Дэвид Эддингс - Владычица магии

– Уберите от меня эту обезьяну, – приказал Грелдик. Один из матросов почти небрежно оглушил найсанца дубиной по голове и взял кошелёк.

– Три серебряные монеты, – презрительно пробормотал он, – остальное – медь.

И, повернувшись, ударил бесчувственного человека ногой в живот.

Они быстро, по одному, перебежали по сходням на борт, пока Бэйрек и Мендореллен мечами сдерживали рвущуюся вперёд толпу.

– Руби канаты! – завопил Грелдик, когда все оказались на корабле.

Матросы немедленно выполнили приказ, что вызвало вопли разочарования найсанцев, столпившихся у самой кромки воды. Медленные грязные волны потихоньку относили судно вниз по течению, отчаянные крики постепенно становились всё глуше.

– Гарион, – сказала тётя Пол, – почему бы тебе не спуститься вниз и надеть что-нибудь поприличнее? И смой с лица эти омерзительные румяна! А потом возвращайся, мне нужно поговорить с тобой.

Гарион, совсем позабывший о своём скудном костюме, слегка покраснел и поспешил скрыться с глаз.

Когда он, одетый в тунику и трико, вновь поднялся наверх, небо значительно посветлело, но серый пепел по-прежнему реял в воздухе, затруднял видимость и покрывал всё слоем мелкой серой муки. Отойдя вниз по реке на некоторое расстояние, Грелдик приказал вновь бросить якорь. Судно лениво закачалось в густой от грязи воде.

– Сюда, Гарион, – позвала тётя Пол, стоявшая на носу.

Гарион сделал несколько нерешительных шагов, всё ещё не в силах избавиться от воспоминаний о том, что произошло во дворце.

– Садись, дорогой, – велела она. – Мне нужно кое о чём потолковать с тобой.

– Хорошо, тётя, – кивнул он, опускаясь на скамейку.

– Гарион, – начала она, поворачиваясь к юноше. – Ничего не произошло, пока ты был во дворце Солмиссры?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – резковато ответила тётя Пол. – Не стоит смущать нас обоих, заставляя меня задавать более определённые вопросы, как ты считаешь?

– Ах, это? – залился краской Гарион. – Нет. Ничего подобного не случилось.

Однако перед глазами проплыл чувственный образ перезрелой красавицы королевы, и юноша почувствовал лёгкое сожаление.

– Прекрасно! Единственное, чего я боялась! Ты пока не можешь позволить себе подобные глупости, это будет иметь нежелательное воздействие на твою и без того нелёгкую жизнь.

– Боюсь, я тебя не понимаю, – пожал плечами Гарион.

– Ты обладаешь особой силой. И если позволишь вовлечь себя в легкомысленную интрижку до того, как повзрослеешь, результаты могут быть поистине непредсказуемыми. Лучше пока не лезть в столь опасные игры!

– Может, было бы гораздо лучше, случись что-нибудь там, у Солмиссры, – выпалил Гарион, – тогда я потерял бы эту проклятую силу и не смог бы никому причинить вреда!

– Сомневаюсь, – покачала головой тётя Пол. – Могущество твоё слишком велико и вряд ли бы пропало сразу. Помнишь, о чём мы говорили перед тем, как покинуть Толнедру? О необходимости учиться управлять собой?

– Не нуждаюсь я ни в чьих наставлениях, – угрюмо огрызнулся Гарион.

– Ошибаешься! И чем скорее решишься выслушать меня, тем лучше. Могущество твоё невероятно – никогда раньше не видела ничего подобного, и даже временами не совсем понимаю, как тебе удаётся всё то, что ты делаешь. Ты должен, именно должен немедленно начать обучение, пока не случилось несчастья. Ты совершенно не можешь держать себя в руках, Гарион, и, если искренне считаешь, что нельзя причинять вреда людям, сам должен просить меня немедленно начать занятия.

Необходимо понимать, что ты делаешь!

– Не желаю быть чародеем, – отбивался Гарион. – Единственное, чего я хочу, – избавиться от всего этого. Можешь помочь мне?

