Ольга Шумилова - Эхо войны.

Посланница поднимает голову и растерянно смотрит на ближайшего мага. Нет. Ничего нет. Маг кивает десятнику. Тот перехватывает меч поудобнее и делает шаг вперед. Убийца, не меняясь в лице, тоже делает шаг — скользящий, будто танцующий, — но назад, к бездне горного провала.

Кричит посланница, и воин замирает. Свиток… Если северянин упадет, свиток будет потерян навсегда. И Нитерра падет под ударами чумы, пришедшей из края беспощадных полярных ветров, а если у той хватит сил преодолеть Призрачные горы, за Нитеррой последует и Асатоль. То, что свиток удалось подготовить, даже ценой стольких жизней, было неслыханной удачей, повторения которой едва ли допустят боги… Она не могла, не могла потерять его.

Лицо убийцы все так же холодно и отрешенно. И только когда он делает еще один шаг назад, посланница замечает отблеск чехольной оплетки в широком рукаве. Замечает — и бросается вперед, к бездне, чтобы кончиками пальцев ухватить перевитый стальной цепью шнур и выдернуть свиток из чужого рукава.

Убийца падает вниз, не удержавшись на заснеженном камне, но успевает ухватиться за скальный выступ, пусть и одной рукой. Минута — и окоченевшие пальцы разожмутся под тяжестью тела, и прихваченная десятником веревка так и останется лежать в седельном мешке.

Но посланницу, едва не соскользнувшую следом, хватает поперек тела чья–то жесткая рука и рывком дергает на себя. Тяжелое сбивчивое дыхание почти касается уха, острый металл царапает горло.

«Стоять, иначе она умрет».

Маги удивленно замирают. Посланница бросает свиток самому старшему и одними губами шепчет: «Уходите». Убийца, будто по воле ветра, начинает подниматься над скалами, пока его сапоги не касаются сугробов.

Смешок над ухом. Посланница скашивает глаза и видит красные рукава, расшитые черным. И знаки Смерти, причудливой вязью бегущие по краю.

Умертвие, маг смерти.

Я проснулась от ощущения, от которого уже успела отвыкнуть — отсутствия боли. Посмотрела на мужчин, выжидательно замерших у моей кровати и подумала, что все еще сплю.

— Ну вот, я же говорил. Никуда она от вас не денется, сержант — слуги Звезды вообще живучи, — скучающим тоном констатировал комендант, развалившись в кресле у изголовья. Смерил меня неприязненным взглядом: — Вы умеете переполошить всех и вся, Морровер.

Я отметила, что слышу обоими ушами, хотя и не слишком хорошо. Вгляделась в его хмурое лицо, на котором даже в полумраке были видны тонкие ниточки шрамов. Соврал про «не намного более заметные, чем ваши». Но, Звезда моя… Все действительно зажило за месяц.

— Понятия не имела, что из–за меня вообще кто–нибудь переполошится… Кроме Точе, разве что, — удивленно и вполне искренне проговорила я, переводя взгляд с одного лица, уличенного в хорошем ко мне отношении, на другое. Маэст широко ухмыльнулся, кивнул и, прогудев: «Ну, раз тебя откачали, пойду я, нашим скажу», вышел. Сержант только подмигнул: «Всем бы такую живучесть, Морровер», и сбежал вслед за своим подчиненным. Бэйсеррон без особого успеха сделал вид, что его здесь нет.

— Фарр счетовод, — губы сами собой растянулись в улыбке, — я же говорила, что вернусь. Даже призраком.

— А я говорил, что быть живой вам идет больше, — Бес улыбнулся в ответ. В янтарных глазах вспыхнули теплые огоньки. — И вы действительно всех нас переполошили.

Комендант фыркнул, неслышно поднялся с кресла и вышел, оставляя нас одних. Счетовод присел на подлокотник, скрестил руки на груди:

— Ну, как вы?

Я прислушалась к ощущениям.

