Райдо Витич - Гарон

— Ну и традиции, добрые такие… Ты теперь как сфинкс, да? Хитер же твой отец.

— Он мудр. Непосвященный судит его злом, а посвященный знает, он служитель, верный страж гармонии. Порядка во всех мирах. Он знает, сколько зерен нужно положить на ту или другую сторону весов, чтоб не нарушить ход времен и мира. Да, порой, приходится и жертвовать…

— Не пробовал собой?

— А что он сделал? — покосился на Яну Авилорн.

— Не знаю, — честно та сказала.

— Он пожертвовал. Ты думаешь легко ему смотреть за всем и, служа гармонии, считаться злобным стражем хаоса и ада? Семью оставить, Родину, себя забыть — служить лишь высшей цели, оберегая мир, а значит нас, любимых, любящих, семью, друзей и незнакомцев. Он отважный эльф и был всегда им. Пройдя за братом, постиг он многое, как мы, и здесь остался.

— Я бы не смогла, — призналась честно Яна. Авилорн ей нежно улыбнулся и обнял:

— У нас путь иной и место в мире.

— Быстрей бы финиш, место это самое, — хмыкнула.

— Смотри, — эльф остановился. От радуги прямо к ним стройной колонной двигались скелеты в истлевших саваннах. Яна фыркнула: ей уже не страшно было. Казались мумии всего лишь пустяком, картинкой виртуальной.

— Иллюзия.

Эльф меч свой вынул, девушка взяла второй:

— Знаешь, чего я больше всего боялась?

— Нет.

— Смерти, насекомых и за Алю. А остальное бред. Смешно.

— Тогда мечи на изготовку?

— Угу.

Приготовились встретить армию мертвецов. Они пошли, но даже не задели. Первый ряд, второй, скользил по воздуху, по эльфу, девушке, но, как мираж, не трогая не задевая. Яна смотрела, как вьется ткань истлевшая, как кости, черепа проплывают мимо, и ничего не чувствовала — пустота. Идут, ну и идут, подумаешь.

— Игра.

— Почти.

За спиною взвыло. Яна с Авилорном не успели оглянуться, как их подхватило смерчем и закружило в вихре вверх, во тьму и пыль. А после бросило на край оврага.

Девушка поднялась, отплевываясь и чертыхаясь. Удивленно уставилась на стену гуляющих в хаотичном порядке частиц, но не впереди, а за спиной, на другой стороне оврага. Там по-прежнему шла борьба, пурга кружилась, а здесь стояла тишина, разбавленная шелестом травы с которой играл ветер, журчанье ручейка по дну оврага. Поляна, дальше лес просвеченный солнцем.

— Остался Хаос позади, — рассмеялся Авилорн и растянулся на траве. — Ура!

— Все? Прошли? — не верила девушка. Оглядывалась. — А где столица-то?… Как красиво.

Она словно первый раз видела яркую зелень, волны травы, ветки деревьев, и небо голубое с барашками веселых облаков.

— Иди сюда, — позвал ее эльф, приподнявшись на локте.

— Куда? — не поняла. Да и зачем? Вокруг такая прелесть!

— Ко мне.

Яна покосилась: игривый взгляд, призывный, видна литая грудь в разрез рубахи. И весь он очень даже ничего, красавец…

Н-да, но папа подкачал.

— Причем тут мой отец? — выгнул бровь эльф.

— Подумалось. Вы оба хороши, но как картинки для души. А похожи, да. Один в один. Ну, правда, он весь черный, а ты светлый, но толк и смысл один. Между прочим, папочка твой меня соблазнял, не забыл? Испытывал… А если б я сдалась? А?! В том ты бы был виновен! — ткнула в его сторону пальцем, уличая. — Ты тоже много говоришь, а толк? Где доказательства? Болтун!

— Ты говорила — изменилась и даже в Геустиса влюблена.

— В Геустиса?! Я пошутила.

— Я так и понял, — усмехнулся эльф.

