Сергей Раткевич - Вирдисская паутина

Я проиграл слишком быстро! – недовольно заметил амулет зла.

– Но… тебе понравилось? – осторожно поинтересовался Феррен.

Да. И я настаиваю на повторении!

Феррен вздохнул.

– Ладно. Первый раз не считается, – покорно промолвил он.

Играем! – воскликнул амулет зла.

Вторая игра оказалась куда трудней первой.

– Я все-таки выиграл, – с облегчением заметил принц, кроя карты противника своими козырями.

Играем дальше! – последовал нетерпеливый ответ.

– Эй, так нечестно! – возмутился Феррен.

Честно! Я ставлю золото, а ты моих выигранных слуг! Продолжаем!

Феррен вздохнул и взял карты еще раз.

– Я играю только на половину слуг, а ты только на половину своего золота, идет? – поинтересовался он.

Играем!

Истукан выбросил очередную карту. Феррен ответил.

И проиграл.

Мимо него протопали несколько истуканов с бочками пива. Выдрав из бочек затычки, они выплеснули пиво на амулет зла. Поверхность каменного колеса вскипела и задымилась.

Игра – это нечто! – сообщил амулет. – И так подходит к пиву!

– Может, уже достаточно? – осторожно поинтересовался Феррен.

Что значит – достаточно? – возмутился амулет. – Играем!

Феррен вздохнул и взял карты.

«А ведь совсем недавно я был точно таким же дураком, как этот амулет, – подумалось ему. – Так амулету хоть простительно – у него головы нет. Но у меня-то ведь была!»

На сей раз амулет действовал невероятно осторожно, но удача была на стороне принца. Он отыграл истуканов обратно. Бросив последнюю карту и поглядев на то, как на амулет выплескивают очередную порцию пива, он уже знал, что сейчас услышит.

Играем! – объявил амулет.

– Играем, – покорно вздохнул принц.

«Интересно, он угомонится, когда я свалюсь от изнеможения, или заиграет меня до смерти и примется за остальных?»

Амулет выиграл, потом вновь проиграл. Опять выиграл… наконец, когда Феррену уже казалось, что они так и будут играть до скончания века, амулет объявил, что разобрался в игре и предлагает на сей раз сыграть всерьез.

Ставлю еще сотню слуг, а ты поставь свой браслет.

– Именно браслет?

Он мне нужен.

– А ты уверен, что выиграешь?

Я выиграю.

– Что ж, слово хозяина дома – закон для гостя, – развел руками Феррен.

«Боги, как же я устал! А ведь когда-то подобное времяпрепровождение казалось мне развлечением…»

Он вновь взял карты.

И проиграл.

Вот, – довольно объявил амулет зла. – Теперь я и впрямь понял, как это делается.

– А почему ты хотел выиграть именно мой браслет?

Потому что он такой же, как я. Только меньше.

– И ты… это… воспылал к нему симпатией? – спросил Феррен.

Мне нужен кто-то, с кем я буду играть, когда отпущу вас.

– А… твои слуги?

Мои слуги – мои руки. Ты пробовал когда-нибудь играть сам против себя? Левая рука против правой?

Феррен тихо присвистнул.

«А что, если б у меня не было этого браслета?»

Пора уделить время другим слугам твоего хозяина мудреца, – промолвил амулет зла.

Шенкит стиснул зубы и шагнул вперед.

Феррен отошел в сторону и сел на пол. Кажется, главное сражение он умудрился выиграть. Как-то. Каким-то чудом. Если остальные не напортят… Шенкит уж точно не напортит.

Только теперь Феррен почувствовал, как же чудовищно он устал. Как ломит все тело. До судорог ломит.

Это невкусно, – вдруг услышал он голос амулета.

«Ну, надо же… Шенкит ошибся!» – поразился Феррен.

Маг вновь начал что-то говорить, и Феррен опять расслабился.

Скоро они уйдут отсюда. Уйдут со всеми, за кем пришли. Амулет на радостях согласился их отпустить. А еще с ними отправятся две сотни каменных истуканов.

«Моя армия!» – подумал Феррен горделиво.

«А этот амулет вовсе не такой скверный, каким пытается казаться. Если он и дальше будет предпочитать пиво, с ним вполне подружиться можно. Пусть себе живет под Ирлассеном и поставляет каменных истуканов в качестве рабочей силы. Воевать такими против людей и эльфов – мерзость, а как работники они неоценимы. Он нам – истуканов, а мы ему – пиво, вино, жаркое, карты… почему нет? Я даже время от времени буду спускаться сыграть с ним партию-другую…»

Это отвратительно! – гневно прогремел голос амулета. – Я поверить не могу, что ты тоже принадлежишь к слугам мудреца!

Феррен испуганно вздрогнул и вскочил.

– Шенкит, молчи! – прошипел он.

– Ты прости его, – заговорил он, выскакивая вперед и загораживая мага собой. – Это самый тупой из слуг мудреца. Вот просто полный идиот!

Зачем же мудрец послал его ко мне? – с недоумением поинтересовался амулет зла. – Неужто он пожелал оскорбить меня?

– Он послал его просто для охраны. Чтоб какие-нибудь злодеи не обидели нас по дороге. Этот человек – маг, – быстро пояснил Феррен. – Очень хороший маг, хоть и тупой. Не гневайся на него. Я б нипочем не дал ему говорить, но уж очень утомился, играя с тобой. Все ж таки я всего лишь человек, да еще и слуга… мои силы – ничто по сравнению с твоими. Прости. Недосмотрел.

В твоем проступке нет злого умысла, – откликнулся амулет. – Здесь нечего прощать. Я бы охотно уничтожил этого человека, но раз он нужен тебе для охраны…

– Еще как нужен! – горячо заверил его Феррен.

Ты кажешься самым умным среди прочих посланных мне мудрецом, скажи, есть ли еще кто-то, кто и впрямь мог бы сообщить мне нечто ценное?

Феррен так никогда и не узнал: услышал ли он возмущенный выдох Шенкита на самом деле или это ему только почудилось?

– Я и есть самый умный, – гордо объявил Феррен. – Но, возможно, тебя заинтересует игра в кости?

Возможно, – отозвался амулет. – Чтобы узнать, нужно попробовать.

«А если тебе не понравится, ты разгневаешься и нам придется плохо, да?»

«Но нужно дать слово еще кому-то. Обязательно нужно! Иначе непонятно, зачем я вообще их всех с собой привел. Амулет может догадаться, что мы вовсе не направлялись сюда «в качестве слуг мудреца», чтоб позаботиться о его правильном питании, а намеревались попросту украсть всех, кого он наловил».

«Интересно, что он делает с теми, кто покушается на его добычу?»

«Вряд ли что-то приятное. Даже если учесть, что добыча ему уже вроде как и не нужна!»

«Какой же молодец этот самый «мудрец»! Так задурить амулету то, что у него вместо головы! Так запудрить ему то, что у него вместо мозгов! Если б не он, наша попытка провалилась бы. У нас не было бы никакой надежды».