Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

- Господин, это же не серьезная рана, да? - с детскими интонациями в задрожавшем голосе спросил воин, осел на колени и замертво упал вперед.

Из его спины торчала чья-то шпага, пробившая сердце.

- Ты ошибся, - шепнул Виллем-колдун онемевшему писарю, отбрасывая пустые ножны. - У меня есть душа.

Князь перестал душить мельника и грубо оттолкнул Эльзу. Он стоял и молча смотрел, как к нему, еле держась на ногах, с разных сторон плелись путники. Михаэль Бреверн извлек из трупа шпагу, молодой фон Граусбург поднял свежий стальной прут, Хорст с окровавленным лицом подползал к оброненному клинку, а Эльза уже подобрала ритуальный кинжал. Седовласый оценивал, с кого следует начать, кем стоит прикрыться, а кого можно окончательно измотать, не вступая в поединок. Его резвые расчеты прервал Виллем-колдун:

- Нергалы, князь. Вы совсем забыли про них. Взгляните.

Ястребоголовые твари больше не кружили над головами, а смирно сидели по стенам на каменных выступах, не сводя глаз с людей.

- Чувствуете? - продолжил уродливый чародей. - Время вышло, и нам пора.

- Черта с два! - прогремел угрожающий бас князя, остановившего свой выбор на женщине и теперь ринувшегося в последнюю атаку, чтобы хоть у кого-то отнять жизнь.

Он не добежал. Нергал с приметной полоской бледно-рыжих перьев на шее взлетел, на этот раз абсолютно бесшумно, спикировал и, выставив вперед лапы, пронесся сквозь тело колдуна. В его когтях пульсировал сгусток чистой энергии неприглядного серого цвета, внутри которого перекатывались чернильно-черные полосы.

Ястреб скрылся из виду, издав на прощанье клекот, давший команду остальным нергалам. Кто-то проскочил сквозь тела мертвецов, вырвав их души, другие поднялись пестрой воронкой и направились в сторону самого темного угла подземелья, где чернокнижник Пауль сжался в судорожно трепетавший комок, закрыв глаза, и шептал что-то от страха. Его невозможно было узнать.

Виллем-колдун приблизился к нему и сел рядом, сказав:

- Вот и все. Время расплачиваться за ошибки.

Неисчислимое множество крылатых существ, похожих на гигантских ястребов, накрыло два тела и спустя короткое время взвилось вверх, оставив перекрестку миров только пустые оболочки чародеев.

Глава пятьдесят вторая

- Кто-нибудь, помогите мне подняться, - едва не заплакал нотариус Пауль Рейхенштейн, как только нергалы улетели.

Путники подошли и первым делом осмотрели нотариуса, выглядевшего бледным сверх всякой меры, испуганным, но уже не паникующим. Пока Николаус и Михаэль помогали ему встать на ноги, а Эльза заботливо поправляла его одежду, местами прожженную углями от опрокинувшейся жаровни, он торопливо и жалобно объяснял, что не смог справиться с оцепенением, несмотря на все советы писаря. Даже когда погибла колдунья, и нотариус ощутил, что чары спали, у него все равно не получилось совладать с собой.

- Мне было так жутко, - жаловался Пауль. - Сначала от осознания беспомощности, потом, начав чувствовать тело, но по-прежнему не управляя им, стало жутко и омерзительно от того, что подвел вас и не сражаюсь рядом. Чем больше я переживал, тем шире распространялась во мне предательская слабость.

- Вам не в чем оправдываться, - похлопал его по плечу Хорст.

- Есть, конечно, есть. Может показаться, что я струсил...

- Никто так не думает, - прогрохотал голос Малаха Га-Мавета.

Покрытая сетью трещин стена выбросила тонкие струйки густого дыма, которые спутались в фигуру, распростершую огромные крылья. Дым рассеялся, ангел смерти направился к путникам, складывая крылья в черный плащ и укутываясь в него.

- После смерти колдунов перекресток разрушается гораздо быстрее, - предупредил он. - Очень скоро те части, из которых он сложен, вернутся в свои реальности, и здесь ничего не останется, как в пузыре воздуха на поверхности воды, готовом лопнуть в любой момент.

- Значит, нужно убираться отсюда. А где Виллем? - растерянно спросил Пауль Рейхенштейн, озираясь.

Корчившийся писарь с серо-синим лицом, представлявшим собой маску боли, выглядел весьма плачевно. Каких-то ран на нем не обнаружилось, но всем было очевидно, что он получил очень серьезные травмы внутренних органов.

- Вот, упал. Неудачно. Сам не пойму, - еле выговорил Виллем, сопровождая оханьем и стоном каждое слово в своих коротких фразах. - Не пойму, как так получилось.

- Виллем! Виллем, - закрутилась около него Эльза Келлер, боясь прикоснуться, чтобы не вызвать новых приступов боли.

- Мне, наверное, стоит собираться с вами? - вымученно улыбнулся писарь, обращаясь к ангелу.

Путники перевели взгляды на Малаха Га-Мавета и испытали прилив облегчения, когда тот ответил:

- Не спешите.

- Вот видите, Виллем, - принялся утешить писаря Николаус. - Все обойдется.

- Мы встретимся через три дня, - не заметив слов юного фон Граусбурга, заканчивал ответ Виллему ангел смерти. - Может быть, и через два. В том случае, если вас решат отвезти к лекарю, дорогу вы не перенесете.

Воцарилась гробовая тишина, кажется, даже стены подземелья перестали издавать треск и шорох. Напряжение нарастало, и первой сдалась Эльза, разрыдавшись в объятьях мужа:

- Как же это, Хорст? Почему?

- Вы знали, что так получится? - спокойно спросил Михаэль Бреверн у Малаха Га-Мавета.

- Не совсем знал.

- Предполагали, - угадал Николаус. - Этот ваш стройный и строгий анализ.

- Да, - ответил ангел. - Анализ всех вероятностей.

- Предполагали с самого начала? - уже не так спокойно поинтересовался купец.

- Нет, что вы. Трудно заранее прогнозировать что-то, касающееся перекрестка миров. Но стоило вашей схватке с колдунами начаться, участь Виллема не составляла для меня тайны.

Писарь попытался обернуть все в шутку и, приподнявшись на одном локте, улыбнулся, насколько позволяло его состояние:

- Рано списывать меня на берег. У меня еще два дня. А то и целых три.

- Неужели ничего нельзя сделать? - сокрушался нотариус, забегав вокруг ангела смерти. - Вы не можете нам помочь, я помню, но хотя бы дайте подсказку.

- Хм, - задумался Малах Га-Мавет. - Здесь мало что зависит от меня.

- Маленькую подсказку, - стал умолять Пауль со слезами на глазах и таким видом, будто вот-вот встанет на колени перед ангелом.

- Не нужно, господин Рейхенштейн, - попросил писарь, со стоном и вздохами укладываясь обратно на пол. - Не сегодня, так завтра. Вы ведь помните, в какой я пребываю ситуации. Поверьте, я давно готов к такому повороту. Не самый худший вариант.

Малах Га-Мавет поймал нотариуса, мельтешившего перед ним, развернул его, указав на стену, где тут же камень осыпался коричневой коростой, очистив некое подобие дверного проема. За ним находился пустой трактирный зал, искрившийся перламутром, будто смотрели на него через стенку рыбьего пузыря. Все предметы искажались, преломлялись, становились то крупнее, то мельче, но это определенно был трактир. Тот самый. Оттуда чуть пахло подкисшим молоком и чем-то жареным.