще отсрочивая ответ. Зелье будет кстати, чесаться хочется невыносимо.

Раньше меня раздражала эта нарочитая медлительность, предписанная дворцовым этикетом, но сейчас она играла мне на руку, давая подумать. Все закономерно, но я оказалась не готова к такому повороту.

Служанке, поставившей передо мной чашку, я шепнула, чтобы срочно разыскали Эрдала. Ибо куда приведет дальнейший разговор, непонятно. Выпила содержимое, даже не заметив вкуса, надеясь, что получилось не слишком торопливо.

— Мне знакома эта одежда. Но с какой целью ею так интересуетесь вы? — наконец снизошла я до визитеров.

Взгляд свысока, адресованный всем и никому персонально, досказывал за меня: «Выкладывайте, господа, но помните, что каждое ваше слово может быть использовано против вас». Уловка удалась, господа дошли до нужной кондиции. Вот и послушаем.

Речь шла о платье и особенно о плаще, так опрометчиво оставленных мной в спальне. Да и куда бы я их дела, разве что сожгла бы в камине. Но кто же знал! Прислуга, конечно, их нашла, и, пока я плескалась под душем, история с мнимыми взломщиками вышла на новый виток. Горничную хорошенько допросили, и она нехотя припомнила, что, возможно, одной из тех двоих была княжна, то есть я. Вот тут и началось, потому что короля со спины эта полоумная не признала или побоялась признавать. Кто принимал участие в этом самодеятельном расследовании и как там оказалась герцогиня, осталось тайной, только результат не заставил себя ждать. Вот он, стоит передо мной в трех лицах и явно ждет, что я буду врать. А ведь герцогиня Тэо знает, чей это плащ. Нисколько не сомневаюсь, что она прекрасно осведомлена о вчерашнем мальчишнике и его окончании, но это не мешает ей пылать праведным гневом и взглядом прокурора смотреть на «падшую» женщину перед собой. Зря она это, ох зря! Я даже догадываться не буду, кто тут какие интересы блюдет. Например, милорд Дуэр, сухой чопорный старик, злобно посверкивающий глазками, кто он вообще такой, кроме того, что представился блюстителем нравов при дворе? Кем уполномочен на это расследование? Дворецкий оказался в роли невольного свидетеля, который рад бы не вмешиваться, но вынужден подтвердить, что, по словам прислуги, мое высочество не ночевали в своих покоях, а поутру были застигнуты в неподобающем виде, да еще с мужчиной. В спальне!

Признав, что вещи мне знакомы, я выслушала все их домыслы и пришла к выводу, что оправдываться категорически нельзя. Ситуация глупая, но накануне свадьбы из нее можно раздуть скандал. С послами Сиртана я предпочитаю встретиться при других обстоятельствах. Однако нельзя и спугнуть троицу, они должны пойти к королю, а не к кому-то другому. Господи, как мне сейчас не хватает телефона.

— Все это очень интересно, но боюсь, что не смогу уделить вам больше времени. Меня ждет лекарь, — нахально заявила я, ожидая ответной реакции и подавая прислуге сигнал, который означал: «Секретаря сюда».

Троица переглянулась.

— В таком случае мы будем вынуждены сообщить о сем прискорбном инциденте его величеству.

Бинго! Милорд, вы гений. Я уже строчила записку.

Дождавшись, когда войдет секретарь, изобразила святую простоту:

— Ваше право. Не смею больше задерживать. Эрдал, проводите господ и сразу возвращайтесь, вы мне нужны.

Когда визитеры вышли, я дала волю эмоциям. Что за сволочи! Одна надежда на секретаря, имеющего право личного доклада королю, потому что сама я уже никуда идти не могу. Зудит все тело, першит во рту и в горле. Господин Тиан сказал, что у взрослых болезнь протекает тяжело, вплоть до удушья.

— Послушайте, Эрдал. Дело крайней важности. Прямо сейчас отправляйтесь к его величеству и передайте мою записку. Он должен принять меры, иначе…

— Что с вами? — встревожился секретарь, когда мне пришлось прервать речь. — Позвать лекаря?

— Он и так здесь, я сейчас к нему. Идите.

Во время сеанса лечения я уснула — дала о себе знать бессонная ночь. Разбудили меня лишь к обеду, начав с новостей: выгляжу я «совсем неплохо» для болящей южной язвой; вестей по делу о плаще нет; после обеда меня к себе ждет король (Ужас! Как я покажусь ему в таком виде?); в гостиной ожидают большой ящик и записка.

Начала я с зеркала. Ну что, могло быть и хуже. До волдырей не дошло, хотя розовые пятнышки тоже меня не красят. Господин Тиан сказал, что сыпь удалось вовремя купировать, так что к вечеру она побледнеет до телесного цвета. Главное, зуд прекратился!

Основное беспокойство вызывала история с плащом. Отсутствие новостей — это хорошо. Дэн зовет — тоже хорошо. Но в контексте событий тревожно. Осталось загадочное подношение.

Ящик оказался переносным раскладным кофром, украшенным эмалью и резной костью снаружи, обитым бархатом внутри. Записка от Дэна гласила: «Тебе что-то понравилось на ярмарке, но я не помню, что именно». На бархатных планшетках был полный ассортимент ярмарочного ювелира.

«Он сумасшедший», — думала я, улыбаясь во время обеда. Куда теперь все это добро девать? Ладно, раздарю девчонкам, то-то рады будут.