Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

Подходы к дверям охранял высокий страж, закованный в тяжёлые доспехи, полностью скрывающие тело. В одной руке охранник сжимал длинное копьё, а в другой — большой квадратный щит, опирающийся о пол. На щите сверкала, стилизованная под луч солнца, буква «М». Даже на значительном расстоянии, разделяющем их, Собболи сумел оценить исполинский рост стража и его богатырское сложение. Едва ли капитан выиграл бы поединок, сойдись они в рукопашную.

Глухое забрало конусного шлема полностью скрывало лицо неизвестного, но Джонрако, казалось, ощущал на себе тяжёлый взор охранника. Поэтому капитан держал оружие наготове, чтобы предупредить возможную атаку. Медленно приближаясь к двери, мореход поднял вверх свободную руку и как можно дружелюбнее, произнёс:

— Привет, приятель. Ты ничего не подумай; я просто ищу кое-кого, — моряк сделал ещё пару шагов и остановился, — Здесь должен был проходить парень. На вид ему — лет двадцать, не больше.

Стражник ничего не ответил и даже не пошевелился, однако давление недружелюбного взора усилилось. Тогда Собболи сделал ещё пару-тройку шагов вперёд.

— Если посторонним здесь нельзя находиться, ты только скажи — я сразу уйду, — недвижный страж уже совсем близко, — А вообще, я просто загляну за дверь, проверю; здесь ли он, лады?

Приблизившись к гиганту вплотную, Джонрако наконец увидел его неподвижные глаза, уставившиеся в одну точку. Глаза мертвеца. Дрожащей рукой капитан откинул забрало шлема и его взору открылась высохшая пергаментная кожа, ввалившиеся глаза и остатки сухих волос. Страж умер и умер уже давным-давно. Рот его оказался приоткрыт в гримасе дикого ужаса, точно перед смертью охраннику явилось нечто, воистину кошмарное.

Джонрако опустил забрало и облегчённо вздохнул. Потом осторожно прикоснулся к дверной ручке, изготовленной в форме крылатого змея, распахнувшего пасть, полную клыков. Потянув дверь на себя, Джонрако не получил никакого результата, точно перед ним оказалась глухая стена. Пожав плечами, капитан толкнул ручку, что привело к неожиданному достижению: огромная двустворчатая дверь растворилась в воздухе и мореход провалился внутрь, растянувшись на гладком полу.

— Похоже, ты всё-таки решил заглянуть на огонёк, — донёсся шелестящий старческий голос, — Весьма опрометчиво с твоей стороны.

— Ну, это мы ещё посмотрим! — проворчал Джонрако, поднимаясь на ноги и направляя оружие на говорящего.

— Думаю, могу поздравить тебя с окончанием путешествия, — теперь надменный смешок.

В этот раз капитан ничего не успел ответить, потому как его опередили.

— Меня привело сюда любопытство, — говорил Хастол, — Хотелось узнать, как сильно ты изменился за прошедшие годы.

Джонрако ничего не понимал: он стоял посреди огромного зала, все стены которого заменяло небо. Причём, судя по всему, помещение находилось на огромной высоте, потому как серые подушки облаков скользили где-то далеко внизу. Огромный шар луны висел почти вровень с зеркальным полом, отражаясь в нём золотой дорожкой. Кроме того, полированное зеркало под ногами оказалось истыкано яркими точками звёзд.

Но не это привлекло внимание гостя в первую очередь. Кроме него здесь находились ещё несколько существ и не все из них были людьми. Посреди площадки высилось массивное кресло, напоминающее престол, где сидел старик в зелёном плаще, скрывающем его тело. Седые волосы перехватывал серебристый обруч, слабо светящийся в полутьме. Глаза на лице, изборожденном морщинами, глядели жёстко, а тонкие губы кривила холодная усмешка.

Кресло окружали странные существа, очень напоминающие каменные изваяния, которые Джонрако часто видел на острове Колонны. Сплющенные головы не имели ни единого признака волосяного покрова, а выпуклые глаза напоминали птичьи. Тонкие мускулистые руки покоились на широкой груди, а на необычайно узкой талии каждого висел изогнутый меч. За спинами тварей виднелись большие сложенные крылья и теперь Собболи понял, что видит бывших хозяев здешних мест — птицекрылов.

— Ну и как, сильно я изменился? — поинтересовался старик, продолжая ухмыляться, — Интересно узнать непредвзятое мнение; зеркала ведь могут лгать.

— Не обманщику жаловаться на ложь зеркал, — прежде, чем Джонрако успел понять, откуда доносится голос Хастола, тот внезапно прошёл сквозь капитана, — Или ты пытаешься отыскать кого-то, лживее себя?

— Если ты явился сюда исключительно для оскорблений, то наш разговор не продлится слишком долго, — сухо отрезал сидящий в кресле, — Поэтому очень рекомендую переходить к сути визита.

В это время капитан никак не мог сообразить, что за чертовщина происходит. Почему на него никто не обращает внимание? Как Хастол сумел пройти сквозь тело Джонрако, точно тот был проклятым призраком? Воздев руки над головой, мореход громогласно воскликнул:

— Что за дурацкие игры, разрази меня гром?!

Ничего не произошло, а присутствующие продолжали вести себя так, словно Собболи тут и близко не было. Старик в кресле барабанил пальцами по подлокотнику и поджав губы следил за приближающимся Хастолом.

— Суть визита? — Черстоли приостановился и на мгновение задумался, — Скажем, прекращение жизни одного зажившегося предателя.

Старик запрокинул голову, разметав седые волосы и принялся хохотать. Внезапно его смех превратился в настоящие громовые раскаты, которые вырвались в ночное небо и начали метаться между звёзд, подобно грозе. Оглушённый Джонрако даже присел, прикрыв уши ладонями. Хастол же почесал затылок и задумчиво сказал, глядя куда то в сторону:

— Неужели, чтобы посмеяться, обязательно прибегать к таким дешёвым фокусам? — странным образом тихий голос парня перекрыл громыхание хохота, — Как по мне, так это недостойно мага твоего уровня. Или великий Цафеш Сомонелли опустился до такой степени?

— Я никогда не изменял своим старым привычкам, — старик прекратил смеяться и подался вперёд, уставившись на собеседника, — Ты забыл? Или…не знал? Магистра до сих пор терзают сомнения, того ли он преследует. Моё личное мнение: ты — ловкий нахальный пройдоха, в чьи руки угодили магические приспособления великих мастеров.

— Поначалу ты обращался ко мне так, словно думал иначе, — заметил Хастол, — Почему же сейчас изменил своё мнение?

В руках у Цафеша появился прозрачный шар, переливающийся всеми цветами радуги. Больше всего он напоминал те эфемерные творения, которые так любят делать дети, опуская соломину в мыльную воду. Довершая сходство, сфера временами изменяла форму, то сплющиваясь в блин, то вытягиваясь, подобно палке.