— Ты тоже, между прочим, многое мне говорил. Пересказать?

— Я пошутил. Затмение, — он улыбался. — Иди сюда, я на ушко тебе еще кое что шепну в добавок.

— На что намек? — присела рядом. Авилорн обнял ее и на траву уложил, начал целовать.

— Ты вообще, нормален? Ты что делаешь? — зрачки Яны расширились: неужели созрел?

Эльф рубашку Яны расстегнул:

— Не догадалась? — улыбнулся ей, заглядывая с нежностью глаза.

— Ага! — и хохотнула, еще не веря. Но по взгляду было видно, что в голове девушки идет бурная работа мысли. — Не хочешь ли сказать, что ад мы протопали, чтоб на краю Хаоса любовью заняться? Ну, извращенцы! Таких и свет, пожалуй, не видал! Что неформалы? Ерунда! — бухтела Яна, поспешно избавляясь от одежды, пока эльф не передумал. Авилорн так сильно рассмеялся, что вторили ему и небеса. — Ну, хватит гоготать, иди сюда! — и обняла, довольно улыбнувшись, и чувствуя лишь нежность, легкость, тихо прошептала. — А и, правда, какая разница? Ты рядом, что еще желать?

Эльф поцелуем губы ей накрыл.

Что это было, девушка не знала, она пропала, растворилась в нем. И где она, и кто — забыла.

Яна на траве лежала, смотрела в небо, не в силах и рукой пошевелить. Парень же продолжал ее ласкать, нежил в своих объятьях и никак не мог насытиться:

— Я не поняла. Мы сколько вместе? — спросила девушка, чуть отстранившись от него. В глазах было неподдельное удивление наравне с осуждением.

Авилорн перестал ее ласкать, задумался, насторожившись:

— Не знаю точно.

— Зато я посчитала: как минимум дней сорок! — ужаснулась. — Представляешь, сколько мы пропустили?! На что мы время тратили?

Эльф рассмеялся и прижал ее к себе:

— У нас немало впереди.

— Могло быть больше.

— И есть сейчас, — шепнул, целуя пальцы девушки, висок.

— Как скажешь, — хитро улыбнулась, любви своей и счастья не тая, по волосам, груди Авилорна провела: хорош! И весь ее!

— В Эльфию вернемся.

Яна замерла, вдруг вспомнив то, что впервые за весь путь забыла. Да и до этого ли было?…

— А Аля? Ее мы так и не нашли.

— А мы ее искали? Себя. Друг друга. И нашли.

— Угу? Конец пути? — улыбнулась, любуясь Авилорном. Нет, все-таки как ни смотри, ни

Авилорн, а Аполлон! По груди, животу ладонью провела.

— Мы достигли цели. Мы в раю.

— Это рай? — удивилась Яна. — Ад много больше.

— Рай мал и в этом его прелесть, — улыбнулся эльф, сильнее обнимая жену. — Рай вот он — ты и я.

— Почему я раньше этого не поняла? — прижалось крепко девушка к нему и, чувствуя лишь нежность, словно пух волной окутывающую тело, душу, соединяя двух в одно.

Она отчетливо осознала, что действительно в раю и вот он — Авилорн.

— Блаженство вместе быть. Рая мне другого и не надо. Ты, я — наш мир и мы вдвоем.

— Да, нет его прекрасней, — целуя девушку, выдохнул эльф. — По-прежнему ты хочешь, встать, идти, искать?

— О нет! Пожалуйста, не надо! — Яна рассмеялась. — Если честно, я никуда не хочу идти, тем более из рая — рук твоих, глаз — твоей любви! Вообще, вставать и что-то делать, кроме, как смотреть вокруг и слушать ветер… тебя любить. Мне от тебя уйти, что от себя сбежать. Я век бы так лежала в твоих объятьях, прямо на траве, то в небо, то в твои глаза смотрела. И если очень, очень честно, то больше ничего не надо… только ты.