Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Антонина Львовна Клименкова
Хромать Рогволод быстро перестал — отлично Драгомира выучила мать-ведьма, вдобавок талант лекаря открылся, доставшийся по наследству от отца, ведь прежде-то не на ком было дар оттачивать, вот он и дремал, скрытый.
В третью ночь своего пребывания в лесной усадьбе князь самовольно заявился в терем. Без свечей или ламп безошибочно нашел дорогу к нужной горнице. Разбудил тяжелым дыханием и тонким скрипом половиц едва задремавшего молодого хозяина.
— Я тебя не приглашал в дом, убирайся, — хрипловато произнес Мир. Однако с постели не поднялся, пусть и смотрел пристально на явившегося гостя.
Тот замер на мгновение в темнеющем проеме двери, словно впрямь раздумывая, решиться или всё-таки уйти после столь недоброго приветствия.
— Что ж ты со мной, как с псом дворовым, неласково? Боишься, что грязь в дом занесу?
Решился-таки. Двинулся к кровати.
Драгомир промолчал. Смотрел на белеющую в темноте рубаху, широко раскрытую на груди. Только задышал чаще, выдавая испуг.
— Я заснуть не мог, всё думал, — сообщил Рогволод. Забрался коленями на постель, навис над вжавшимся в подушки парнем. — Думал, крутил в уме так и эдак. И злость меня взяла. За смерть моих дружинников я бы твоего отца собственными руками убил!
Он низко наклонился, упершись ладонями в подушку по сторонам от головы лесного царевича.
— Не дотянешься, — с вызовом прошептал Драгомир не отводя взгляд, мерцая во мраке широко распахнутыми глазами.
— Зато до тебя дотянусь, — заметил Рогволод спокойно. — Не боишься?
— Попробуешь — умрешь, — пообещал Мир.
— Не стыдно будет на помощь звать? Лёжа под мужиком-то? — хмыкнул князь. — Хотя… Что-то ты не дергаешься, не убегаешь. Подозрительно!
Рогволод одной рукой стащил с него одеяло, задрал рубашку, просунул руку ниже.
Драгомир прикусил губу.
— Разве не будешь визжать и брыкаться? — с неподдельным удивлением уточнил князь.
— А ты увезешь меня в свой город? — спросил Драгомир напряженным шепотом.
Рогволод застыл: всё вот так просто? Он-то голову ломал, соображая, как бы соблазнить царского сынка!.. Нет, как соблазнить — это князь понимал, пусть и в общих чертах, всё-таки прежде к парням его в этом смысле не тянуло. Но как принудить мальчишку бросить дом и уехать за ним — вот что не давало Рогволоду покоя эти дни. И всё разрешилось само собой! Чудеса.
— Конечно, увезу, раз ты хочешь, — покладисто согласился князь.
Драгомир шумно выдохнул. С облегчением, в котором Рогволод заподозрил нечто большее, кроме ожидаемой радости избавления от скучной жизни в безлюдной глуши.
— Только женой своей не смогу сделать, — добавил для честности князь. — Придется тебе нарядиться девкой и жить при мне, как любовница. Согласишься?
— Ты наконец-то признал во мне мужчину? — лукаво улыбнулся Драгомир.
— Да вот, удостоверился собственноручно, — хмыкнул Рогволод, сжав кулак посильнее и в ответ получив недвусмысленное движение бедрами навстречу. — О, какая девственница мне попалась, однако, распутная, глазам не верю!
— А ты закрой глаза, раз противно тебе с парнем обниматься, — посоветовал Драгомир, сам же прикрывая веки, следя за любовником из-под ресниц. Рогволод привстал над ним ненадолго, чтобы стянуть с себя рубашку через голову, чтобы избавиться от мешающего одеяла.
— Почему-то мне не противно, — удивленно признался князь, возвращаясь. Не пытаясь нежничать, налег на охнувшего парнишку всем немалым весом. — Не знаю, правда, как с тобой обращаться, но сообразим вдвоем, верно?
— Только не жалей меня, — прошептал, крепко цепляясь за мускулистые плечи, Драгомир. — Я не девчонка, не сломаюсь. Заставь меня позабыть обо всём?
— Помолчи уже, мешаешь сосредоточиться, — шикнул на него князь.
…Драгомир проснулся поздним утром. Сладко потянулся — всё тело ныло, на светлой коже во множестве расцветали синяки. Краем сознания подумал, что соседушка, наверное, ворча и ругаясь, всё-таки позаботился о живности, раз в открытое окно не слышно обиженного блеянья козы.
Лесной царевич не сожалел ни о чем из того, что произошло минувшей ночью. Рогволод оказался властным любовником, торопливым и алчным. Он использовал мальчишеское гибкое тело полуэльфа для собственного удовлетворения, делал с ним то, чего не мог бы требовать от родовитой жены или прочих женщин, пухлых, заполошных, ограниченных стыдом и запретами. Князь ненасытно брал и просил еще, в ответ одаривая скупыми жесткими ласками, от которых неопытный партнер таял и разгорался всё больше, не жалея себя, отдавая всего без остатка и ничего взамен не требуя. Собственный пыл, осознание своей порочности и смелости затмило для лесного царевича скупость князя. Он попросту не обращал внимания на болезненную хватку сильных пальцев, на удары и звонкие шлепки, которые князь щедро раздавал, как будто под ним был необъезженный конь, а не хрупкий полуэльф… Драгомир уверял себя, что не жалеет ни о чем. Кроме одного: князь ни разу не поцеловал его в губы. Кусал за плечи, широко и щекотно лизнул по хребту — было. Но сколько Драгомир ни тянулся за лаской, даже самого обычного касания губами губ не получил.
И всё-таки Рогволод заставил его позабыть обо всём на