– Нет, – покачала головой тётя Пол, – и даже если бы могла, отказалась бы.

Могущество нельзя отвергнуть по желанию, мой Гарион. Оно – часть тебя.

– Значит, я стану чудовищем? – горько вздохнул Гарион. – И буду бродить по свету, сжигая заживо людей или превращая их в жаб и змей? И когда-нибудь, возможно, настолько привыкну к этому, что и внимание обращать перестану! Получу вечную жизнь, как ты и дедушка, но перестану быть человеком. В таком случае, тётя Пол, я предпочитаю умереть.

– НЕ МОЖЕШЬ ЛИ ТЫ УБЕДИТЬ ЕГО?

Голос тёти Пол в мозгу Гариона обращался к тому, другому, существу, постоянно присутствующему в теле и душе юноши.

– ТОЛЬКО НЕ ТЕПЕРЬ, ПОЛГАРА, – ответил бесстрастный голос. – СЛИШКОМ ОН СЕЙЧАС ЖАЛЕЕТ СЕБЯ И НИ О ЧЁМ БОЛЬШЕ ДУМАТЬ НЕ В СОСТОЯНИИ.

– НО ВЕДЬ ДОЛЖЕН ЖЕ ОН НАУЧИТЬСЯ ВЛАДЕТЬ СОБОЙ!

– ПОСТАРАЮСЬ УДЕРЖАТЬ ЕГО ОТ НЕПОПРАВИМЫХ ОШИБОК, – пообещал голос. – ВРЯД ЛИ ЧТО-ТО МОЖНО ПРЕДПРИНЯТЬ ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ БЕЛГАРАТА ГАРИОН СЕЙЧАС В СМЯТЕНИИ, И НАМ НЕЛЬЗЯ ВМЕШИВАТЬСЯ, ПОКА ОН НЕ РЕШИТ САМ, ЧТО ДЕЛАТЬ.

– НЕ МОГУ ВИДЕТЬ, КАК ОН СТРАДАЕТ.

– У ТЕБЯ СЛИШКОМ НЕЖНОЕ СЕРДЦЕ, ПОЛГАРА! НЕ ВОЛНУЙСЯ, ОН МАЛЬЧИК КРЕПКИЙ, НЕМНОГО СТРАДАНИЙ НЕ ПОВРЕДИТ!

– Перестаньте переговариваться, словно меня здесь нет! – не выдержал наконец Гарион. – Мистрис Пол! – вмешался появившийся на палубе Дерник. – Идите сюда поскорее. Бэйрек хочет убить себя!

– Что? Что он хочет?

– Бормочет что-то о проклятии, – пояснил Дерник, – и угрожает пронзить себя мечом.

– Идиот несчастный! Где он?

– На корме. Вытащил меч и никого не подпускает.

– Быстро за мной! – бросила на ходу тётя Пол, устремляясь на корму. По пятам следовали Дерник и Гарион.

– Всех нас охватывает безумие во время сражения, – убеждал Мендореллен, пытаясь уговорить рыжебородогo великана. – Гордиться тут особенно нечем, но и впадать в такое отчаяние тоже не стоит!

Бэйрек не ответил. Он стоял на корме, почти у самого края, с белыми от ужаса глазами; огромный меч описывал медленную зловещую дугу, не подпуская близко ни одного человека.

Тётя Пол протиснулась через толпу матросов и бесстрашно направилась к Бэйреку.

– Не пытайся помешать мне, Полгара, – предостерёг он.

Но тётя Пол невозмутимо подошла ближе и коснулась кончиком пальца острия меча.

– Почему бы не попросить Дерника получше наточить лезвие? Подумай только, как легко меч вонзится между твоих рёбер, когда вздумаешь упасть на него!

Бэйрек испуганно встрепенулся.

– Надеюсь, ты оставил все необходимые распоряжения? – осведомилась она.

– Какие ещё распоряжения?

– Мы не знаем, что делать с твоим телом. В самом деле, Бэйрек, я думала, ты лучше воспитан! Порядочный человек не обременяет друзей подобными вещами!