Андрей Петерсон - Перстень некроманта

На плечи некромансера поверх плаща, перетянутого потрескавшимся кожаным поясом, была надета стальная, также обильно украшенная толстыми шипами айлетта.[13] Надежно защищая плечи и шею, она двумя острыми клиньями спадала на грудь, закрывая ее до половины. По всему видно было, что служила она своему владельцу давно и хорошо, потому как вся она была покрыта сетью трещин, зазубрин и весьма внушительных вмятин. Часть камней, украшавших ее, — а, похоже, это были настоящие и очень крупные рубины, — была отколота и давно утеряна.

Руки бывшего некромансера защищали внушительного вида латные перчатки, заканчивающиеся длинными когтями с острыми, как бритвы, лезвиями поверх пальцев. Подавать руку владельцу такого очень функционального, но давно уже вышедшего из моды аксессуара совершенно не хотелось.

В одной руке некромансер держал небольшого размера кинжал, загнутый серпом, а в другой — короткую плеть с пятью хвостами. На концах заплетенных в косички кожаных ремешков висели тяжелые зазубренные металлические крюки. На вид достаточно острые и неприятные. Ко всему прочему, по всей длине полуардовых хвостов плети периодически пробегали маленькие фиолетовые молнии, рассыпая во все стороны мелкие шипящие искры. И ничего хорошего такая штуковина в руках этого незнакомца не самой приятной наружности не сулила.

Кинжал-серп ничего магического на первый взгляд не казал, но явно употреблялся его владельцем по разным подходящим случаям не раз и не два. Этот мелко зазубренный серп, словно специально предназначенный для того, чтобы собирать обильный урожай чужих жизней, служил замечательным завершающим штрихом к портрету этой, безо всякого сомнения, выдающейся личности.

Второй некромансер, стоявший чуть поодаль, почти ничем не отличался от первого. Если только в каких-то не самых значительных деталях. Единственное — вместо искрящейся плети он в правой руке держал сложенный посох. Посох этот один в один походил на тот, который сейчас сжимала Осси, разве что череп на нем был не человеческий, а больше походил на лошадиный. Во всем же остальном они были как братья-близнецы.

Второго некромансера Тям игнорировал напрочь и будто не замечал вовсе, изо всех сил таща леди Кай к тому, который с плеткой. А тот, в свою очередь, просто сверлил Осси своим единственным, налитым кровью глазом, переводя взгляд с лица девушки на жезл в ее руке и обратно.

«Кажется, я начала понимать…» — протянула Хода.

— Кажется, я тоже, — прошептала Осси Кай.

По всему, некромансер, к которому, выбиваясь из последних сил, подтаскивал Тям свою подругу, был знаком ему давно, и звали его Ревалл Линн.

Слишком много совпадений было в пользу этой гипотезы. Включая сюда и хмурые взгляды, которые бросал этот красавец на жезл, который Осси уже привыкла считать своим, и совершенно необъяснимую тягу Тяма к этой нежити. Гипотеза эта на первый взгляд казалась совершенно фантастической и невероятной, но при более внимательном рассмотрении и после некоторых раздумий — возможной и вполне даже реальной.

Осси остановилась, не дойдя до некромансера десяток шагов.

Тям, сообразивший, видимо, что сокращать эту дистанцию девушка уже не собирается, отпустил руку, за которую цеплялся все это время, и прошел немного вперед. Прошел и замер эдаким пограничным столбиком абрикосового цвета, заняв позицию ровно посередине между двумя высокими сторонами.

Осси не двигалась. Некромансер — тоже. Только сверлил ее своим тяжелым взглядом, ничего хорошего не сулящим и никаких приятных чудес не обещающим. При этом на бывший свой жезл он больше не глядел вовсе, видимо, потеряв к нему всякий интерес. Зато на Осси смотрел пристально и не моргая.

Леди Кай к этому времени уже рассмотрела разупокоенного внимательно и полностью и теперь начинала потихонечку недоумевать: зачем же ее сюда притащили, коль скоро все равно ничего не происходит. А начинать разговор первой ей не хотелось.

Как-то не с руки ей это было, да и не по этикету, который, раз не нами придуман, то и не нам нарушать. А потому она принялась рассматривать некромансера по третьему разу, начиная уже потихонечку терять терпение и все больше подумывая о том, чтобы повернуться и отправиться восвояси, а затем метнуть оттуда припасенный кристалл…

И вдруг она поняла, что диалог с разупокоенным давно уже ведется.

И ведет его Хода.

Трудно сказать, откуда вдруг снизошло на нее это знание. Просто вдруг поняла, и все. Почувствовала. Хотя почувствовать Стража трудновато и почти невозможно.

Тем не менее переговоры шли, причем полным ходом. Это Осси знала теперь наверняка, и сомнений в этом не было никаких. Трудно сказать, почему мертвый некромансер выбрал для разговора Стража, а не обратился напрямую к Осси. Но, наверное, были на то свои причины, и теперь ей оставалось только ждать, пока Хода не соблаговолит прерваться и сообщить ей, о чем, собственно, речь.

Словно почувствовав ее нетерпение, Хода приостановила свой неслышный разговор и начала быстрый, сжатый доклад:

«Это действительно Ревалл Линн, так что мы с тобой не ошиблись. Появился он тут сравнительно недавно, сменив какого-то другого, который был развоплощен. Что там случилось — не знаю… Он в подробности особо не вдавался. Да и вообще тип довольно мрачный и не особо, знаешь ли, приятный… Теперь что касается тебя… Собственно, договариваться нам не о чем — Тям обо всем уже договорился. Так что нас просто информируют».

— И о чем же нас информируют?

«Ну, похоже, складывается все нормально. В нашу, так сказать, пользу… Слезу он тебе отдаст. Не должен бы, но отдаст — Тям ее тебе выторговал…»

— Тям?

— Тям, Тям. От него тут, похоже, вообще много чего зависит… Не перебивай меня. И так сбиваюсь все время… В общем, Слезу можешь забирать — они мешать не будут. И выпустят потом беспрепятственно. Он так и сказал: “беспрепятственно”…»

Осси посмотрела на Линна, затем перевела взгляд на второго некромансера. Потом — на Тяма.

Ревалл Линн стоял все в той же позе и из-под надвинутого почти на глаза шипастого шлема сверлил леди Кай своим фирменным тяжелым взглядом. Не было в этом взгляде ни любви к ближнему, ни понимания, ни сочувствия. Была одна только ненависть ко всему живому и плохо скрытое сожаление о том, что приходится отпускать законную добычу вот так вот — запросто. По всему видно было, что отпускать некромансер не привык. Или отвык уже, что дела, в сущности, не меняло.

Второй некромансер, не принимавший никакого участия в переговорах, на Осси внимания не обращал, будто ее и не было, а просто стоял себе в стороночке и поигрывал от нечего делать своим жезлом. Многозначительно так поигрывал. И сразу почему-то становилось ясно, что игра эта в любой миг может перейти в другую, значительно более интересную.