Ника Алова - Братья

— И нет никакого способо помочь?

Криан покачал головой. Только сейчас Тэйнен заметила, какой глубокой стала теперь почти незаметная прежде складка между его бровей. И, вдобавок к этому, в памяти всплыли слова дедушки о том, что Криан сделается главой клана, и после этого сможет стать претендентом на пост Великого Магистра. Ведь Великого выбирают из числа членов Совета, в который входят только главы кланов.

Стало быть, весь их план будет иметь смысл не прежде, чем Дирк Вэллейн умрет, освободив дорогу своему сыну. А день выборов Великого неуклонно приближался, и очень многих, наверняка, интересовал вопрос, доживет ли до него нынешний глава Вэллейнов.

Окончательно запутавшись в собственных эмоциях, Тэйнен сообразила, что в какой-то мере влезла сейчас в шкуру Криана. С одной стороны, им было столько всего сделано ради победы, и столько всего было поставлено на карту, а с другой стороны была жизнь его отца. И чем-то из этого придется пожертвовать.

По глазам мужчины она видела, что он успел уже не раз и не два подумать об этом выборе и даже, кажется, принял окончательное решение. Учитывая обстоятельства, едва ли можно было сказать, что он поставил на удачу, но, по сути, так оно и было. Хотя, скорее Криан поставил просто на судьбу.

— Эта агония тянется уже слишком много лет, — устало прошептал отец. — У меня нет больше сил.

— Я не могу, — покачал головой Криан.

— Она может завершиться завтра, а может тянуться еще долгие месяцы. И все это время я буду оставаться главой клана. Ты многое сделал, чтобы не позволить Райдону добраться до власти. Неужели же ты отступишься сейчас, за шаг до победы?

— Я не отступлюсь. Но я не Райдон, и я не готов ради власти на все.

— Разве же ради власти?

Дирк Вэллейн, побледнев от сделанного усилия, приподнялся на локтях, приблизив свое лицо к лицу сына, и выдохнул:

— Ведь ты же сам говорил, что дело не во власти, а в том, что у всех нас остался один единственный шанс на спасение. Подумай, что важнее: я или этот шанс.

— Это несравнимые вещи, — глухо сказал Криан.

— Но тебе придется их сравнить.

— Нет.

— Я прошу тебя, — с нажимом проговорил Дирк, вновь откидываясь на подушки. — Я прошу тебя оказать мне эту услугу. Нет, даже не услугу. Милость.

— Не говори так.

Криан резко встал, и отошел к окну, уставясь на низко нависшие над горами плотные тучи, сулившие снегопад. Вечер выдался мрачным, и все происходящее сейчас было ему под стать.

— Я говорю так, как есть, — бросил ему в спину отец. — Или ты, может быть, считаешь, что мне хочется влачить вот такое существование? Ведь я прошу тебя лишь о небольшой помощи.

— Но кем я стану, оказав ее тебе? — не оборачиваясь, спросил Криан.

— Ты останешься тем, кем и был всегда.

— Едва ли.

— Сын, не отказывай мне.

Криан продолжал молча смотреть в окно. Раздутые серые мешки тяжелых туч все-таки полопались, принявшись посыпать землю крупными хлопьями первого снега. Природа окончательно сделала свой выбор в пользу зимы. Все шло обычным, многие века неизменным порядком. Все было так, как и должно было быть.

Ладонь, сжимавшая в кармане маленький флакончик из темного стекла, вспотела. Он хранил его давно, уже почти два десятка лет. Хранил совсем на другой случай. И никогда даже не предполагал, что может получиться так, как сейчас.

Гладкое, прохладное стекло жгло кожу, словно пригоршня докрасна раскаленных углей. Впрочем, нет, не точно так. Ему, магу огня, было бы нетрудно подержать в ладони настоящие угли, продолжая при этом безмятежно улыбаться. Но сейчас его обжигал совсем другой огонь, сквозь немеющие пальцы, сквозь кости руки достигая сердца.

Ровари говорил о том, что каждому однажды приходится сделать подобный выбор. Наверняка он был прав. Детали могут отличаться, но суть остается неизменной — каждый должен однажды пожертвовать чем-то очень важным ради чего-то еще более важного. И все вроде бы просто, только и требуется определить, что важнее. Но эта простота иллюзорна, она существует ровно до тех пор, пока не придется в самом деле выбирать.

— Чего же ты молчишь? — прошептал отец.

— А что я должен сказать?

— Я всегда знал, — вдруг проговорил Дирк, не обратив внимания на риторический вопрос сына, — Что ты, в отличие от меня, способен добиваться своего. Ты умеешь принимать решения. Я давно знал о том, что однажды ты станешь великим лидером, который изменит этот мир. Разве это не то, ради чего я жил?

— Отец…

— Разве это не главное, чего я сумел добиться в этой жизни? — продолжил отец, переведя дыхание. — Я не так уж много сумел сделать, сын. Сказать по правде, ничего не сумел. Всю свою жизнь я чем-то довольствовался. И неужели ты думаешь, что я позволю тебе встать на этот же путь? Позволю тебе обходиться малым вместо того, чтобы получить то, чего ты действительно заслуживаешь? Однажды мой отец встал у меня на пути, и я отступил. С тех пор я продолжал отступать всю свою жизнь. Поверь, тебе не следует поступать так же.

— Что сделал твой отец? — не удержался от вопроса Криан, не заставший деда в живых.

Отец не без труда отдышался после своей длинной, эмоциональной речи, слизнул показавшуюся на губах кровь, и усмехнулся:

— Он публично оскорбил моего лучшего друга, и весь его клан. Я пришел к нему, чтобы заставить его принести извинения, но он поднял меня на смех. И я, вместо того, чтобы настоять на своем, просто ушел. С тех пор я всегда просто уходил. Но я очень надеюсь, что ты сегодня поступишь иначе.

Пальцы Криана невольно погладили ставшее уже совсем теплым стекло. Никто не узнает. Он не станет заложником хитрости Ровари или кого-то еще. Райдон здорово удивится, что такая история прошла мимо него. Все удивятся. И все решат, что все это его, Криана, рук дело, хотя и не найдут никаких тому доказательств.

Что ж, дурная слава лучше, чем совсем никакой. То, что о нас говорят, будь то правда или просто слухи, создает нашу репутацию. И Криану пришлось бы покривить душой, вздумай он утверждать, что разговоры о том, на что он пошел ради власти, не пойдут ему на пользу. Но слушать разговоры, и в самом деле сделать нечто подобное — далеко не одно и то же.

— Отдай мне то, что ты держишь в кармане, — неожиданно твердо произнес отец.

— С чего ты взял, что у меня в кармане что-то есть?

Дирк Вэллейн глухо рассмеялся.

— Я не могу проникнуть в твое сознание, — ответил он. — Но у меня есть глаза, и я давно заметил, что ты то и дело опускаешь руку в карман. Не так уж трудно догадаться, что у тебя там.

— Ты просишь о невозможном. О недопустимом, — выдохнул Криан, рывком выдергивая руку из кармана.