— По сравнению с тем, что было — потрясающе. А… где Ремо? И…

— Убедился, что вы выживете, и вместе с помощником отправился выхаживать брата и всех тех увечных, которых вы привезли… — он посмотрел на меня со странным выражением лица. — Он в коме, если вы это хотели спросить. Уж не знаю, что с Точе делали, вам это известно лучше, — выглядит он неважно, но на тот свет пока не собирается.

— Ясно… Сообщение администрации планеты отослали?

— Пытаются. Зима близко, сами знаете, атмосфера в межсезонье нестабильна, а у нас все же не городской коммуникационный центр, аппаратура не та. В крайнем случае, передадим через псионов по сверхдальней связи сразу руководству системы, минуя планетарное. Но, все же, какой кошмар… — он посмотрел в окно. — Я думал, что успею…

— А я думала, что они останутся там, — сказала я, с удивлением понимая, что он чувствует себя если не виноватым во всей этой резне, то все же… ответственным за то, что все вышло настолько скверно. — Хотя, зная то, что сейчас, я вообще не понимаю, как мы выбрались с Корки живыми, — я помолчала. — Как… идут дела?

— Здесь стало очень пусто, фарра, — счетовод все так же смотрел в окно. Помедлил и перевел взгляд на меня. — У нас осталось очень мало солдат, и если…

— …Если они придут за нами… До того, как прибудут войска, — я прикрыла глаза. — У нас не было выхода. Извините.

— Я знаю… Я говорил с этим вашим штабным майором. И уж кому–кому, а вам извиняться не за что.

Ты. Виновна.

Я вздрогнула и потерла виски.

— Что же до остального… Все в порядке. И труп, — помните труп, который вы так настойчиво поручали моему вниманию? — начет него у доктора Точе тоже появились некоторые идеи. Правда, думаю, будет лучше, если он выскажет их вам сам. А в целом…

— А он?… — перебила я, показав глазами на дверь. Бэйсеррон нахмурился и опустил глаза, машинально оглаживая бородку. Медленно проговорил:

— Кроме вас, я не знаю ни одного служителя Смерти, думаю, он тоже. Мне кажется… ему все же легче, когда вы есть. Именно поэтому. И я прошу вас… — он замолчал.

— Я буду пытаться… Хотя вы же знаете, что он будет упрямо тянуться к Бездне. Но… В конце концов, я снова ему обязана. Так ведь?… — я показала на свою голову.

— Да. Ни у кого больше не хватило сил перебороть клиническую смерть. У медицинской аппаратуры — тем более, — счетовод встал. — Отдыхайте, не думаю, что вам сейчас полезно вести длительные беседы.

Он коротко поклонился и вышел.

А я осталась наедине с мыслями, и мысли эти были попросту страшны. Вернувшаяся ясность сознания вернула и способность делать выводы.

Выводы… Теперь я знала причину, по которой город пал за неделю, хотя до этого т'хоры, не показываясь, жили в нем не меньше месяца. Теперь я знала, что Корпуса не было в городе, не было и моего мужа. Никогда.

Я не разговаривала с Роем пятнадцать лет, и не услышу его еще столько же. Он где–то там, на «Полюсе», головной базе Корпуса, и не покидал ее с начала войны.

«Как», боюсь, уже не имеет особого значения. Важно то, что мы получили в итоге. Кое–какую информацию он вытянул из меня еще на Корке, где добыл остальную — тоже хотелось бы узнать. А потом все было очень, очень просто. Не погибни из–за этого целый город, я бы поаплодировала изяществу, с которым из меня была вытряхнута информация. Да, не с первого раза, и на встречу я не пришла, любезно предупредив, что иду в рейд, так что ни получить сведений, ни сделать из меня управляемую куклу не вышло… Их вожак не побоялся прийти на базу и при этом почти ничем себя не выдал, чтобы проверить, жива ли я и что помню. И когда узнал, что зачистка не за горами, отдал очень логичный приказ…