Дмитрий Казаков - Маг без магии

– Да, но лучше бы я был ранен, но добыл коня!

Слабый стон заставил его обернуться. Один из тех, кто недавно сражался в небесах, оказался жив. Скорее всего, тот, что был повержен первым; за смертоносность своих ударов Харальд ручался.

– Рана не так опасна, – сказала Йофрид, опускаясь на корточки около раненого. – Нужно только сделать перевязку…

– Зачем он нам? – спросил Младший. – Сам-то он летать не умеет.

– Зато знает все о жизни здесь! – отрезал Харальд. – Быстро к нашим вещам – там есть чистая тряпица.

Ослушаться отца Младший не посмел. Ушел, а Харальд получил возможность рассмотреть тех, с кем только что воевал.

Они были невысоки, на полголовы ниже Йофрид, а телосложением не отличались от людей. Кожа на ладонях и открытой части шеи была покрыта коротким и мягким на вид светлым мехом. Такой же мех, только более длинный, рос на голове. Но более всего поражали глаза – они тянулись от носа почти до самого виска, и это придавало лицам хищное коварное выражение. Раненый на мгновение поднял веки, и стало видно, что глаза у него ярко-фиолетовые.

В огромных глазах отразилось недоумение, изо рта вырвался поток бессвязных восклицаний. Но на большее сил не хватило, и уроженец мира ветров вновь потерял сознание.

Йофрид занималась раненым, и чтобы ей не мешать, Харальд оттащил в сторону трупы и принялся изучать местное оружие. Надо же знать, с чем придется иметь дело.

Наконечники копий и короткие клинки, которые сверкали, точно стальные, были сделаны из необычайно твердой серой древесины, которая, судя по шероховатым следам на лезвиях, даже поддавалась заточке.

Кроме того, у каждого из воинов, что очень удивило Харальда, на поясе висела ременная петля пращи, а у седла на умирающем коне он нашел мешочек с глиняными шариками для метания.

Окончательно раненый очнулся через два дня. На этот раз он взирал на спасителей без прежнего ужаса, но выражение лица трудно было угадать, слишком уж нечеловеческими были его черты.

Приподнявшись, он отвесил короткий поклон и разразился длинной речью. Йофрид слушала, пытаясь понять, а в глубине мозга, к своему удивлению, ощущала какое-то движение. Точно рассудок перестраивался, отращивая новый орган.

В тот раз она ничего не разобрала, как и ее спутники. Но не очень удивилась, когда на следующее утро все, произнесенное чужаком с фиолетовыми глазами, оказалось понятным.

Приспособленный к ритму своего мира, спал он дольше, чем путешественники.

– Что за странные существа, – пробормотал он, поднимаясь утром. – Откуда только взялись?

– Мы не существа, – небрежно ответил ему Харальд, который сидел у костра и водил точильным бруском по лезвию меча. – Мы люди.

Раненый замер, как показалось, даже перестав дышать. Харальд продолжал точить меч, и равномерный вжикающий звук разносился между деревьев.

– Ты знаешь наш язык? – наконец обрел фиолетовоглазый дар речи. – И вчера притворялся?

– Нет, – покачал головой Харальд, с недовольной миной разглядывая результаты собственной работы. – Язык мы знаем теперь все трое, но выучили его за сегодняшнюю ночь. Не веришь?

На лице раненого отразилось величайшее сомнение.

– Должно быть, вы Многоликие с какого-то далекого тверда, – сказал он неуверенно. – Где и язык другой, и внешность…

– Кто-кто? – заинтересовался подошедший Младший.

– Многоликие, – ответил сыну Харальд. – Кстати, кто это такие и что такое тверд?

Раненый выпучил глаза, хотя казалось, что это невозможно.

– Как так? Что? – забормотал он. – Вы не знаете? Невероятно… Откуда же вы?

– Ответь сначала ты.

Харальд отложил клинок и суровым взглядом уставился в лицо раненому.

– Тверд – это то, на чем мы сейчас находимся, покоящийся ни на чем обломок мыслей Творца.

– Ага, остров суши среди воздуха, – кивнул Младший.

– А Многоликие – те, кто знает многое, не ведомое обычным людям, кто способен менять свою плоть и может летать на собственных крыльях.

Человек с фиолетовыми глазами замолчал, растерянно хлопая ресницами.

Йофрид тут же вспомнила сны, которые мучили ее тут каждую ночь. В них у нее вместо рук были крылья, а просыпаясь, она чувствовала боль в костях и мышцах и никак не могла понять, в чем дело.

– Маги, выходит. – Харальд бросил взгляд на Йофрид, затем перевел его на раненого. – Как тебя зовут?

– Аси Рон-Блан-Де-Сид! – гордо заявил тот.

– Так вот, Аси. – Имя Харальд несколько сократил, надеясь, что собеседник не обидится. – Мы пришли сюда из таких краев, где ни о Многоликих, ни о твердах никто не слышал.

– Разве такие есть? – Аси нахмурился, глаза его сузились, стали похожи на щелочки.

– Есть, – кивнул Младший. – Ты же видишь, у нас нет крылатых животных…

– Летунцов, – подсказал Аси.

– Да-да, их самых. Мы не Многоликие. Откуда же мы взялись на этом островке… тьфу, тверде? С неба свалились?

– Это вряд ли. – Аси потряс головой, затем вдруг встал, лицо его стало торжественным. – Но на самом деле все равно, откуда вы взялись, главное, что вы спасли мне жизнь. Я вел себя невежливо, не поблагодарив.

– Ничего, бывает, – бросил Харальд, но остановить местного жителя не удалось.

– Приношу вам благодарность от лица всего рода Сид, – произнес он напыщенно. – Теперь вы всегда будете гостями в домах нашего рода, а у любого его члена получите помощь и поддержку! Каждый, кто нападет на вас, станет и нашим врагом!

– Те, кто напал на тебя, нашими врагами уже стали, – ответил вполголоса Харальд. – А вот помощь нам не повредит!

– Просите все что угодно! – пылко воскликнул Аси, но тут же сморщился – должно быть, дала о себе знать рана. – Шкуры редкого зверя пластуна, алмазы, бесценные доспехи Старых Героев – все это станет вашим, если пожелаете!

– Наши желания очень скромны, – спокойно ответил Харальд. – Мы бы хотели выбраться с этого тверда.

– Нет ничего проще. – Аси криво улыбнулся и тут же сел. Лицо его залила бледность. – Только сначала я должен передохнуть и чего-нибудь поесть.

После хорошего куска мяса силы к нему вернулись. Сопровождаемый путешественниками, Аси выбрался на открытое место, долго осматривал небосклон, по обыкновению забитый тучами, а затем решительно направился к восточному краю тверда.

Встав на самый край обрыва, он приложил руки ко рту и некоторое время всасывал воздух. При этом живот и грудь его раздулись, точно у лягушки, а одежда угрожающе затрещала.

Затем он на мгновение замер и тут же резко выдохнул все накопленное. Получился полувопль-полу-свист, до того громкий, что у путешественников заложило уши. В нем слышались слова, но разобрать их они не смогли, несмотря на знание языка.