Евгений Старухин - Лесовик-3

— Откуда вы знаете? — как‑то вяло поинтересовался Толик, приподняв голову.

— Финансист должен знать много, очень много. И да, я сочувствую твоему горю, но кроме уже озвученного помочь тебе ничем не смогу. И ещё. Мой тебе совет: бери кредит в рублях. Сконвертировать сумму в евро особого труда не составит, но от всяких дебильных скачков на валютных рынках ты будешь застрахован. Да, я понимаю, что здесь ты получаешь оплату в евро. Но ведь за квартиру с тобой будут расплачиваться в рублях. А это уже — определённый риск. Нет, без сомнений, ты можешь договориться и на оплату в евро, но в таком случае жильцов тебе придётся искать гораздо дольше, а это не в твоих интересах.

— Согласен. На всё. Я так понял, три часа оставили мне на приёмы пищи?

— Разумеется. На двадцать четыре часа мы не имеем права заключать контракты. Да, кстати, при таком погружении в игру, тебе нельзя будет пропускать еду, капсулу техники настроят на автоматическое отключение. По поводу конкретного времени — договоришься с техниками сам. Так что придётся учитывать свой ритм виртуальной жизни с новыми реалиями реального мира. Тавтология получилась, но зато правда.

— И на том спасибо. Я пойду. Новый режим с завтрашнего дня?

— Разумеется. До свиданья, молодые люди.

— До свиданья, — вяло откликнулся выходящий Толик.

— До свиданья, — как эхо отозвался я.

Я вышел вместе с Толиком. Тот после закрытия двери, прислонился к стене и тихо произнёс:

— Не надо.

— Что? — не понял я.

— Не надо этих фальшивых сочувствий, тупых фраз, вроде "Я тебя понимаю!" или "Держись!". Меня от этого всего уже воротит. Наехала толпа родственников, знакомых. Все сочувствовали, на поминках гудели. И хоть бы кто помог с деньгами. Хрен там, только приживалки левые. Я организовал всё по лучшему разряду, договорился, а эти уроды денег оставили в общей сложности две тысячи. Две тысячи, представляешь? — он уже почти кричал, но останавливать его нельзя. Ему надо выговориться, — Родственников я не виню, что их обвинять, они все не местные, из Барнаула в основном, мамина сторона. Они на билеты только денег не малое количество истратили. Но друзья родителей! Какие это на хрен друзья? У меня родители умерли, а они мне свою подачку бросили, чтоб их черти в аду драли! Да лучше бы я тихо похоронил родителей без всех этих сборищ. По крайней мере, выясняется, что в Москве у человека друг может быть только один друг, а может и вообще не быть, — он шумно выдохнул, — Самое забавное знаешь что? Некоторые мне предложили обратиться за ссудой в их банк. В их банк! За ссудой! Они ещё на мне и навариться хотят, уроды…

— Я тоже недавно деда потерял…

— Сравнил… Бабку я тоже потерял, хотя она и была самым близким мне человеком, но всё же оставались предки. А теперь и их нет. Я совсем один на том свете. Ха, родственнички, кстати, тоже те ещё перцы. Хотели у меня на хате осесть и в Москве на работу устроиться. Тут же зарплата больше, а за жильё платить не надо будет. Их я тоже послал пешим интимным маршрутом.

— Дед у меня оставался последним. Родителей я почти не помню. Они тоже в автокатастрофе погибли.

— Не гонишь? — с прищуром поинтересовался Толик.

— Нет. Зачем?

— Ну не знаю. Утешить. Может ещё чего. Я теперь никому не верю. Знал бы, что друзья моих родителей такими гнилыми окажутся, ни за что бы не стал всё это затевать. Теперь в долгах, как в шелках. И выбраться из этого мне ещё долго не грозит.

— Толик, а почему ты сразу всё не сказал? Сказал только, что отец в аварию попал.

— А чтобы это изменило? Ты бы ещё раньше меня стал жалеть. Как же бедный, несчастный, сиротинушка. Меня это как‑то совершенно не прельщало. Вот ты как своего деда похоронил?

— Честно говоря, плохо. Его в крематории сожгли, а я долбочёс великовозрастный даже не удосужился поинтересоваться судьбой его праха. А теперь уже, наверное, и смысла нет. Месяц уже прошёл. Выбросили куда‑нибудь на помойку и всё. Поганый из меня внук, да?

— Если бы моих кремировали, мне бы тоже и в голову не пришло поинтересоваться судьбой их пепла. Да и потом, зачем вообще этот пепел нужен? Также как и с могилами. Здесь имеет место одно поганое правило. За могилами ухаживает только тот, кто помнит тех, кто лежит в этих могилах, ну может ещё одно поколение после. Редко какие люди даже назвать своих предков до четвёртого — пятого поколения могут. Хотя у нас после Великой Отечественной и войн‑то особо не было. Вся информация доступна. Ройся, ищи, интересуйся — будет тебе знание. Но нет, никому не нужно. Я вот эту простую мысль только сейчас понял. Я ведь даже не знаю, как звали моих прадедов и прабабок по имени — отчеству. Грустно, — Толик тяжко вздохнул и отлепился от стены, — Ладно, пошли что ли. Работать надо. Игра теперь моя работа. Слышал, мне теперь двадцать один час в игре проводить. И на сотне. Это же просто трындец. От одного плевка буду загибаться. На семидесяти‑то хреново было до жути, а на сотне — вообще жесть. Но ладно, справлюсь.

— Толик, мне тут в игре повезло немного, но деньги ещё не скоро смогу оттуда достать. Может, когда я вытащу деньги — погасим твой кредит?

— Спасибо, Жендос, отказываться не стану. Но! Только под расписку и, желательно, в присутствии адвоката. Не хочу ни тебе лишних проблем, ни себе. А когда деньги у тебя появятся — свистни. Тогда это уже конкретно обсудим. Всё пока, я к себе.

— Пока!

Зайдя в свой номер, я долго не мог заставить себя зайти в игру. Меня мучили очередные вопросы без ответов. Как так получилось, что мы пересеклись с Толиком, и он внезапно стал сиротой, прямо как я. Не подстроено ли это? Не подставной ли он? Может у меня мания преследования? Почему я в каждом факте вижу для себя угрозу? Или же наоборот, я приношу несчастья? Вон Дим Димыч мне посочувствовал, и в результате оказался крайним, из которого сделали козла отпущения. Может и Толику из‑за меня не повезло? Нет, это уж точно бред. Но, тем не менее, опять какая‑то непонятная ерунда вокруг меня закручивается. Только я обрадовался халявным деньгам, как выясняется, что часть из них я должен отдать. А ведь я ещё даже не договорился об условиях покупки жилы у этих самых цвергов. И какими будут эти условия — один Бог знает. Кроме того, планы по обучению никто не отменял. А это тоже деньги, которых теперь надо в два раза больше, ведь половину у меня будут забирать. Ну почему у меня всё не слава богу? Если нашёл кучу денег, то потом большую часть обязательно отберут? Если нашёл друзей, то потом оказывается, что это — один большой спектакль вокруг меня с непонятными целями. Вот сейчас нашёл ещё одного друга, с похожей ситуацией. Кем он окажется в итоге? Вражеским шпионом, работающим по заданию ЦРУ? Нет, что‑то меня совсем не в ту сторону понесло. Надо завязывать с этими глупыми мыслями. Как там говорила одна героиня? Кажется: "Подумаю об этом завтра!"