Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

К тому же пираты не пираты, нужно где–то ремонтировать корабль, на нем постоянно что–то да выходит из строя, менять изношенные и порванные ветром паруса, покупать провизию на все долгое плавание, наполнять бочки водой, а такое можно лишь на неизвестных королевской власти островах, которых здесь нет вовсе.

Плечо содрогнулось от толчка. Я начал методично посылать пулю за пулей в корпус, проламывая насквозь оба борта, выбивая доски, и когда корабль начал погру–жаться, сказал Фицрою:

— Не жадничай. Нам уже складывать некуда на–грабленное. А это военный корабль, не видишь?.. Там только воины.

— Да ладно, — буркнул он. — Они гнались за нами, чтобы всех убить, так что мы только ответили тем же.

Корабль начал наклоняться носом, вода хлынула через борта, арбалетчики бросили свое оружие, наце–ленное в нашу сторону, и с криками хватались за кана–ты и мачту.

— Хреновый из меня пират, — сказал я с досадой. — Одно дело петь, как бригантина поднимает паруса, а другое… вот так останавливать корабль, грабить, а их пускать на дно со всем экипажем. Как и делали пираты!

Фицрой изумился:

— Что, всегда?.. Жестокий у вас народ.

— А как иначе? — спросил я. — Свидетели кому нужны?.. А так, схваченные, пираты могли клясться, что никого не грабили и не убивали…

Он спросил с интересом:

— И помогало?

— Нет, — ответил я. — Все равно вешали. На вся–кий случай.

— Жестокий народ, — повторил он. — Хоть пираты, хоть закон… А что такое бригантина?

— Увидишь, — пообещал я. — На стапелях уже со–брали скелет, скоро обрастет мясом.

Он пробормотал:

— Если поднимает паруса… то парус не один?

— Точно, — ответил я. — Я же тебе показывал ри–сунки. Только паруса будем не поднимать, как вот на этом, а прямо там на рее распускать во всю ширь. А когда нужно убрать, то там же на месте и сворачивать, как ковер…

Он зябко повел плечами.

— На высоте?

— Человека можно обучить всему, — сообщил я, — и приучить. Господь создал человека с огромным запа–сом! Даже страшно подумать, с каким…

Я говорил, и он говорил, оба стараемся не смотреть, как быстро опускается в воду и мачта, на которой целая гроздь людей, а наши у борта шумно ликуют, вскиды–вают победно кулаки, не очень–то милосердные.

К нам с Фицроем поднялись на мостик Грегор и Ваддингтон. Глава гвардейцев сказал с кривой усмешкой:

— Вообще–то прибыльное дело… Это не одиноких путников в темных переулках грабить!.. Те алмазы не носят в сумках, а на кораблях как раз и перевозят в ящиках…

Грегор добавйл:

— А сколько золота набрали!

— Золото разделим на всех, — сказал я и, видя их вспыхнувшие радостью глаза, уточнил: — На всех, кто на корабле. Остальным только жалованье. Мы делаем недоброе дело для мировой торговли, но прекрасное и нужное для нашего королевства: подрываем эконо–мическую мощь конкурентов. Королева Елизавета, была у нас такая, даже тайком подкармливала пиратов, а в конце их службы жаловала им титулы и большие поместья… Курс на берег, ищем вход в нашу бухту!

Грегор быстро побежал вниз, на ходу выкрикивая команды, а на мостик, к моему удивлению, поднялся тишайший в общении Понсоменер, сказал нерешительно:

— Глерд Юджин… вот тут у меня такое чувство, что этой ночью во второй половине будет три луны…

— Ого, — сказал я. — Как долго?

— Чуть–чуть, — ответил он. — Но всем нужно спря–таться. Хотя на судне где спрячешься?

Я пробормотал:

— А укрыться под полотном? Опустить парус и всем накрыться?

— Не знаю, — признался он. — Там на суше люди вообще прячутся в погреба.

Я огляделся в беспомощности. Фицрой увидел мое выражение лица, подошел торопливо.

— Что стряслось?

— Высматривай вход в бухту, — велел я. — И постарайся искать недолго. Три луны ожидаются ночью!

Он охнул.

— Только их еще недоставало. Понсоменер, пото–ропи Грегора, уже вечер, нам нужно успеть…

Я подумал, что в море не очень спрячешься, хотя кто знает, насколько глубоко проникает излучение. В лесу звери по большей части ночью спят в глубоких норах, толстый слой земли все же защищает, а вот вода…

Я ощутил недобрый озноб. Хорошо, конечно, что абсолютное большинство мутаций заканчиваются смертью, это только в представлении дураков каждый случай мутации превращает либо в монстра, либо в сверхчеловека с необыкновенными способностями, но все же где–то на миллион смертных случаев прихо–дится и один такой, когда мутант выживает.

Правда, такой мутант чаще всего остается бесплод–ным, но опять один из миллиона все–таки сохраняет возможность размножаться… а если учесть количество попадающих всякий раз под излучение, а потом умно–жить на годы и столетия, то океан вполне может ки–шеть монстрами.

Фицрой то и дело спускался вниз, возвращался с до–кладом, что все крутится, Понсоменер высматривает

вход, у него это получится лучше, а вообще–то мы возвращаемся с победой.

— Еще какой, — согласился я. — Хотя, конечно, не героический рейд на край света, как вам кажется, а всего лишь чуть отползли от каботажного плавания.

Фицрой проговорил в радостном ужасе:

— Это была пробная прогулка?.. Представляю, что будет дальше. Но насчет негероизма ты зря! Разве не преподали урок противнику?

— Не знаю, — ответил я с сомнением, — хорош ли этот урок…

Фицрой воззрился в изумлении.

— Что? Мы не крепко дали по башке Гарну?

— Да, — согласился я, — но как они это воспримут? И так это агрессивное королевство, где все стремятся служить в армии. А когда вот такой щелчок по носу, не станут ли укрепляться еще сильнее? Усиливать армию?

Он подумал, кивнул.

— Станут. Ну и что?

— В соседях Дронтария, — напомнил я. — Сейчас ее не трогают, потому что полное завоевание обойдется дорого. А если с усилившейся армией удастся завоевать быстрее?

Он поморщился.

— А оно тебе надо?.. Дронтария, Гарн, Уламрия… Это где–то на другом уровне.

— Крохотный камешек, — сказал я, — может сдвинуть лавину, что погребет внизу города. А мы, боюсь, были этим камешком. Король Гарна, увидев нашу мощь, может начать готовиться к нападению такого за–морского агрессора. А когда никто не нападет, то сам двинет армию на Дронтарию, чтоб усилия не пропали даром.

— Не боись, — сказал он покровительственно. — Можем быть тем камешком, но можем и не быть. Обычно камешек скатывается, не потревожив других. Так и в мире обычно больше такого, что не случается, чем того, что случается… Ого, что там за рыбы?

Я оглянулся, сказал равнодушно:

— Скат–гнюсы.